Приспособление/сопротивление. Философские очерки - Игорь Павлович Смирнов

Heinz M. Formen und Funktionen staatlicher Gewalt in Mesopotamien vom 4.–1. Jahrtausend v<or> Chr<istus> // Kulturen der Gewalt: Ritualisierung und Symbolisierung von Gewalt in der Geschichte / Hrsg. von R. P. Sieferle, H. Breuninger. Frankfurt am Main; N. Y.: Campus-Verl., 1998. S. 30–52; Zanker P. Die Barbaren, der Kaiser und die Arena: Bilder der Gewalt in der römischen Kunst // Ibid. S. 53–86.

160

Возражая сторонникам ненасильственного сопротивления, Гюнтер Андерс (Штерн) говорил о том, что насилие целесообразно, когда направляется «против мертвых предметов» и против тех, кто проповедует танатополитику (Anders G. Gewalt – Ja oder Nein: Eine notwendige Diskussion / Hrsg. von M. Bissinger. München: Droemersche Verlagsanstalt Knaur, 1987. S. 143 ff).

161

История гибели цивилизаций, нарушающих гармоническое сочетание с окружающей средой, прослежена в: Diamond J. Collapse: How Societies Choose to Fail or Succeed. N. Y.: Viking, 2005.

162

Есть еще два универсума, о которых речь должна идти особо, – экзистенциально-трагический (в нем смерть не поддается умерщвлению, он катастрофичен) и празднично-комический (в нем социокультура смешивается с природой).

163

С точки зрения Михаэля Штаудигля, насилие проистекает из «уязвимости субъекта» (Staudigl M. Phänomenologie der Gewalt. Cham, CH; Heidelberg et al.: Springer, 2015. S. 64 ff). Даже если понимать вместе со Штаудиглем субъекта в постмодернистском ментальном стиле как недостаточного (а не как на равных соперничающего с миром), из уязвимости нельзя вывести ее использование для агрессивного господства одного субъекта над другим – ведь слабы, ранимы оба. Дело в данном случае не в том, что субъект неполноценен, а в том, что он боится потерять свою полноценность, возмещая допускаемую им утрату насилием над противником. Концепция Штаудигля восходит к социологическим идеям Хайнриха Попица, который постулировал, что «самая прямая форма власти» (Aktionsmach») зиждется на слабости человеческого тела и инструментализует свою отнесенность к его немощи, когда не является чистым насилием, посредством запугиваний и обещаний (Popitz H. Phänomene der Macht [1986–1992]. Tübingen: Mohr, 2004. S. 25 ff). Если все мы, дорожа сохранением наших ненадежных тел, способны лишь к подчинению, то откуда же тогда берется воля к власти? Человеку, сооружающему социокультуру в расчете на бессмертие, свойственно скорее переоценивать свои духовные силы, нежели фиксироваться на своей биофизической хрупкости. Власть – в Духе. Его нет в природе, которую она хочет поработить. Проблема человеческой власти не в том, что она направлена на слабых, а в том, что она сама слаба, коль скоро вершится оттуда, где лежит родина Духа, – из будущего, которого никогда нет здесь и сейчас.

164

Ср. толкование геноцида как внушающего совершающим его субъектам ощущение посмертной жизни: Pérez V. R. The Politicization of the Dead: Violence as Performance, Politics as Usual // The Bioarchaeology of Violence / Ed. by D. L. Martin et al. Gainesville et al., UP of Florida, 2012. P. 19 (13–28).

165

О массовых убийствах в Камбодже см. подробно: Tyner J. A. The Bureaucratization of Violence: Power and Paranoia under the Communist Party of Kampuchea // The Idea of Violence / Ed. by J. A. Tyner. Roma: Viella, 2018. P. 97–115.

166

Даже если коммуна, как это имеет место в Восточном Камеруне, разрешает физическое насилие только за своими границами, она не забывает и об интравертированном принуждении, которое незримо, из «фантазматической» трансцендентной реальности низвергается на тех, кто нарушает законы предков, – см. подробно: Copet-Rougier E. «Le Mal Court»: Visible and Invisible Violence in an Acephalous Society – Mkako of Cameroon // The Anthropology of Violence / Ed. by D. Riches. Oxford, UK; N. Y.: Blackwell, 1986. P. 50–69.

167

Со своей стороны, насилие даже тогда, когда оно не является физическим, ущемляет тела своих жертв. Агрессивность может довольствоваться оскорбительным словесным жестом, но он (реликт архаической «черной» магии) релевантен не сам по себе, а как выражение желания истребить противника. Символическое насилие над верующими со стороны церкви, призывающей их к сдержанности и послушанию, обещает им за грехи посмертное страдание тел и при этом впадает в противоречие, закономерное в случае перевода физического par excellence в помысленное: как могут души усопших испытывать телесные муки? Обзор дебатов по поводу того, бывает ли насилие нетелесным, см.: Schotte D. Was ist Gewalt? Philosophische Untersuchung zu einem umstrittenen Begriff. Frankfurt am Main: Klostermann, 2020. S. 66 ff. В этой книге насилие освещается так, чтобы понятие о нем стало пригодным для юридического употребления. По формуле автора, насилие – это «намеренное нанесение тяжкого расстройства неприкосновенности (Integrität) живого существа против его воли» (Ibid. S. 93). Такое определение феномена никак не объясняет его. Знаменательно, что Дитрих Шотте, вопреки философской претензии, заявленной в подзаголовке его работы, выступает против антропологического подхода к насилию (Ibid. S. 176), вне которого оно имеет значение, но не смысл.

168

К идее Хоркхаймера и Адорно близко мнение Раймона Арона о том, что источник насилия – в терминировании истории, трактуемой в своей завершаемости как проникнутая только одним смыслом, то есть в качестве тотальности (Aron R. Histoire et dialectique de la violence. Paris: Gallimard, 1973. P. 203 ff). Возражая Жан-Полю Сартру и марксистской диалектике, Арон утверждал, что у истории нет того конечного смысла, достижение которого непременно сопровождается борьбой за преимущественное в ней положение. Но есть ли у истории разрешение или его нет, она на каждом своем этапе не обходится без насилия, сдвигая то, что имеет место, в зону более неактуального. В качестве системы, противящейся застыванию в самоповторах, история продвигается вперед, делая прошлым собственную смерть – угрожающее ей исчерпание ее генеративной энергии в настоящем. Но, насильственная ретроспективно, история в своей направленности в будущее эмансипаторна и креативна (ср.: Müller M. Macht und Gewalt: Prolegomena einer politischen Philosophie / Hrsg. von A. Bösl. Freiburg; München: Alber, 1999. S. 23–80).

169

О чрезвычайном разнообразии объектов людоедства см. подробно классическую работу: Volhard E. Kannibalismus. Stuttgart: Strecker und Schröder, 1939.

170

Overing J. Images of Cannibalism, Death and Domination in a ‘Non-Violent’ Society // The Anthropology of Violence. P. 86–102.

171