Пожиратели таланта. Серебряная пуля в сердце (сборник) - Анна Данилова

Получалось, что Тамара была полной противоположностью той же Стеллы и, в отличие от нее, могла нажить себе врагов благодаря своему характеру и высокомерию. Денис пометил в своем блокноте, что завтра же навестит Антона Белова, попытается выяснить, что ему известно о последних годах жизни его бывшей супруги.

Кроме этого, у него появилась и еще одна версия, еще один план, о котором он не собирался пока никому говорить: жена Дмитрия Арсенина – Людмила. Судя по тому, что о ней рассказала Лиза, женщина она с тяжелым характером, агрессивно настроенная ко всему, что связано с погибшей золовкой. В день убийства Стеллы она, по ее словам, гладила на новой гладильной машине. Хорошо, если так. Гладильная машина – большое подспорье в домашнем хозяйстве. Такая покупка не может не запомниться детям, а тем более девочке-подростку Маше. Если, конечно, это нормальная девочка, приученная помогать маме по хозяйству и которая время от времени сама берет в руки утюг.

Денис решил позвонить Дмитрию Арсенину, чтобы задать ему несколько вопросов:

– Добрый вечер, Дмитрий Александрович. Это Денис, помощник Елизаветы Сергеевны Травиной.

– Да, Денис, добрый вечер. Что-нибудь случилось?

Денису показалось, что Арсенин радостно возбужден. Словно своим звонком он оторвал его от праздничного ужина или просмотра кинокомедии. Или же, к примеру, Дмитрий только что проводил покупателя, заплатившего ему кругленькую сумму за новую картину.

– Ничего пока не случилось, если не считать двух убийств… Скажите, Дмитрий, вы можете сейчас говорить? Я не отвлек вас?

– Нет-нет, что вы! Просто ко мне только что приехали мои дети, и я собрался в супермаркет, чтобы купить что-нибудь к ужину. Вы не представляете себе, как я рад, что они приехали ко мне, что соскучились… А вы задавайте, задавайте свои вопросы, я один, вот сейчас вызову лифт… Меня никто не слышит.

– Скажите, вы помните тот день, когда купили жене гладильный аппарат или гладильную машину, не знаю, как правильно сказать?

– Нет, точно сказать не могу.

– А у вас, быть может, сохранился чек?

– Да, конечно. Я всегда следил за этим. В сущности, до сих пор слежу, контролирую. У меня Маша этим занимается. Она знает, где лежат все гарантийные талоны… А в чем дело?

– Мне надо знать точную дату, когда была куплена машина.

– Я могу позвонить жене… Хотя… Мне кажется, я понимаю, о чем идет речь. Об алиби Людмилы, – вот сейчас голос его изменился. – Хорошо, я, когда вернусь домой из магазина, спрошу Машу или попрошу ее, чтобы завтра она привезла мне гарантийный талон, там есть дата покупки. Так устроит?

– Да. Спасибо. И еще один вопрос: ваша дочь, Маша, она умеет гладить? Она помогает по хозяйству или…

– …гоняет на мотоцикле, хотите спросить? Что ж, я отвечу. У Маши есть мотоцикл, но это не мешает ей помогать матери. Она многое умеет, и готовить, и вязать.

– Она радовалась, когда вы купили этот гладильный прибор?

– Да, очень. В тот день она, помнится, все и перегладила…

– Так она или ваша жена?

– Я знаю, что гладила Маша. Ей ужасно это нравилось, и она перегладила все, что было в доме, и сложила в аккуратную стопку.

– А вот ваша жена утверждает, что это она гладила. Вы понимаете, о чем это говорит? Когда вы купили машину?

– Я оплатил ее в пятницу, а в тот день, когда погибла Стеллочка, ее как раз и привезли. Утром.

– Ваша жена была дома?

– Нет. Она сказала, что у нее дела в пирожковой, она должна была подготовить какие-то документы.

– Вот и получается, Дмитрий, что у вашей жены нет никакого алиби. Если, конечно, это алиби не подтвердят в пирожковой.

– Так значит, вам уже не нужен ни чек на машину, ни гарантийный талон?

– Нужны, но не к спеху. Главное, что гладильную машину вам привезли пятнадцатого августа, и об этом наверняка имеется запись в отделе грузоперевозок того магазина, в котором была сделана покупка. И ваша жена в тот день, когда убили вашу сестру, Дмитрий, не гладила на машине, как сказала Елизавете Сергеевне. Ее не было дома. И неизвестно, была ли она в своей пирожковой. Возникает вопрос: зачем ей было лгать, что белье гладила она?

– Вы все-таки продолжаете подозревать ее… Что ж, это ваше право!

