Стив Джобс и я: подлинная история Apple - Стив Возняк

Однако для столь крохотного процессора сложно писать программы. Его чертовски трудно контролировать! Почти так же сложно, как написать машину состояний для флоппи-диска. На аппаратном уровне не было встроено никаких решений, а когда их нет, приходится пользоваться тем, что есть в чипе. И в итоге начинаешь изобретать причудливые алгоритмы, работающие самым странным образом. А все потому, что в чип заранее не встроены продуманные инструкции, которые может понять и использовать человек. Так делается, чтобы свести стоимость производства к минимуму.

Моя программа для четырехбитного микропроцессора в итоге выполняла простейшие задачи: следила за временем суток и за сигналами с клавиш, управляла ЖК-дисплеем и обеспечивала питание для остальных частей схемы. Кроме того, она взаимодействовала с большим восьмибитным микропроцессором, сообщала ему, какие кнопки нажаты, и получала данные для вывода на экран.

Мы сели и набросали на бумаге, какие буквы, цифры и специальные слова должны были появляться на нашем дисплее и где именно. Мы нашли компанию, которая занималась выпуском ЖК-дисплеев. Мы дали им свои наброски, и они привезли нам ЖК-дисплеи с контактными штырьками. Дисплей нужно было подключить к тому же четырехбитному микропроцессору, который считывал сигналы с клавиш.

Главную задачу нашего продукта – запоминать все нужные инфракрасные коды и воспроизводить их при нажатии клавиш – должен был выполнять второй, более мощный микропроцессор. Поскольку это была новая версия 6502, я решил: отлично! Я очень хорошо с ним знаком. У этого процессора очень красивая внутренняя архитектура, всего несколько транзисторов выполняли массу работы. Процессор был весьма хорош и делал как раз то, что нужно.

У Apple II была собственная система для разработчиков, которую я сам и написал, так что я мог быстро вводить программы и тестировать их. Что если создать такую же систему для этого микропроцессора? Мы разработали плату таким образом, чтобы к ней можно было подключить терминал или компьютер, а значит – вводить данные и видеть их на экране. Этот компьютер мог выполнять функцию пульта управления. (Можно сказать, это был младший родственник Apple II.)

Что использовать в качестве терминала? Я решил, что Apple II C отлично подойдет. На нем были программы, которые позволяли использовать машину как терминал, взаимодействующий с другими компьютерами.

Помните, я говорил, что добавил в Apple II мини-ассемблер, позволяющий, например, напечатать LDA, чтобы загрузить регистр А, или #35 – что означало 00110101 в бинарном коде, который понимают компьютеры? В Apple II была встроена и эта программа, и много других инструментов, которые весьма пригодились бы и для нашего пульта.

У меня был друг по имени Джон Аркли, с ним я работал еще в Apple. Джон был внешним консультантом, и он предложил переработать те мои программы для нового микропроцессора 6502. Мы заплатили ему, и он все сделал.

И это было здорово. Я мог подключить Apple II C к нашему макету, к нашим соединенным проводами прототипам, вводить команды и отлаживать программы. Как будто в пульте управления у меня завелся новый крохотный Apple II. Удовольствия было не меньше, чем от самого Apple II.

Мы закончили разработку, и итоговый продукт оказался отличным. Просто поразительным.

Затем возник вопрос производства. Кто будет выпускать это устройство? И вдруг я наткнулся на друга детства, одного из «электронных деток». Помните моего соседа Билла Вернера? Это он швырялся туалетной бумагой, и это он добыл тот телефонный кабель, чтобы устроить систему внутренней связи между домами нашего района.

В старших классах Билл, в отличие от меня, ступил на скользкую дорожку. Он стал хуже учиться, купил мотоцикл, потом у него были неприятности из-за того, что он вломился в магазин электроники. В общем, у него начались большие проблемы. Но теперь он изменился, и в итоге мы его наняли. К тому моменту он работал в производственной фирме Selectron из Кремниевой долины. А его жену Пенни мы наняли секретарем. Так формировалась наша команда.

Нам как раз нужна была компания вроде Selectron. Она занималась производством, и именно этого нам недоставало. Кто-то должен был разобраться, как выпускать пульт в массовых масштабах.

Однажды мне позвонил венчурный капиталист из Англии. Еще тогда, когда Apple не была публичной компанией, он звонил мне и предлагал продать часть моих акций по низкой цене. Я согласился, но он так и не купил их.

Затем он позвонил еще раз и снова спросил, могу ли я продать акции по его цене. Не помню, какой именно, но она была невелика. К тому времени акции Apple явно стоили на порядок больше, чем он предлагал, хотя компания еще не вышла на биржу. Он сказал: «Вы обещали мне продать часть акций по этой цене. Продадите?»

Я сдержал слово, и его венчурный фонд заработал кучу денег на лондонской бирже.

Когда мы создали CL9, я рассказал ему о ней, и он спросил: «Могу я к вам заехать?» Разумеется, я согласился. И он приехал к нам. Помню, как подумал: господи, какой же он чопорный! Он держался очень официально, высказывался и действовал очень сдержанно. Ну, в общем, это был англичанин. Наверное, он выглядел ханжой по сравнению с нами – можете себе представить, какими раздолбаями мы были.

Я рассказал ему, чем мы занимаемся, а он тут же сказал, что хочет в нас инвестировать. Я сказал, что внешние средства не нужны, я сам все финансирую. Но он продолжал упрашивать.

Ну, а когда люди начинают меня просить и хотят в чем-то поучаствовать, я всегда сдаюсь.

Когда английский инвестор вложил свои деньги, мы вдруг получили еще одну крупную инвестицию от большой венчурной фирмы из Кремниевой долины – New Enterprise Associates (NEA). Они вкладывали средства в 3Com, Adaptec и Silicon Graphics. То есть тот парень из Англии привел своих друзей. И вот неожиданно мы получили инвестиции на 2–3 миллиона долларов.

Итак, мы организовали все это за несколько месяцев и начали понимать, что нам понадобится больше места. Я позвонил своему старому другу из Commodore Сэму Бернстейну, который тогда писал статьи в газеты. Мне всегда нравилось, как он мыслит. Я пригласил его к нам – еще на раннем этапе – на должность президента. Мы чудесно поладили.

В общем, CL9 держалась на плаву три года, а то и больше. До сих пор находятся люди, которые рассказывают мне, какой у нас был замечательный продукт. Я ни секунды не жалею об этом проекте. В итоге я продал компанию другим людям, но они не смогли получить дополнительное финансирование и закрыли ее.

Но к тому моменту у меня появились и другие проблемы. Когда проект с четырехбитным микропроцессором закончился, пришло время заняться восьмибитным процессором. Я взялся и за это, но у меня было двое маленьких детей, Джесси и Сара. Становилось все сложнее, ведь я должен был посвящать им немало времени. Мои отношения с Кэнди между тем пошатнулись. Мы ссорились. У нас никак не получалось найти общий язык. Больше всего мы цапались по поводу воспитания детей. И мы заговорили о разводе.