Выжженая земля. Тетралогия - Александр Конторович

Где-то сбоку оживает пулемет. Тот, до которого мы еще не добрались. Пули сшибают ветки наверху, видимо, расчет «Горчака» запросил-таки помощи. На здоровье, ребятки. ПТУРС мы точно покорежили, а стало быть, бронетранспортер может теперь выйти из своего укрытия и всласть поглумиться над пулеметчиком. Ага, только вот как ребятам это сообщить? В двух словах объясняю это своему спутнику. После чего мы оба начинаем пробираться вдоль подножия холма. Пока пулемет усердно подстригает кусты на его верхушке, можно пройти тихонечко низом и уползти в лес. А уж там и до своих недалеко.

Шедший впереди мой напарник вдруг вскидывает автомат.

– Что там?

– Похоже, что кто-то впереди есть.

Еще несколько шагов, и мы видим этих людей.

В изодранной черной форме лежит на земле Малкин. Рядом с ним бинтует предплечье еще один его сотрудник. Около него прислонен к склону холма автомат. Увидев подходящих, он дергается рукой к оружию, но, узнав нас, продолжает прерванное занятие.

– Дай-ка я... – присаживаюсь рядом и беру дело в свои руки. – Ну вот, уже лучше. Что с ним?

При этом я киваю в сторону лежащего рядом командира.

– Плох он, умирает уже.

– Майор... – хрипит тот, услышав мой голос. – Подойди...

Присаживаюсь рядом.

– Как ты, капитан?

– Хреново... Отбегался я... Ребят жалко...

– Ну, кто ж знал, что у этих, – киваю в сторону работающего пулемета, – крышу снесет? Это твои люди, тебе и карты в руки.

– Нет... что-то не так пошло, не должны они были стрелять. Не понимаю... Слушай сюда. Запомни код.

– Постараюсь.

– Омега двести двадцать три. Повтори!

– Омега двести двадцать три. Что это?

– Отмена всех ограничений и снятие блокировки систем бункера. Если они дали команду на самоликвидацию, она отменяется тоже.

– Могли дать?

– Если нет вариантов отбить нападение – обязаны. По инструкции... положено так.

– Весело... И куда этот код вводить?

– В бункере есть терминалы. Около каждой двери, туда надо ввести пароль, иначе она не откроется.

– Странно как-то. Обычно это делается с центрального пульта.

– Так это же не военный бункер, майор. Да и про возможность эту знаю только я.

– Хотел здесь остаться? Мы взяли снаряжение и ушли, а вы вернулись бы после назад?

– Первое время. Вы бы все равно об этом не узнали... здесь есть еще и нижний уровень, про него знал только я... даже Поливанов... он только догадывался. Там можно было...

– Зачем такая секретность, капитан?

– Не знаю... не я это делал... там можно было еще ждать...

– Чего? И как туда войти?

– Двери откроются...

Голова его бессильно сваливается вбок. Все... Жаль, в принципе мужик был неплохой. Могли и сработаться.

Поворачиваюсь к сидящему рядом охраннику:

– Больше никого из ваших ребят нет?

Он отрицательно мотает головой.

– Если бы не дым... то и нас тут не было бы. Я только его и смог вытащить.

– Как войти в бункер? Имею в виду – с этого места. Где тут вход?

– Ворота наверняка заблокированы. Есть еще резервный проход, он чуть в стороне.

– Там, внутри, народу много?

– Дежурная смена охраны. Десять человек.

– Постов много?

– Три поста. Огневые точки занимаются только по боевой тревоге.

– Много их тут?

– Всего шесть. Три «Горчака» и три «БУКа». По два человека сидят в каждом «Горчаке» и по одному в «БУКах». Один должен быть на центральном посту.

– И где это?

– Там, – неопределенно машет он рукой, – в глубине бункера.

– А остальные огневые точки где?

– Слева у транспортного тоннеля. И с той стороны, там еще один выход есть.

– Ладно... Как сейчас-то внутрь залезать будем? Из огневых точек выходы есть?

– Нет, там только изнутри бункера войти можно. Хотя... – он задумывается.

За нашей спиной замолотила пушка бронетранспортера, ребята пристреливались по пулемету. Оптимисты! С таким же успехом они могли просто плевать в его сторону.

– Есть вариант! – Собеседник мой хлопает рукой по колену и тут же морщится, дает себя знать раненая рука. – Аварийные выходы наверх! По одному на каждой позиции. Они тесные, поэтому их всерьез никто и не рассматривал в качестве входов. Так... маскировку поправить, мусор убрать... Тут совсем рядом один такой имеется!

Поворачиваюсь к собровцу:

– Извини, мужик, как тебя звать-величать?

