Земля за океаном - Василий Песков

На рифленом хвосте гремучки Джин насчитал тринадцать колец. Каждая линька змеи оставляет ороговевший валик из кожи. Особым образом сочлененные на хвосте роговые наросты и служат змее погремушкой.

Хвостом о землю от возбуждения ударяют многие из животных (например, лев). Это сигнал атаки. Некоторые змеи, чтобы не расходовать яд, движением хвоста заявляют: бойся, я наготове! Гремучка пошла еще дальше. Сигнальный звуковой агрегат на хвосте тысячи лет действовал ей на пользу. Но в столкновении с человеком он стал для нее роковым, ибо, заметив змею, человек всегда ищет палку.

Опоссум и ассапан

Родственники? Нет. Роднит их только потребность искать убежище на деревьях и то, что эти коренные «американцы» были сразу замечены поселенцами из Европы. Надо признать: в глаза они не бросаются (невелики и достаточно скрытны), не усмотрели в них люди и какой-нибудь пользы. Просто были два эти зверя так необычны и самобытны, что сразу попали в число диковин Нового Света. В самом деле, как не разинуть рот, видя висящее вниз головой на длинном, как веревка, хвосте мохнатое существо. Час висит на суку, два… день висит… Это опоссум. Другой зверь летал, хотя на птицу и на лету мышей вовсе не походил. Это был ассапан. Надо думать, названия животным дали индейцы, а европейцы приняли два этих слова, ибо как на свой лад назовешь зверей, вовсе тебе незнакомых? Ассапан, впрочем, как прояснилось позже, имел на Земле близких родичей – летающих белок Азии и северной части Восточной Европы. Постепенно его стали называть летающей белкой, по-русски летягой.

Интересны первые записи европейцев, увидевших двух незнакомых животных. Некий Муан д’Ибервилль в 1699 году сообщает: «Это животное с головой молочного поросенка и примерно его размеров, с шерстью барсука – серой с белым, – хвостом крысы и лапами обезьяны, а внизу живота у него имеется сумка, в которой оно производит на свет и выкармливает детенышей». Портрет опоссума нарисован довольно ярко и точно. В одном Ле Муан ошибался. В сумке детеныши не родились, хотя, как пишет историк Дж. Бейклесс, бытовала легенда, будто опоссумята «появляются, как почки на ветках деревьев, развиваются на материнских сосках и затем отделяются!». Сегодня, когда мы знаем о кенгуру и других сумчатых континента Австралии, особого удивления «ложный живот» опоссума не вызывает. Но Америка была найдена европейцами раньше Австралии и мудрено ли, что опоссум возбуждал всеобщее любопытство. Нам и сейчас интересно узнать, что двенадцать-шестнадцать опоссумят, рожденных через две недели после зачатия, не имеют ни глаз, ни ушей – «один только рот, чтобы повиснуть на материнских сосках». «В это время мать не позволяет заглянуть в сумку, если ее даже за хвост поднять над костром», – пишет один «любознательный» европеец, испытавший, как видно, стойкость опоссума. За десять недель сидения в сумке опоссумята становятся похожими на мышей, а потом и на крыс, и наконец мать выпускает эту ораву детей на свет, но продолжает о них заботиться, обучает ремеслу жизни.

Брем в своей «Жизни животных» начинает рассказ об опоссуме очень нелестным словом: «Не отличается ни окраской, ни какими-либо привлекательными чертами характера и справедливо считается крайне противным созданием». «Вследствие вреда, который опоссум причиняет домашним птицам, если проникает на ферму, его всюду ненавидят и беспощадно преследуют», – читаем дальше. И заключение: «Он вял, ленив, сонлив и кажется отвратительно глупым… Если дразнить, то от него можно добиться лишь одного движения: он открывает пасть насколько может и держит ее открытой все время, пока перед ним стоят, точно ему вставили в рот распорку». Убийственная неприязнь. Человек от такой характеристики умер бы с горя. А зверю какая разница, тем более что он вовсе не так уж глуп и бесчувствен, каким показался Брему в неволе. В своих лесах опоссум проворен, умеет выследить белку, крысу, ловит лягушек и птиц, приметил гнездо индюшки – яйца его. Он хищник, но в голодное время не брезгует семенами, кореньями, молодыми побегами. На земле этот зверь неуклюж и бежит всего лишь со скоростью «доброго ходока». По этой причине в момент опасности он ищет спасения на дереве, и там, где погуще.

