Нож сновидений - Роберт Джордан

– …и только женщин можно встретить за переделами их деревень, – говорил Ноэл, седой скрюченный старичок, но при виде Мэта, плотно закрывавшего за собой дверь, замолчал.

Лоскуты кружев на запястьях Ноэла явно видали и лучшие деньки, как и ладно скроенный камзол из серой шерсти, однако вся его одежда была чистой и опрятной. Однако все эти тряпки странно смотрелись на человечке со скрюченными пальцами и морщинистым лицом. Они подошли бы скорее пожилому забияке из таверны, который при первой же возможности лезет в драку, несмотря на то, что лучшие годы уже остались позади. Олвер, одетый в добротный синий камзол, который Мэт заказал для него, улыбался во весь рот. Свет, он замечательный мальчик, но эти оттопыренные уши и огромный рот его совсем не красят. Ему понадобится масса усилий, чтобы поладить с женщинами, если ему вообще когда-нибудь повезет на этот счет. Мэт пытался проводить с Олвером побольше времени, чтобы держать подальше от влияния его «дядюшек» – Ванина и Харнана, и остальных Красноруких тоже, и, судя по всему, парнишке это нравилось. Ну, конечно, не так, как играть в «Змей и Лисиц» или в камешки с Туон и пялиться на грудь Селюсии. Хорошо, что ребята научили его стрелять из лука и управляться с мечом, но вот кто же научил его так вожделенно смотреть на…

– Ну где твои манеры, Игрушка? – слова Туон текли так же медленно, как мед из горшка. Густой мед. В его присутствии, если только они не играли в камешки, черты ее лица принимали жесткое выражение, достойное судьи, выносящей смертный приговор. Тон был соответствующим. – Сначала постучись, а потом дождись приглашения войти. Если только ты не гример и не слуга. Тогда можешь не стучать. У тебя жир на камзоле. Я думала, ты умеешь есть аккуратно.

Услышав выговор, сделанный Мэту, Олвер перестал улыбаться. Ноэл провел пятерней по своим длинным волосам, вздохнул и принялся изучать зеленую тарелку, стоящую напротив, будто хотел найти среди оливок изумруд.

Плевать на зловещий тон. Мэту нравилось смотреть на эту маленькую темноволосую женщину, которая скоро станет его женой. Можно сказать, что наполовину она уже ею стала. Свет, ей только нужно сказать три предложения – и дело в шляпе! Провалиться ему на этом месте, но от нее глаз не отвести! В первый раз он принял ее за ребенка, но тогда его обманул ее рост, а лицо было закрыто тонкой вуалью. Без вуали становилось ясным, что это личико в форме сердечка может принадлежать только женщине. Огромные глаза – два темных океана, в которых мужчина может проплавать всю жизнь. Редкие улыбки бывали таинственными, а бывали озорными, и Мэт ценил каждую из них. Ему нравилось смешить ее. Если, конечно, она смеялась не над ним. На самом деле Мэт предпочитал женщин пофигуристей, но он точно знал, что если он как-нибудь улучит момент, когда Селусии не окажется поблизости, и обнимет Туон, то все встанет на свои места. И быть может, ему удастся сорвать поцелуй с этих пухлых губ. Свет, эти мечты не дают ему покоя! И не важно, что она отчитала его, словно они давно женаты. Ну, почти не важно. Пропади он пропадом, дело тут вовсе не в крошечном жирном пятне! Лопин и Нерим, слуги, приставленные к нему, передерутся за право почистить его камзол. У них и так мало занятий, так что если он не скажет, кто должен выполнить работу, – драка обеспечена. Но вслух он сказал совсем не это. Женщины обожают заставлять тебя защищаться, и если начнешь оправдываться, – пиши пропало.

– Я постараюсь это запомнить, Сокровище мое, – он улыбнулся лучшей из своих улыбок, протискиваясь мимо Селусии и бросая шляпу подле нее на кровать. Между ними оказалось скомканное одеяло, и ноги не соприкасались, но со стороны могло показаться, что он прижался к ней бедром. Глаза у Селусии были голубыми, но она одарила его таким взглядом, от которого на камзоле могли остаться выжженные дыры. – Надеюсь, в кружке у Олвера воды больше, чем вина.

– Это козье молоко, – негодующе ответствовал мальчишка.

Ах. Хорошо, наверное, что он еще не дорос даже до воды, разбавленной вином.

Туон выпрямила спину, но все равно осталась ниже Селусии, которая сама не отличалась ростом.

– Как ты меня назвал? – вопросила она настолько решительно, насколько позволял акцент.

– Сокровище. Ты придумала мне ласковое прозвище, вот и я решил тебя не разочаровывать, Сокровище.

Глаза Селусии готовы были выпрыгнуть из орбит.

– Ясно, – Туон поджала губы. Она будто бы лениво пошевелила пальцами правой руки, и Селусия тотчас встала и направилась к буфету. Тем не менее это не помешало ей сердито поглядывать на Мэта уже из-за головы госпожи.

– Замечательно, – продолжила Туон, помолчав. – Интересно, кто же выиграет эту игру. Игрушка.

Улыбка Мэта потухла. Игра? Он всего лишь попытался добиться некоторой справедливости. Но она видит в этом игру, а, значит, он может проиграть… И, наверняка, так и случится, потому что он понятия не имеет, в чем же состоит эта игра. Почему женщины все так… усложняют?

Селусия вернулась и поставила перед Мэтом щербатую кружку и покрытую голубой глазурью тарелку, на которой лежал ломоть хрустящего хлеба, горка соленых оливок шести видов и три куска сыра. Это укрепило боевой дух. Мэт надеялся на такую заботу, но не ожидал ее. Если уж женщина тебя кормит, то едва ли станет останавливать, когда ты снова попытаешься сесть за ее стол.

– И дело в том, – заговорил Ноэл, продолжая свой рассказ, – что в Айядских деревнях вы встретите женщин всех возрастов, но ни одного мужчины старше двадцати. Ни единого.

Глаза Олвера восторженно расширились. Парнишка чуть ли ни ртом ловил байки Ноэла – о странах, которые тому удалось повидать, и даже о тех, что лежали за Аийльской пустыней, – и проглатывал их, не пережевывая.

– А ты случайно не родственник Джейина Чарина, Ноэл? – Мэт задумчиво прожевал оливку и выплюнул косточку в ладонь.

Во рту остался неприятный привкус плесени. И после следующей тоже. Но он был голоден и поэтому продолжил поглощать их, заедая рыхлым белым козьим сыром и не обращая внимания на хмурые взгляды Туон.

Лицо старика окаменело, и, прежде чем он ответил, Мэт успел отломить кусок хлеба и съесть его:

– Он мой двоюродный брат, – неохотно признал тот наконец. – Он был моим двоюродным братом.

– Вы родственник Джейина Далекоходившего? – восхищенно спросил Олвер.

«Путешествия Джейина Далекоходившего» – его любимая книга, он мог читать ее при свете лампы всю ночь напролет, если Джуилин и Тера позволяли и не укладывали его насильно спать. Мальчик всегда говорил, что когда вырастет, то побывает во всех местах, где побывал Далекоходивший, а может и того больше.

– Что это за человек с двумя именами? – поинтересовалась Туон. – Так говорят только о великих людях. Тем более, судя по вашим речам, все должны знать, кто это.