Паутина грез - Вирджиния Эндрюс

Мать фыркнула.

— А мне Тони сообщил сейчас, что работа почти закончена и что ты проведешь с ним еще один сеанс — и все. Это правда?

— Да, но…

— Тогда прекрати хныкать! Ты сделала очень важное дело. Успех будет блестящий. Однако, — продолжала она, — я вовсе не за этим пришла. Тебе сегодня звонили из Бостона. Завтра у тебя встреча в городе. Вернулся наконец-то твой отец.

— Папа возвращается? — ахнула я. Слава Богу, слава Богу, стучало в голове. Теперь кто-то выслушает меня и поможет. Папа дома!

На следующее утро я проснулась в страшном возбуждении. Что надеть, как причесаться? Я металась от шкафа к зеркалу и вдруг замерла, увидев свое отражение. Как же я похожа на мать, чуть ли не с отчаянием подумалось мне. Может быть, в этом и кроется причина более чем странного поведения Тони? Или во всем виновата я сама? Эта мысль смутила меня, но я отогнала ее прочь. В конце концов, Тони взрослый человек, он мой отчим. Я ни в чем не виновата.

С яростным старанием я причесывала волосы. Для украшения выбрала ярко-розовую ленту — так любил папа. Из косметики позволила себе лишь светлую губную помаду. Воздушное голубое платье, жемчужные серьги, полученные от папы в подарок, — и я была готова к долгожданной встрече.

Вглядываясь в зеркало, я искала в себе иные черты. Как хотелось выглядеть взрослой! Как хотелось, чтобы отец всерьез отнесся к моим бедам, ведь я намеревалась обо всем рассказать ему, и прежде всего о сеансах позирования для кукольной коллекции. В глубине души надеялась, что папа наймет мне учителя и возьмет с собой в следующее путешествие. Мне было крайне важно показать ему, что я повзрослела, что со мной не будет никаких проблем в быту. Он непременно должен понять, почему мне необходимо уехать отсюда, почему я жажду расстаться с матерью, а главное, с Тони. Единственно, о ком я жалела, — это о Трое. Но иного выхода не видела.

Чем дальше от Фартинггейла я отъезжала, тем сильнее волновалась. Каким я увижу отца? Он по-прежнему с бородой? Такой же улыбающийся и загорелый? Мне не терпелось вдохнуть любимые запахи старомодного одеколона и трубочного табака, прижаться к его широкой груди, ощутить на лбу град его поцелуев. Я так стремилась сердцем к дорогому мне человеку, что даже упустила из виду неприятную и печальную правду: я знала, что он не был мне родным отцом.

Прибыв в отель, где остановился отец, я сообщила портье о своем приходе и стала ждать. Ждать — не то слово. Я готова была уже сейчас ринуться ему навстречу, броситься в его объятия… С колотящимся сердцем я следила за огоньками лифта — пятый, четвертый, третий, второй… двери раскрылись, и появился папа. Но я не рванулась к нему.

Он стоял рука об руку с высокой, худощавой женщиной. Ее черные с проседью волосы были коротко острижены и заколоты за ушами. Одета в невыразительный темно-синий костюм и туфли на низком, «старушечьем» каблуке. Отец широко улыбался мне, но не отпускал руку женщины, которая тоже улыбалась. Наконец они двинулись ко мне, а я оцепенела. Я поняла, что вижу женщину, осветившую папину жизнь. Я вижу Милдред Пирс.

— Ли! — воскликнул папа, протягивая ко мне руки. Я обняла его, но совсем не так, как хотелось. Рядом стояла Милдред Пирс. Я вгляделась в нее. Эта женщина ничем не походила на мою мать. У Милдред было худое, немного скуластое лицо, тонкие губы, которые как резинки растягивались в короткой улыбке.

— Ты стала еще взрослее и красивее, — произнес отец, придерживая меня за плечи.

— Спасибо, папа, — промолвила я. Как я мечтала о наших первых радостных восклицаниях, но оказалось, что сейчас все это не имеет значения. Рядом стояла эта женщина.

— Познакомься, Ли, это Милдред, — сказал отец.

— Здравствуй, Ли. Я очень много слышала о тебе и давно мечтала познакомиться, — произнесла она, протягивая для пожатия руку. Пальцы у нее были тонкие и твердые, а ладонь, скорее, мужская, не то что у моей матери.

— Здравствуйте! — Я быстро ответила на рукопожатие.

— Ты голодна? — спросил отец. — Вообще-то я уже заказал столик в ресторане при гостинице. Но если у вас есть другие предложения, я готов пойти навстречу. Милдред у нас лучше всех умеет планировать любые мероприятия, правда? — Отец снова взял ее под руку.

— Ну что ты, Клив. Я просто стараюсь, чтобы всем было удобно.

— Вот, пожалуйста, еще одно ее качество. Она обязательно стремится преуменьшить свои заслуги.

— Давайте не будем говорить обо мне, лучше пойдем и сядем, и Ли нам все расскажет. Я хочу как можно больше узнать о тебе. — Она уже увлекла меня по коридору. — Ты знаешь, у меня ведь тоже есть дети — двое, — сообщила она.

— Правда?

— Да. Они уже взрослые, у них есть свои дети, так что мне давно уже некого нянчить. — Она улыбнулась.

— Я уже не маленькая, чтобы меня нянчить, — вспыхнула я.

— Конечно, нет, дорогая! — Женщина подмигнула отцу. — Ты уже юная леди, в этом нет сомнения.

Мы вошли в ресторан, и метрдотель подвел нас к заказанному столику. Папа помог сесть за стол Милдред, а мне пришлось довольствоваться любезностью метрдотеля. Наконец я внимательнее пригляделась к папе. Внешне он почти не изменился с тех пор, как мы с ним виделись в последний раз. Однако выражение лица у него было теперь оживленным, а глаза сияющими. Он чуть укоротил бороду, немного изменив стиль, хотя по-прежнему был в своей «униформе», как называла бороду мать.

— А теперь расскажи, как идут дела в школе, — попросил отец.

— Нормально.

— Нормально — это как?

— Школа прекрасная, — вынуждена была признаться я. — Но в обычной, муниципальной школе мне больше нравилось. Я до сих пор вспоминаю своих учителей, не говоря уж о товарищах.

Отец объяснил Милдред, что даже после долгих путешествий у меня не было проблем с уроками, настолько хорошие были у нас учителя.

— Я жду не дождусь, когда снова поеду с тобой в путешествие! — с жаром воскликнула я.

Папа улыбнулся, но немного рассеянно, и почему-то не предложил отправиться в ближайший круиз, на что я так надеялась.

— Как поживает твоя мама? Чем занимается?

— Она вполне довольна жизнью — бридж, театры, подруги, магазины…

— А как идут дела у мистера Таттертона?

Вот она, возможность поговорить о самом больном, об этих проклятых сеансах позирования, но я не могла сейчас использовать эту возможность. Рядом была Милдред Пирс. Я решила подождать, когда мы с папой останемся наедине.

— Похоже, все у него в порядке. Папа, я так скучала без тебя! — быстро выговорила я. Мне не хотелось тратить время на пустые беседы о других, мне хотелось просто быть с папой. Но рядом сидела эта женщина. А папа все кивал и улыбался, но не говорил того, что я так жаждала от него услышать. Он не говорил, что извелся без меня, что он за меня переживает и болеет, что хочет лишь одного — жить вместе со мной. Отец не строил планов относительно нашей будущей жизни, наших путешествий, он не мечтал вслух о праздниках и буднях, которые мы проведем вместе… он внимательно изучал меню. А рядом сидела Милдред Пирс.