Ярость дьявола - Али Вали

– С детьми мы отлично ладим. Вот только мне постоянно приходится напоминать себе, что люди, которых Кейн тут оставила, – не для работы в поле. Призвание Мука, конечно, – носить пистолет, но он чудесно общается с детьми, помогает Джерри, как может. Ой, погоди минутку, там что-то происходит.

– Что-то не так? – Кейн прекратила разговор и обеспокоено посмотрела на Эмму.

– Ох, это просто кто-то приехал, но я пока не знаю, кто, – Мэдди вздохнула. – Это твой отец.

– Мэдди, что происходит? Ты обычно не затаиваешь дыхание, услышав, как кто-то подъезжает к дому.

– Я не хотела давать тебе повода для переживаний, но должна сказать, к нам стала часто заглядывать твоя мать. Она расспрашивала о тебе. Я не говорила, что дети здесь, поэтому иногда приходится выкручиваться.

– Как думаешь, и откуда вдруг такой интерес?

– Понятия не имею. Просто заканчивайте спокойно все, что вам нужно, а заботу обо всем прочем предоставьте нам с Джерри. Дети будут вас ждать в том же виде, в котором вы их оставили.

– Я так скучаю по ним и по тебе, Мэдди. Если тебе что-то понадобится, звони.

– Ты знаешь, что, в первую очередь я позвоню тебе и Кейн.

– Проблемы? – спросила Кейн.

Взгляд Эммы замер в пространстве, какое-то мгновение она сидела, уставившись в пустоту.

– У нас проблемы? – повторила Кейн.

– Не думаю, – и Эмма рассказала, что услышала от Мэдди.

– Она знает, откуда взялся этот интерес? – Кейн сняла рубашку и повесила на спинку кресла возле шкафа. Когда Эмма подняла взгляд, на Кейн уже было только белье.

– Уж не знаю, что у нее за интерес вдруг возник, но могу тебе сказать, какой у меня сейчас… главный интерес…

Для человека, в которого только недавно стреляли, Кейн выглядела просто сногсшибательно.

– И какой же, девочка моя?

От глубокого грудного смеха Кейн, у Эммы побежали по спине мурашки.

– Во-первых, я хочу совершить что-то совершенно безумное, – воскликнула она и встала, повернувшись спиной к Кейн. Та расстегнула молнию на платье Эммы, мучительно медленно. Дорогая материя заструилась к полу. Эмма замерла, позволяя любимой насладиться открывшимся видом. – Во-вторых, я хочу сделать так, чтобы ты стонала от этого безумства.

– И как же ты, скажи-ка, пожалуйста, намерена это сделать?

Дальше слова Эмме не понадобились: сорвав с Кейн ее простые белые боксеры, она усадила любимую в кресло, и, опустившись перед ней на колени, расстегнула бюстгальтер. Кейн не могла оторвать взгляд от любимых плеч и груди, когда Эмма по одной спустила бретельки, медленно обнажаясь. Ее неуверенность, сковывавшая поначалу, теперь исчезла без следа, и Эмма с упоением наблюдала, как в глазах Кейн зажегся огонь.

– Ну, как тебе? Это последний подарок Кэвина.

– Очень красиво. Но без него будет лучше, – хрипло ответила Кейн. – Я хочу тебя всю.

Эмма медленно сняла черные трусики и отшвырнула их в сторону, оставаясь обнаженной. Ей хотелось разжечь желание Кейн еще сильнее. Сладостная пульсация тела усилилась и стала почти болезненной, когда Эмма провела рукой по соскам Кейн, которые стали твердыми от одного только вида обнаженного тела любимой. И так легко в этот момент было поддаться страсти и стремительно вознестись к запредельным вершинам, куда могла завести ее только Кейн. Но сейчас Эмме хотелось не в один миг потерять над собой контроль и улететь так высоко, как только можно, ей хотелось насладиться томлением, почувствовать сладостную медлительность движений. Она собиралась дать Кейн все наслаждения, которых та заслуживала, и заставить их длиться как можно дольше. Бесконечно долго.

Эмма схватила Кейн за запястья и прижала их к подлокотникам, пока та не успела нарушить ее планы, вжать в пол педаль газа, превысить скорость и полностью отдаться чувству полета.

– Прежде, чем мы начнем, запомни кое-что важное. Одно слово, – Эмма села на пол, глядя на Кейн снизу вверх глазами, полными желания.

– Какое?

– Терпение, любовь моя, – и Эмма отпустила руки Кейн, зная, что они останутся там, где она приказала им быть. – Я хочу тебя. И я хочу, чтобы наша любовь длилась так долго, насколько хватит сил. – Эмма подалась вперед и едва ощутимо прикусила возбужденный сосок Кейн. И пристально на нее посмотрела: – Ты ведь дашь мне это?

– Все, что хочешь, – Кейн развела колени.

– Я люблю тебя, – руки Эммы заскользили по телу Кейн, лаская ее плечи, грудь, очерчивая контуры талии и спускаясь все ниже и ниже. Кейн крепко сжала подлокотники, когда руки Эммы коснулись ее бедер. – Расслабься, милая.

– Она мне говорит: «расслабься»… Хорошая девочка, – как бы там ни было, Кейн сделала, как ей сказали, и опустилась на мягкую кожаную спинку кресла.

Глядя в глаза любимой, Эмма раскрыла нежные внешние губки Кейн и наклонила голову, приникая к ним губами, легко касаясь кончиком языка, точно перышком, напряженного клитора.

– Ты дразнишь меня, дорогая. Ты убиваешь меня, – и хотя Кейн уже давно была на пределе, она не убирала руки с подлокотников. Она играла по правилам. И Эмма не меняла тактику. Но она застонала, когда Кейн ослушалась и вплела пальцы в волосы Эммы. Легкие прикосновения Эммы стали требовательнее и жестче, она принялась целовать Кейн с жаром, но вдруг замерла, оставляя Кейн в миге от настоящего экстаза.

– Девочка моя, не время останавливаться, – голос Кейн был сдавленным, точно ей не хватало воздуха.

Эмма сжала горячий клитор двумя пальцами.

– Скажи, что ты хочешь, – с вызовом спросила Эмма, сжимая пальцы еще сильнее. Бедра Кейн двигались, отвечая на каждое движение Эммы. Обе они таяли от наслаждения, чувствуя такое потрясающее единство. – Скажи, иначе я прекращу.

– Я хочу, чтобы ты любила меня вечно, – бедра Кейн снова подались вверх. – Я хочу, чтобы до самой моей смерти в моей постели была только ты.

Теперь Эмма и в мыслях не держала останавливаться. Прикосновения ее губ были именно такими, как мечтала ее любимая. Кейн снова запустила руки в волосы Эммы, и ее пальцы задрожали от напряжения. Кейн выдохнула имя своей любимой, приводя Эмму в восторг от осознания того, какой властью она обладала над этой сильной женщиной.

Кейн, однако, быстро пришла в себя, и, не успела Эмма опомниться, как уже лежала на спине. Пальцы Кейн медленно скользнули внутрь. Стоны Эммы тонули в поцелуе, который Кейн не собиралась обрывать. Она была так нежна, в каждом движении ее было столько тепла и любви, что у Эммы все запылало в груди, и, точно от накатившего жара, полились слезы. Она прижалась к Кейн, мучимая желанным напряжением. Все внутри сжималось частыми сокращениями. Оргазм прокатился по ее телу, точно огромная карибская волна, Эмма выгнула спину, разрывая поцелуй.