Секса будет много. Тома 1 и 2 - Мэри Блум

о чем я хотел поговорить. Однако молчание длилось не больше пары секунды, а затем она отчаянно заколотила меня по груди, отказываясь это принимать.

— Сучку свою прикрываешь?! Да пошел ты! — Яна с яростью дернулась вперед, вырываясь из моих рук. — Хочу увидеть, на кого ты меня меняешь! — она снова толкнула меня. — Пусти!!

Крик был такой, что на миг заглушил даже музыку, доносящуюся из зала. Гневно молотя меня руками, Яна напирала так, словно в нее разом вселилось с десяток демонов, и уже было неважно, держу я ее или нет — через мгновение она все равно прорвет оборону и увидит Сашу.

— Девушка…

Из темноты коридора, будто из ниоткуда, раздался голос. Следом появилась ладонь и мягко провела ей по щеке.

— Ваш парень вас не обманывает…

Незнакомец, чьих шагов я даже не слышал, остановился рядом с нами. В стильном белом пиджаке, подобранном точно в тон его светлым волосам и очень бледной коже, он как призрак выступил из темноты. Среди всей этой почти сверкающей белизны отчетливо выделялись только глаза — они были чернее мрака вокруг.

Не говоря ни слова, Яна медленно повернулась к нему. Мысленно я приготовился, что она залепит ему пощечину: чужая ладонь на щеке — та еще наглость. Однако она лишь молча, как в трансе, уставилась в бездну этих черных глаз, словно внимая тому, что он скажет дальше.

— Когда любят, — продолжил он тем же странным, немного убаюкивающим тоном, — не обманывают… И когда любят, — его ладонь все еще водила по ее щеке, — не сомневаются…

Янино лицо менялось на глазах: следы недавней ярости стирались, и на нем проступало какое-то странное, неестественное благоговение. Она завороженно слушала, забыв обо всем, почти открыв рот, кивая в такт последним словам и даже не думая стряхивать его ладонь.

— … Поэтому не сомневайтесь… Не разрушайте любовь своим неверием…

Голос незнакомца то ли усыплял ее, то ли зомбировал — но однозначно делал гораздо покладистее. Я бы даже сказал, что это был гипноз, но на меня он вроде не действовал. В любом случае, и голосом, и доходчивыми, моющими мозг фразами он пользовался так умело, что я невольно восхитился: как бы и мне так же научиться разговаривать с девушками? Если бы он вел курсы, я бы на них точно записался.

— А сейчас, — он медленно убрал ладонь от ее лица, словно заканчивая сеанс, — идите в зал. Ваш парень скоро к вам придет…

Словно программа, запущенная на исполнение, Яна коротко кивнула, а затем послушно направилась в зал, даже не оборачиваясь в сторону подсобки, куда пыталась ворваться всего минуту назад — будто вообще про нее забыла. Такой сговорчивой я ее еще не видел — этот мужик явно был профи.

— Вижу, — его взгляд вдруг сосредоточился на мне, — тебе понравилась подсобка…

Чернота его глаз теперь затягивала меня, и я невольно отвернулся. Рядом мгновенно раздался тихий смешок.

— Тогда держи, — он протянул мне цветастый ламинированный прямоугольник на ленточке, похожий на вип-пропуск для прессы на особых мероприятиях. — С этим можешь прогуляться здесь повсюду. Осматривайся и наслаждайся…

Я рассеянно взял пропуск. Усмехнувшись, незнакомец развернулся и пошел вперед в темноту коридора, с каждым шагом будто все больше превращаясь в тень. Рядом осторожно скрипнула дверь.

— Это что за мужик?

Явно слышавшая весь разговор, Саша осторожно выглянула из подсобки.

— Как он это сделал?

Вместо ответа я развел руками. Сам не понял, что вообще случилось. С учетом того, что я теперь знал о мире, гипноз был еще самой реалистичной из версий.

— Такой крутой! — Саша проводила глазами исчезающий белоснежный силуэт. — Скажи он мне что-нибудь таким же тоном, я бы ему, наверное, дала…

Я хмыкнул. Со мной она реально озвучивала все, что приходило ей в голову, вообще не фильтруя.

— Не вынуждай меня думать о тебе плохо.

— Это гипотетически, — слегка толкнув меня плечом, парировала она. — Сейчас у меня есть ты и мой парень. Зачем мне изменять?

Звучало немного взаимоисключающе, но то, что в списке приоритетов я как-то неожиданно оказался выше ее парня, приятно удивляло.

— Все, я первая, а ты… Ну как обычно, — заявила она и, поцеловав меня в щеку, поспешила в зал.

С легкой грустью я следил, как она скрывается в темноте коридора. Лучше бы я вообще не брал у Би эти билеты, провел бы нормальный вечер с Сашей, а так… Немного подождав, я направился следом, мысленно готовясь к не самому приятному разговору с Яной.

В зале играла все та же жалостливая, невыносимая, дробящая мозг мелодия. Никто не танцевал и не хлопал, а где-то неподалеку уже начали нетерпеливо посвистывать, намекая исполнителю свалить со сцены как можно скорее. Найти в такой неподвижной скучающей толпе человека было не так уж и сложно — все равно что огибать статуи, которые, оставаясь на местах, служили ориентиром для будущих поисков.

Яну я увидел почти сразу. Она вертела головой по сторонам, словно удивляясь, что вообще здесь делает, и, судя по лицу, явно не понимала, почему не убила меня в подсобке. Видимо, гипноз — или что это там было — уже спал, и теперь она была еще злее, чем прежде. Разговаривать с ней сейчас тянуло на безумие, и, кроме яростных криков «Кто она? Где она?», мы с ней ни к чему не придем. Возможно, немного успокоившись, она лучше меня услышит.

Не зная, чем еще себя занять, я огляделся. Шелковая ленточка мягко проскользила по ладони. Я все еще держал в руке пропуск, лицевую сторону которого занимало уже изрядно приевшееся лицо Марко Поло, а оборотную — размашистая надпись, напечатанная крупным золотистым шрифтом, «Найди звезду!», дававшая право пообщаться с этой самой звездой в гримерке. Правда, особого желания у меня не было — просто хотелось хоть ненадолго уйти от этой унылой музыки и злого Яниного взгляда, который грозно сканировал толпу, ища меня.

Осмотрев зал, я увидел небольшой проход за сценой, который перегораживали два хмурых охранника. Надеясь, что этот пропуск не шутка, я подошел к ним и показал его. Не говоря ни слова, они синхронно кивнули и пропустили меня дальше. За спиной раздалось несколько завистливых вздохов, кто-то из фанаток даже проводил меня умоляющим взглядом, будто прося взять с собой. Вскоре шум зала остался позади, а я оказался в длинном служебном коридоре, холодном, темном и не слишком приветливом.

Вдоль обшарпанных стен, не особо подходящих для обители звезды, стояли какие-то коробки, большие колонки, пыльное музыкальное оборудование, мешки с яркими тряпками — в общем, всякое концертное барахло,