Освобождённая возлюбленная - Дж. Уорд

Неважно, хоть Субурбан[67].

— Эм… слушай, ты можешь взять кожаное пальто? У меня там протеиновый батончик.

В районе двери раздался звон металла по фарфору. А потом повеяло чем-то вкусным.

— Господин, может вам понравится этот ростбиф?

Его желудок с силой сжался, словно кулак.

— Боже… нет…

— С рисом.

— Просто… один батончик….

Тихий треск предполагал, что Лейла убрала поднос, и секундой спустя Куин не просто втянул аромат приготовленной Фритцем пищи.

— Остановись… стоп, боже… — Он бросился вперёд, навис над мусорной корзиной, его охватили рвотные позывы. — Только не… еда…

— Вам нужно поесть, — донеслась удивительно твёрдая реплика. — И я должна покормить вас.

— Не смей…

— Вот. — Вместо куска мяса или риса ему протянули маленький кусочек хлеба. — Давайте. Вам нужна еда, господин. Так сказал Джон Мэтью.

Рухнув на подушки, он приложил руки к лицу. Сердце в груди прыгало как сумасшедшее, и на каком-то неясном уровне он осознал, что может убить себя, если продолжит в том же духе.

Забавно, мысль оказалась не столь плохой. Особенно когда лицо Блэя встало перед глазами.

Такой красивый. Очень, очень красивый. Казалось глупо и по-бабски называть так парня, но таковым он был. Проблемой были его гребаные губы… потрясающие, мягкие. А может глаза? Такие охренительно голубые.

Он бы с удовольствием поцеловал эти губы. Смотрел, как глаза сходят с ума от желания.

Он мог стать у Блэя первым… и единственным. Но вместо этого? Его кузен…

— О, Боже… — простонал он.

— Господин. Поешьте.

Бессильный противостоять чему-либо, он сделал, как ему велели, открыл рот и принялся машинально пережёвывать, медленно глотать сквозь сухую глотку. А потом всё по новой. И снова. Углеводы утихомирили очаг землетрясения в его желудке, и быстрее, чем он мог себе представить, он задумался о чём-то более существенном. Однако следующим пунктом меню стала вода в бутылке, которую Лейла держала, пока он делал маленькие глотки.

— Может, нам стоит сделать перерыв, — сказал он, откладывая в сторону следующий кусочек хлеба на случай, если волна вернётся.

Перекатившись на бок, он почувствовались, как ноги сжались вместе, осознал, что рука лежала на груди немного иначе… грудных мышц стало меньше. Шорты для тренировок Найк стали мешкообразными в районе талии.

Он нанёс себе столько вреда за семь дней.

В таком темпе он ещё долго будет не похож на себя.

Чёрт с ним, он уже изменился. Как заметил Джон Мэтью, он не только обкорнал голову, но также снял пирсинг из брови, нижней губы и дюжины серёжек из ушей. Их судьбу повторили кольца в сосках. Он оставил штангу в языке и хрень ниже пояса, но всё визуальное исчезло, навсегда, навечно.

Он сам себе опротивел по многим параметрам. Ему осточертело нарочно строить из себя белую ворону. Он устал от репутации шлюхи.

И больше не собирался бунтовать против шайки трупов. Да ради бога, ему не нужен какой-то мозгоправ, чтобы понять психологию, которая вылепила его: его семья всегда была образцово-идеальной, консервативные аристократы Глимеры… и наказанием им стал бисексуальный, упёртый кобель с гардеробом гота и фетишом на пирсинге. О, сколько из этого дерьма было присуще именно ему, а сколько бунтарю с разноцветными глазами?

Кем он был на самом деле, чёрт подери?

— Ещё? — спросила Лейла.

Ну, это был вопрос.

Когда Избранная снова вооружилась багетом, Куин решил прекратить эту чушь. Открыв рот, он, словно птенец, принялся за чёртов хлеб. Ещё и ещё. И потом, будто читая его мысли, Лейла поднесла к его губам кусочек ростбифа на серебряной вилке.

— Давайте попробуем это, господин… но жуйте медленно.

Держи карман шире. Смертельный голод мгновенно стал сутью всего, и Куин накинулся на мясо, словно тираннозавр Рекс, чуть не откусив в спешке зубчики вилки. Но Лейла была рядом, и скормила ему второй кусок так быстро, как он смог его съесть.

— Подожди… остановись, — пробормотал он, опасаясь, что его вырвет.

Он снова откинулся на спину, положив одну руку на грудь. Мелкие вдохи — вот его спасение. Что-нибудь более глубокое, и он уделает себя всего, с головы до пят.

Над ним появилось лицо Лейлы.

— Господин… наверное, нам стоит остановиться.

Посмотрев на неё, Куин сузил глаза, и впервые, с тех пор как она появилась, увидел её чётко и ясно.

Господи, она была бесподобна: светлые волосы были собраны высоко на голове, её лицо было шокирующее красивым. С клубничными губами и зелёными глазами, которые светились в свете ламп, она обладала всем, что ценилось расой на генетическом уровне… ни одного видимого дефекта.

Протянув руку, он пригладил её волосы. Такие мягкие. Никакого лака для волос, казалось, будто локоны знали, что их дело — обрамлять черты её лица, и более чем желали выполнить задание на отлично.

— Господин? — спросила она, напрягшись.

Он знал, что скрывала её мантия: её груди были сногсшибательными, а живот плоским, словно доска… а эти бёдра и нежный шёлк между ними входили в список вещей, ради которых обнажённый мужчина был готов ходить по раскалённым углям.

Он знал всё это потому, что видел собственными глазами, прикасался, его рот побывал там.

Но он не взял её. Не зашёл так далеко. Будучи эросом, она была обучена сексу, но из-за отсутствия Праймэйла, всё это осталось теорией, никакой практики, так сказать. И какое-то время он был рад показывать ей пару приёмов.

Но это казалось неправильным.

Ну, она чувствовала много чего, что казалось ей правильным, но в глазах её было слишком много всего, а сердце было чересчур маленьким, чтобы продолжить всё это.

— Господин, вы возьмёте мою вену? — хрипло спросила она.

Он просто уставился на неё.

Её красные губы приоткрылись.

— Господин, вы… возьмёте меня?

Закрыв глаза, он снова увидел лицо Блэя… но он был другим. Не тем холодным незнакомцем, которого Куин создал. Старый-добрый Блэй, чьи голубые глаза каким-то образом всегда смотрели в его сторону.

— Господин… Я ваша. Всегда. Навеки.

Когда он, наконец, посмотрел на Лейлу, её пальчики скользнули к полам мантии, и она широко распахнула половины, открывая длинную, изящную шею, ключицы и изумительную ложбинку груди.

— Господин… я обслужу вас. — Распахнув сатиновую ткань ещё шире, она предложила не просто свою вену, но и своё тело. — Возьмите меня…

Куин схватил её руки, когда они принялись за пояс вокруг талии.

— Остановись.

Её глаза опустились на покрывало, и вся она, казалось, превратилась в камень. До тех пор, пока не вырвалась из его хватки и в спешке поправила мантию.