Весенняя страсть - Дениз Домнинг

– Да, папа, – сказала Тильда, опустив глаза. – Как скажешь, папа.

Томас посмотрел на свою госпожу.

– Пойду посмотрю, нельзя ли уладить это дело. А ты знаешь, где сейчас твой муж?

– Нет, я улучила момент, когда его не было дома, и выскочила, – скромно сообщила она.

– Да, и без сопровождения, – добавил управляющий. – Что он подумает, когда узнает.

Тебе лучше вернуться со мной.

Он не знал, почему Николь всегда сопровождали, он знал только одно: Гиллиам хотел всегда держать жену под защитой.

– О Томас, мне хочется побыть с Тильдой, хоть недолго! Умоляю, не говори ему, что видел меня. – Голос Николь дрожал от волнения.

Она видела, что Томас озадачен ее поведением. Наконец он пожал плечами.

– Поступай как знаешь, но я думаю, твой господин не обрадуется, когда услышит, что ты общаешься со шлюхами. Долго не задерживайся. Если хочешь поговорить с ней, зайди в дом, чтобы никто не видел вас.

Когда Томас ушел, Николь вошла вместе с Тильдой в главную комнату дома. Ставни были открыты, и в комнате было светло. В очаге тлели угли, но их жара хватало только для овощей, которые доваривались в котелке. Кулей и бочек, обычно стоявших вдоль дальней стены, не было: место пустовало в ожидании нового урожая. Из-за этого сундук, который держали для хранения залога, казался еще больше. Не висело и мясо на обычном месте, на перекрещенных балках под потолком, – его давно съели. Джоанна в последнее время варила бобы, лук-порей и капусту просто на воде.

– Все по-прежнему, – удивилась Тильда, потом наклонилась близко к Николь. – Посмотри, как я сейчас выкурю за дверь Джоанну, – прошептала она и гораздо громче продолжила: – Все, как раньше, кроме помоста. – Она кивнула на него. – Ага, значит, мой братец больше не занимается любовью со своей женой на виду у всех. – И Тильда выразительно посмотрела на Джоанну.

Та с напряженным выражением на лице отступила назад.

– Я, пожалуй, пойду в огород, поищу, нет ли там в траве яиц.

И она быстро вышла из комнаты, ведя за руку сына.

Тильда состроила гримасу ей вслед.

– Она очень вознеслась, когда заняла место моей матери. Правда? – Тильда толкнула ногой стул и шлепнулась на него. – Что они все о себе думают, как смеют меня судить? Кто они такие? Простые крестьяне, умрут тут и не узнают, что бывает жизнь и получше. – Слова Тильды прозвучали как непререкаемая истина, ей не нужен был ответ.

Когда хозяйка Эшби села рядом с подругой на другой стул, Тильда повернулась к ней.

– Колетт, расскажи мне все. Что случилось с моей сильной смелой девочкой? Меня только одно успокаивает, что ты под охраной. Значит, есть что охранять.

Николь, пристально глядя на тлеющие в очаге угли, начала:

– Знаешь, Тильда, Фицхенри поймал меня и привез сюда как пленницу. Он купил преданность моих людей, построив им новые дома. Поэтому никто не обращал внимания на мои крики и протесты против насильственного брака. Негодяй силой заставил отца Рейнарда нас обвенчать. – До этого момента Николь не пришлось лгать. – Разве ты не обратила внимание, как грубо твой отец разговаривает со мной? Я думаю, вся деревня меня ненавидит, все считают меня виноватой в разрушении Эшби. Посмотри на эту жалкую тряпку у меня на голове: она ничего не прикрывает. Мой муж настаивает, чтобы я носила ее. Он считает, все должны видеть мои обрезанные волосы.

Тильда взяла молочную сестру за руку и успокаивающе погладила.

– Без всякого сомнения, он ищет способ оскорбить тебя. – Даже в тени комнаты было заметно, каким удовлетворением засверкали глаза девушки.

Николь стало больно. Сердце заныло, душу охватила печаль. Она опустила голову. Неужели Тильде приятно думать, что ее унижают? Конечно, эти чувства она хочет использовать как инструмент, с помощью которого можно направить ее под опеку Хью. Николь хотелось встать и уйти. Невыносимо трудно было говорить с бывшей любимой подругой, ставшей столь коварной.

– Боюсь, мне пора. Если мой муж узнает, что я выходила за стены Эшби, трудно сказать, что случится.

– Так он тебя еще и бьет?! О Колетт! Как я волнуюсь за тебя. Мое сердце обливается кровью. Я-то думала, вернусь домой и снова увижу настоящую хозяйку Эшби.

– А тогда, в ноябре, ты была слепа? Ты не видела Фицхенри? Это же настоящий громила! – Николь с сомнением посмотрела на подругу. – Я говорила тебе, мне не удастся управлять им, мне с ним не справиться. Поэтому я так отчаянно старалась убежать от него. Тильда, дорогая, сейчас он полностью владеет мной! – Голова Николь притворно поникла, плечи опустились, руки безвольно упали.

– Моя бедная Колетт, – заворковала Тильда. – Когда-то ты была такая живая, свободная, а сейчас, как птица в клетке, заперта в этом Эшби. Мне тоже не лучше. Если осяду здесь, стану страдать еще и из-за тебя. Из-за твоей ужасной судьбы, моя дорогая молочная сестра. К черту отца, он хочет распоряжаться мной, а мне до смерти надоели мужчины с их приказаниями!

Тильда раздраженно фыркнула, потом повернулась на стуле и сцепила пальцы на коленях. Свет из очага озарял ее гладкую кожу, тень комнаты смягчала черты лица, придавая им былую нежность.

– Какой я была глупой, когда думала, что снова могу вернуться домой.

– Да, это верно. Тебя не слишком радостно встретили, – согласилась Николь. – Но если ты будешь работать как следует, докажешь отцу, что изменилась… – Именно так поступила сама Николь, и собственные успехи поразили ее.

– Ах, Колетт, а если я не изменилась? – Быстрая, но яркая улыбка промелькнула на лице Тильды. – Ты знаешь, вдали отсюда я правда подумывала о том, чтобы выйти замуж за кого-то из местных. Хотя я, конечно, понимала, что эта затея не для меня. И все же…

Николь посмотрела на подругу.

– А почему же нет? Разве здесь парни не такие, как в любой другой деревне?

Тильда рассмеялась.

– Да дело не в парнях, а в самой деревне. Мне страшно погрязнуть здесь в смертельной скуке. Работать весной, летом. Трудиться осенью, а зимой затягивать пояс потуже. А когда закончится зима, все начинать сначала. Это не похоже на игру в кости, где кто-то выигрывает, а кто-то проигрывает. Ты как в ловушке.

Там, где Тильда видела только черную, нудную работу, для Николь были дела и обязанности, цель жизни, ее смысл. Каждый год в Рождество она праздновала торжество жизни и здоровья, дома и семьи. Прошлогодний праздник был лучше всех других, ведь она обнаружила, что давно, по-настоящему любит Гиллиама. Николь посмотрела на свою руку, на золотое кольцо на пальце, надетое мужем, потом снова перевела взгляд на Тильду.

– Если тебе не хотелось домой, зачем ты явилась сюда?

– К несчастью, когда я ушла от де Окслейда, я поняла, что мне некуда деваться. Но очутившись здесь, знаешь, что я думаю?