Тень Уробороса (Лицедеи) - Сергей Гомонов

На этот раз стычка наших темпераментов миром не закончилась. Я пошла на принцип, расценив его поведение как шантаж и попытку повлиять на мою добрую волю. В пылу последней ссоры мы наговорили друг другу много нехороших и, по большей части, надуманных вещей. Год спустя я называла то фехтование взаимными обвинениями не иначе как «войной двух идиотов», однако возвратиться мне было не суждено из-за одного нерадостного события в моей жизни. А точнее — увольнения из рядов ВПРУ с сопутствующей блокировкой памяти.

И до самой реабилитации в психушке, когда я уже окончательно утратила связь с миром, во мне жила любовь к нему. Но что только не вытравит из души и сердца правильное сочетание лекарственных препаратов в комплексе с «транками»!

Вспомнила я и ту историю с Сашкой Коваль, а заодно — с нашей грымзой, которую я не могла терпеть с момента ее восхождения на «трон». Теперь, после краткого рассказа Буш-Яновской, я уже понимала, что меня просто подставили. Это не прибавило мне ни уважения, ни преданности нашему досточтимому ВПРУ.

Потом? Потом — встреча с одним «каталой», приятелем Жорика Таранского. Потеряв себя, я нашла применение моим недоуничтоженным способностям. Карты благоволили мне, для многих дилеров я стала соринкой в глазу. Для «щипача» нет ничего хуже, чем примелькаться перед крупье. И на помощь пришел отцовский «эликсир», о котором, как я наивно считала, не знал больше никто…

…Когда меня отключали от машины, я снова плакала. Может, иногда лучше «не помнить»? Недаром в старых «мракобесных» книгах о перерождении утверждается благо от забывания прежних инкарнаций души… Да, удел слабых. А разве кто-то говорил, что я сильная?!

По приезде домой мне было ни до чего. Я бродила по квартире, как потерявшее свой склеп старинное привидение.

Поймала себя на том, что запихиваю что-то в кухонную печку. Это я машинально высыпала в таз муку, бросила туда три яйца (кажется, даже со скорлупой), погасила соду, плюхнула молока, размешала и вывалила в бисквитную форму.

Зачем ему понадобилось усыплять меня? Что вообще происходит в этом мире? И для чего мне вернули память? Кажется, без нее мне жилось даже лучше. Легче, проще, бездумнее…

Бисквит каким-то чудом поднялся и подрумянился. Автомат сообщил о готовности. Я встала с пола, вытащила форму и спустила ее содержимое в молекулярный распылитель.

— Кондитер хренов! — обжегшись, я швырнула посуду в мойку и под мерный плеск воды решила, что сейчас пойду, найду его или Польку и потребую рассказать мне все…

Там же, тогда же…

Все получилось не так, как я планировала. Нет, я действительно набралась злости и решимости, снова оделась и даже выскочила из квартиры… чтобы нос к носу столкнуться с Диком… или Карди? Нет, все же Дика. Тот, мой, Карди, мое сердце, остался по другую сторону пропасти — дыры в моей памяти. Неважно, что ее залатали. Тут виновата не только дыра, но и я сама…

Взгляд капитана скользнул по моему лицу, опустился ниже, отметил то, что я надела медальон. Причем надела, с трудом отыскав его после стихийной уборки: кто-то из отдела по распоряжению Полины наведался ко мне в мое отсутствие и устранил учиненный сыскарями разгром. А ведь прежде, помнится, я с недоумением разглядывала эту побрякушку и не выбросила только из-за подозрений, что она могла принадлежать маме…

— Восстановилось? — слегка улыбнулся Лоутон… то есть, Калиостро и повертел кистью вокруг своей головы. — Можно?

Я отступила и посторонилась. Смятение прошло. Любовь еще была, но это любовь прошлого к прошлому. Этот Дик для меня чужой. Он спасал меня и отца, он прятал меня и выполнил сложнейшую задачу, однако я не знала Калиостро, которому тридцать два года. Для меня он так и остался двадцативосьмилетним парнем: как раз того же возраста, какого я теперь.

— Что, вытяжка так и не работает? — потянув носом воздух и уловив витающий запах моей выброшенной стряпни, спросил он. — Что у тебя сгорело?

— Карди… Дик, расскажи. Я хочу знать все, что случилось. Я… уже успокоилась, все нормально. Просто расскажи и уходи.

— Что, даже кофе не угостишь?

— Если он есть…

Капитан подкурил, и мы пошли в столовую. Кофе я нашла и сварила — так, как ему нравилось. И здесь он не изменился: попробовал и похвалил, добавив, что соскучился по моему кофе.

— Я слушаю, Дик.

Я отсела подальше, в кресло напротив, чтобы видеть его полностью. Мне было тоскливо. Слишком много воспоминаний клубилось тут вместе с дымом от его сигареты, вместе с запахом кофе, который я сама не пью, вместе с его взглядом — чуть-чуть насмешливым и по-прежнему обожающим. Ему удалось скрыть этот взгляд там, в Сочи. «Ролевик»…

— Все началось в мае, — заговорил он и тут же перебил сам себя: — Впрочем, нет, что это я плету! Все закрутилось два года назад, в самом начале августа. Но тогда я еще не знал, что все закрутилось…

КАК ВСЕ НАЧАЛОСЬ…

(5 часть)

Нью-йоркское ВПРУ, 2 августа 999 года

Все началось с безобидного ремонта, что затеяли у нас в спецотделе. Это была плановая акция, и ей уже подверглись многие офисы нью-йоркского Управления. Мы сочли ремонт временным неудобством, стали переселяться в соседний кабинет.

Таская туда-сюда кучу барахла, мы все между делом отчитывали проштрафившегося вчера на банкете лейтенанта Пита Маркуса, моего хорошего приятеля.

— …И еще бросал дротики в панно «На рассвете»! — проходя мимо нас, внесла свою лепту мисс Сантос, наша большая, будто оркиня, Исабель Сантос. Ей одной ничего не стоило перетащить на себе немаленький шкафчик со всем содержимым, что в тот момент она и проделывала, даже не замечая тяжести.

Краснеющий кудровласый Питер пыхтел, кряхтел и ронял информнакопители, которые, явно пожадничав, наложил в коробку неаккуратной грудой.

— Да не может быть! — оправдывался он.

— Может! — тут же ответило голосов пятнадцать из разных концов коридора и даже из женской уборной.

— Я все понимаю, — пискнула скромница Рут Грего, — но пытаться сделать сигару из листьев пальмы…

— Это был не я! — Пит снова грохнул свои диски.

Интересно, он их когда-нибудь донесет до нового кабинета, если не вмешаться в процесс?

— Ты! — в припеве участвовал хор из одних и тех же голосов — видимо, оные принадлежали наиболее пострадавшим вчера от буйной питовской энергии.

— Пит! — крикнул я, догоняя приятеля.

Маркус обернулся, и мне удалось на ходу забросить в коробку выпавший накопитель.