Курятники – его слабость. Подобно хорьку, опоссум до одури кровожаден. Задушив петуха, он не торопится скрыться с добычей. Он предается пиру, выпивая у поверженных кур только кровь. От крови опоссум как бы хмелеет, и нередко его находят спящим в курятнике. Можно представить негодование фермера при виде этой картины. Приговор всегда одинаков. Но бывает, опоссум все же спасается. Пнув напоследок разбойника, фермер считает дело оконченным. Но стоит человеку уйти, зверь открывает глаза и, поднявшись, трусцой убегает – он всего лишь прикинулся мертвым. Любую боль опоссум выносит, ничем не выдав притворства. Это единственный шанс спастись в такой ситуации.

Путешествуя по Америке, на воле опоссума мы не встретили. Мы разыскали его в Вашингтонском зоопарке. Зверь в самом деле был неприметен – лежал в вольере, свернувшись калачиком, и только принесенная пища его слегка оживила. На клетке было написано: «обычен в Америке», другими словами, встретить его нетрудно. Зверь вполне процветает. Но мало того, он лучше любого другого животного терпит превратности, чинимые человеком в природе. Опоссум приспособился жить даже в черте Нью-Йорка. Его замечали в десятке шагов от построек ООН. Вы, возможно, подумали: это, наверное, сравнительно молодой, очень пластичный вид млекопитающих? В том-то и дело, что нет. Древнейшее из животных! Человек со своими курятниками и небоскребами просто дитя по сравнению с этим зверьком. Опоссум живет на Земле семьдесят миллионов лет. И, считают, всегда был таким, каким мы видим его теперь. Разыщите снимок опоссума. На вас смотрит живая древность планеты.

Снимать летягу очень непросто. К тому же на игрища белки собираются по ночам. Описание этого удивительного зрелища (до сотни белок носится в воздухе!) есть в превосходных очерках американки Салли Кэрригер «Дикое наследство природы» (книга у нас издавалась). «Во время полнолуния, наступающего после осеннего равноденствия, мы можем увидеть, как ведьмы летают на помеле. Они видны на фоне луны, которая так похожа на тыкву, посеребренную октябрьским заморозком». Вероятно, именно эту картину увидели европейцы в Америке, не вполне еще понимая, кто это может, подобно огромным листьям, кружиться между деревьями в тихую лунную ночь? Ведьма на помеле… Глядя на снимок, можно скорее подумать, что видишь небольшой ковер-самолет, совсем небольшой – чайное блюдце с хвостом!

Белки-летяги еще сохранились в Америке. Но большинству людей они знакомы только по снимкам. Этот лесной поэтичный грызун от обычной нелетающей белки отличается не только умением планировать в воздухе. У него свои вкусы в еде – ассапан, помимо орешков, любит еще и мясо и умеет его добыть. Большая подвижность позволяет американской летяге преследовать мелких птиц, нападает она также на всех, кого в состоянии одолеть. Что же касается механизма ее полета, то послушаем Салли Кэрригер. «Забравшись на высокий сук, белка плотно соединяет вместе лапы, вытягивает вперед свой небольшой острый нос и нацеливается глазами на отдаленную точку полета. Затем она начинает в нарастающем темпе раскачиваться взад и вперед, как бы набираясь сил, а может быть, и решительности, и вдруг прыгает в воздух. В тот же миг ее лапы оказывают широко растопыренными, „парашют“ раскрывается, и белка начинает планирующий полет в намеченном направлении… Движения животного граничат с искусством».

Бескрылые летуны завораживали индейцев. Они поразили и озадачили европейцев, они изумляют сегодня каждого, кто их увидит. В самом деле, представьте осеннюю тихую ночь в облетевшем дубовом лесу. Луна «как спелая тыква», и сотня бесшумных, похожих на очень большие листья зверьков носится воздухе. Это ль не праздник жизни!

Пуще неволи…

Попросите американца назвать, трех-четырех президентов, сменявших друг друга, или спросите, кто был спутником у Армстронга при высадке на Луну, – ваш собеседник может замяться. Но спросите, кто такой Дэниэл Бун или Уильям Коди по прозвищу Буффало Бил, и человек немедленно оживится. Еще бы, речь идет о знаменитых охотниках. В северных штатах, начиная от Миннесоты, в музеях, куда заходят на полчаса скрасить монотонность пути, среди пыльного хлама (старинные ружья, седла, колеса, котлы, полинявшие сюртуки, стрелы и луки индейцев, поблекшие снимки, швейные машинки «зингер» и старые телефонные аппараты) обязательно есть экспонат: шляпа Буффало Била. Никаких пояснений, коротко: «шляпа Буффало Била», ну все равно как «сапоги Петра I».

За дорогу мы видели пять или шесть таких шляп. А в штате Вайоминг въехали в городок с названием Коди.

– Простите, не по имени ли знаменитого охотника?..