– Может, вы передумали, чтобы мы продолжали заниматься поисками убийцы Стеллы? – взял на себя смелость спросить Денис. – Вы не боитесь, что этим человеком может оказаться…

– …Люся? Боюсь. Мне детей жалко. Но, с другой стороны, не верю, что я столько лет прожил рядом с убийцей. Нет, это не она. Продолжайте ваше расследование…

– Скажите, Дмитрий Александрович, вы не знакомы случайно с Антоном Беловым, бывшим мужем Тамары Беловой?

– Нет, незнаком.

– А с Борисом Голодом?

– Как вы сказали: Голодом? Нет, уж такую фамилию я бы точно запомнил!

– Извините, что испортил вам настроение, Дмитрий Александрович.

– Да ничего, я же понимаю – вы работаете.

Едва он закончил разговор, как ему позвонили. Номер не определился. Это и неудивительно – он услышал знакомый женский голос:

– Вы помните меня, Денис? Меня зовут Марина Васильевна Трушина. Вы были у меня, мы разговаривали о Ниночке, о Вениамине… Не нашли еще убийцу?

– Извините?

– Это вы меня извините. Но мне кажется, что я должна вам кое-что сказать. Не по телефону, конечно… Может, вы подъедете ко мне? Знаете, я уже было спать собралась, вернее, прилечь, я всегда ложусь рано, люблю перед сном сериалы свои любимые посмотреть. Некоторые считают это пошлостью. А для меня это – жизнь!

– Марина Васильевна, вы что-нибудь вспомнили?

– Не совсем так. Просто я встретила одну женщину, и она мне кое-что сказала. Пожалуйста, приезжайте. Я и чай заварила, у меня печенье есть, я сама пекла, миндальное…

– Хорошо, я сейчас приеду.

Миндальным печеньем пахло еще в подъезде. Марина Васильевна и на этот раз была в пижаме, только розовой, в кружевах. Чувствовалось, что ей просто некому демонстрировать такую красоту да и печеньем угощать некого. Раньше она наверняка ублажала разными вкусностями Вениамина Фионова, да и пижамки свои с пеньюарами ему показывала, а сейчас, после его смерти, решила пококетничать с молодым человеком, да к тому же еще и помощником адвоката. Денис не очень-то верил в то, что услышит сейчас что-то важное. Так, дама передаст очередную сплетню.

– Добрый вечер, Денис, – улыбалась Трушина, показывая Денису еще и первоклассные вставные зубы. – Проходите-проходите, вот сюда, в гостиную… Я и стол накрыла.

– Марина Васильевна, у меня много дел. Пожалуйста, давайте сразу по делу.

– Конечно, по делу! Садитесь. Вот так. Помните, мы говорили с вами о Вениамине? Я еще сказала вам, что он умер из-за сердечной болезни? Ну что он долго болел, и все такое. Так вот. Встречаю я буквально вчера нашего участкового терапевта, Гладышеву Евгению Борисовну, ну и рассказываю ей о том, что Нину убили. Она тоже ее знала, как не знать, Нина иногда сама вызывала ее на дом к отцу, когда он болел. И знаете, она, услышав это, так странно на меня посмотрела, усмехнулась и покачала головой.

– И что?

– Как – что? Да то, что она как будто бы даже не удивилась…

– А что она сказала?

– Что за все надо платить… Я, понятное дело, попыталась у нее выяснить, почему она так отреагировала на смерть молодой женщины, ведь Евгения Борисовна считается у нас очень хорошим доктором и очень доброй, душевной женщиной. А тут вдруг такая реакция! И знаете, что она мне сказала? Что Вениамин Александрович мог бы пожить еще много лет, и что ему… – Трушина перешла на шепот: —…ему помогли уйти на тот свет. Вот. И винит она в этом Нину.

– Она объяснила, почему так считает?

– Она сказала, что Вениамина Александровича вскрывал ее отец, Борис Львович Гладышев, он работает в городской больнице патологоанатомом. Знаете, я раньше думала, что патологоанатомы – это те, кто только вскрывает трупы убитых… Оказывается, это не так. Борис Львович, к примеру, занимается в основном биопсией…

– Марина Васильевна!

– Но иногда он вскрывает и умерших, чтобы поставить диагноз… Так вот. Выяснилось, что Вене кто-то сделал укол раствора хлорида калия… И от этого у него остановилось сердце, понимаете? – В глазках Трушиной блеснули слезы. – Его убили! И сделала это, как я поняла, его дочка! Кто же еще?!

– Но дело-то никто не возбуждал…

– Да потому, я думаю, что Борис Львович никому ничего не сказал…

– Послушайте, Марина Васильевна, это какой-то детский сад, по-моему!

– Ну, я не знаю… Пожалуйста, прошу вас, вы уж не трогайте эту семью. Они все врачи, уважаемые люди… Может, я что-то не понимаю, но этот раствор – это не яд, им лечат сердечников. Может, произошла передозировка, может, Ниночка сделала это не нарочно, случайно… Но Евгения Борисовна сказала, что она не назначала этот препарат и что Веня пил простые таблетки от сердца, и что он, принимая их регулярно, мог бы прожить еще долго…