– Лейтенант Рябовцев. Виктор Николаевич я.

– Витя, а ты что по этому поводу сказать можешь?

– Немного. Нас к этому и вовсе не допускали, бункер изначально со своей охраной был. Наше дело – работа на выезде, так сказать, внешнее кольцо охраны. Про огневые точки, в принципе, слышали, только никогда не заходили сюда. Эти, – кивает он на моего собеседника, – не разрешали.

– Ладно, все эти терки в прошлом остались. Мы ныне в одной лодке все сидим. Так что и работать будем сообща. А тебя, друг ты мой ситный, – обращаюсь к охраннику, – как звать прикажешь?

– Норкин Павел Петрович. Инспектор охраны, старший лейтенант.

– Ага! Ну а я – майор, ежели кто еще не в курсе. Так что и командовать придется мне. Вопросы у кого есть?

Оба моих собеседника почти синхронно отрицательно мотают головами.

– Ну, так потопали!

Подбираю автомат Норкина. Все равно он ранен и работать двумя руками не может. Тот понимающе кивает и, наклонившись к Малкину, вытаскивает у того из кобуры еще один пистолет. Сует его за пояс.

Осторожно, пригибаясь к земле, следуем за ним. Павел поминутно останавливается, сверяется с какими-то ориентирами и двигается дальше. Наша группа снова поднимается вверх по склону. Где-то рядом должны быть еще ребята... только где? Пулемет на правом фланге не умолкает. Черт его дери, когда же он стволы менять успевает? Насколько я помню, ствол у данного пулемета нагревается быстро, и менять его в тесном бункере – тот еще геморрой. В ответ размеренно бьет пушка бронетранспортера. Иногда ее поддерживает пулемет. А он-то по кому стреляет? Башню пробить хочет? Так у нее броня сантиметров двадцать толщиной!

По крайней мере, один плюс от этого есть. В нашу сторону сейчас никто не смотрит. Стало быть, очереди сбоку можно не ждать. Так?

Хм-м-м...

Сомневаюсь я... Тут тоже не фраера сидят, парни это знающие и опытные. Какой-то особенной подлянки от них не то что м о ж н о ожидать, она просто в обязательном порядке будет! Стало быть, держим ушки на макушке. А какого рода будет эта подлянка? Сяду-ка я на их место.

Что тут самое неприятное с нашей стороны?

Пушка бронетранспортера.

Вывод какой?

Заткнуть ее надобно. И поскорее, пока она не влепила прямиком в бронебашню. Положим, пробить ее она не сможет. А вот заклинить – запросто. И тогда обороне амбец. Подойдут к воротам, заложат заряды и рванут – пожалте бриться!

Чу!

Пулемет замолк.

Чуть погодя прекратил огонь и бронетранспортер.

Еще пара минут такой тишины, и вперед пойдет пехота с нашей стороны.

Значит, подлянка уже наготове...

Каким-то неизвестным образом обороняющиеся сейчас выведут из строя бронетранспортер, и уже ничего не помешает пулеметчику прижать к земле атакующую пехоту. И если они еще разблокируют второй «БУК»... Но для этого надо будет выйти наверх! А ведь выход-то тут один!

Подгоняю своих спутников, на ходу поясняя ход своих мыслей. Норкин понимающе кивает и указывает куда-то здоровой рукой. Вернее, пистолетом, в ней зажатой.

Еще пара шагов в том направлении... и мы выходим на край маленькой ложбинки. Она всего-то метра три в диаметре и полметра глубиной.

И в боковой ее стенке сейчас откинута крышка люка. Около него стоит на коленях здоровенный мужик в черной форме и помогает вылезти наружу второму. Головы у обоих забинтованы, причем явно наспех. Ага, надо понимать, расчет «Горчака» на свет божий вылез? На земле рядом с выходом стоит «ПКМ» и лежат две «Мухи» – вот он, сюрпризик-то какой...

Ну, что ж, ребята, у меня к вам как раз должок образовался. Неоплаченный, между прочим...

Как выяснилось, должок этот был не у меня одного.

Негромко хлопнул пистолет в руке у фэсэошника, и в лицо коленопреклоненному мужику брызнуло кровью из простреленного черепа его напарника. А неплохо парень стреляет! Тут метров двадцать будет, да он еще и после ранения...

Уцелевший охранник метнулся в сторону, пытаясь подхватить с земли «ПКМ». Но пистолет Норкина хлопает еще раз, и мужик с воем хватается за ногу.

– Что ж ты, Вова, – устало говорит Павел, – даже и поздороваться со мною по-другому не можешь? Сразу из пулеметов садить стали.

Тот молчит, только подвывает сквозь зубы.