Кто не спрятался… - Джек Кетчам

Мальчишка попытался вывернуться, затем почувствовал пистолет у головы и затих.

Ему снова скрутило спину, и на этот раз все было серьезно. Боль пронзила ногу. Кровь из уха капала на лицо Дэнни, на щеку и в открытый рот, которым тот жадно хватал воздух. Почувствовав вкус крови, он сплюнул мелкими алыми каплями.

— В тебе больше дури, чем в любом мальчишке, которого я когда-либо знал, — сказал Ладлоу. Взвел курок. — Если собираешься выстрелить в человека, стреляй так, чтобы его убить. Или он позаботится о том, чтобы убить тебя.

Маккормак что-то кричал. Звон в голове Ладлоу заглушал слова.

Он поднял глаза и увидел нацеленный на него магнум 44-го калибра.

— Опусти, — сказал Ладлоу. — Прежде чем ты пристрелишь меня, я пристрелю мальчишку. Все просто.

Он увидел, как губы женщины произнесли слово «пожалуйста», но не знал, к нему она обращались или к мужу. Внезапно ее лицо постарело и осунулось. Мгновение Маккормак смотрел на Ладлоу, потом опустил пистолет. Ладлоу несколько секунд наблюдал за ним, тяжело дыша, затем повернулся к Дэнни.

— Вот как мы поступим. Мы встанем, Дэниел. Вместе, очень медленно. Сначала колени, потом все прочее.

Мальчик подчинился. Боль в спине была такой сильной, что Ладлоу едва не согнулся пополам. Он не поддался. Почувствовал, как кровь течет по шее, и задумался, осталось ли от уха хоть что-нибудь.

— Мадам? — сказал он. — Не бросите ли мне полотенце, которое у вас в руках?

Костяшки на руке, сжимавшей полотенце, побагровели. Дрожа, женщина шагнула вперед. Ее лицо было белым. Она отдала полотенце Ладлоу. Тот кивнул и прижал его к уху.

Пистолет у виска Дэнни ни разу не дрогнул. Ладлоу поблагодарил женщину.

— Я отвезу его в город, — сказал он. — Вторжение на частную территорию — это одно, и тут я признаю свою вину, но нападение с оружием — совсем другое. Никогда не слышал, чтобы кто-то выстрелил предполагаемому нарушителю в ухо в упор средь бела дня. Думаю, полиция тоже не слышала. Полагаю, они захотят побеседовать с Дэнни. Быть может, на этот раз нам даже удастся попасть в газеты, мистер Маккормак. Кто знает.

Маккормак что-то крикнул, его рот скривился в яростном оскале.

— Я вас не слышу, — сказал Ладлоу. — Извините.

Он приставил пистолет к ребрам Дэнни и повел его вниз с холма. Потом велел ему остановиться, обернулся и посмотрел на женщину, жену Маккормака, которая замерла на крыльце.

— Буду очень признателен, если вы укроете моего пса, мадам, — сказал он. — Я за ним вернусь.

26

— Ты поведешь, — сказал он, вручая Дэнни ключи.

Он держал мальчишку под прицелом, пока тот садился за руль, затем подошел к пассажирской двери. Со стоном залез внутрь и увидел, как мальчишка повернулся и посмотрел на него. Мальчишка надеялся.

— Езжай, — сказал Ладлоу.

Мальчишка вставил ключ в замок зажигания и завел двигатель.

— Езжай аккуратно. На чертовой дороге полно ухабов.

— Что-то не так?

— Вот именно.

— Вы бы не выстрелили.

— Ты меня сегодня ждал?

— Нет.

— Тогда откуда тебе знать, как бы я поступил?

— Да вы рехнулись.

Голос мальчика доносился издалека, сквозь непрерывный пронзительный вой.

— Может быть, — ответил Ладлоу. — Но в таком случае лучше делай, как я говорю.

Мальчишка включил передачу, и они поехали по дороге. Ладлоу перевернул пропитавшееся кровью полотенце, прижал к уху чистой стороной, потом отодвинул и посмотрел на него. Кровь была, но меньше, чем он ожидал. Ладлоу предположил, что кровотечение останавливается. Он повернул к себе зеркало заднего вида, чтобы посмотреть.

Верхняя часть ушной раковины исчезла, словно кто-то сковырнул ее зазубренной ложкой. Ладлоу увидел раздробленный хрящ, видневшийся сквозь кровавые лохмотья кожи. На голове, прямо за ухом, была блестящая полоса около дюйма в длину и четверти дюйма в ширину, где раньше росли волосы. Из нее сочилась кровь. Немного другой угол — и он был бы покойником. Ладлоу вернул зеркало на место и снова прижал полотенце к ране.

— Что-то изменится, если я скажу, что сожалею насчет собаки?

— Раньше могло. Кое-что. Если бы я решил, что ты говоришь искренне. Сейчас я так не считаю. Тебе известно, что твой брат уже мне это говорил? Нет. Так я и думал. Но, полагаю, ты чертовски припозднился со своим извинением. Полагаю, этот пункт давно остался позади.

— Мистер…

— Просто веди, — сказал он.

Лес кончился, и началась дорога с твердым покрытием. Теперь они ехали через широкие зеленые холмистые поля. Ладлоу отметил, что даже здесь, на прямых участках, Дэнни не разгоняется больше тридцати миль в час, очевидно, пытаясь продлить поездку, пытаясь придумать, что сказать или сделать, чтобы Ладлоу изменил свое решение. Что ж, тридцать миль в час вполне его устраивали. Спина немного отпустила, но боль по-прежнему была сильной, а голова гудела, словно от ритмичных ударов молотом. Чем медленнее они ехали, тем лучше.

Лишь когда они снова оказались в лесу, он понял ошибку в своих рассуждениях.

Внезапно пикап содрогнулся от удара сзади. Ладлоу вскинул взгляд, увидел, что Дэнни был к этому готов, и понял, что мальчишка наблюдал за приближением автомобиля, следил за ним в зеркало заднего вида. Ладлоу стукнулся правой рукой о бардачок. Плечом врезался в дверь. Увидел, как Дэнни покосился на пистолет.

Не выйдет, мой мальчик, подумал он. Пистолет не дрогнул.

Обернувшись, он увидел Маккормака за рулем большого черного «линкольна». Рядом с ним виднелся силуэт мальчика, судя по размерам, Пита, сзади — еще один силуэт. Наверное, это был Гарольд. Ладлоу подумал, вызвался ли Гарольд добровольцем.

Автомобиль рванулся вперед и снова ударил пикап. На этот раз Ладлоу был к этому готов. Пикап вильнул, но удержался на дороге.

Ладлоу увидел, что Дэнни убрал ногу с педали газа.

— Нет, — сказал он. — Не останавливайся.

Мальчик нахмурился, но подчинился.

Они добьются того, что мы врежемся в чертово дерево. При том, что за рулем собственный сын Маккормака.

И Маккормак утверждал, что Ладлоу безумен.

Он попытался сосредоточиться. Пульсирующая в голове боль мешала.

Он мог сказать мальчишке остановиться, выйти из пикапа и встретиться с ними лицом к лицу. Но, скорее всего, именно этого они и добивались. У Маккормака был магнум 44-го калибра, и он похвалялся своей меткостью. Ладлоу же не стрелял много лет, пожалуй, со времен войны, и почти никогда — из пистолета. Он мог снова использовать мальчишку в качестве заложника, но мальчишка был прав, пусть и не знал этого. Ладлоу не собирался его убивать.