Чаша Торна - Дмитрий Воронин

* * *

Эта местность изобиловала лощинами, распадками, небольшими, зажатыми среди скал долинами и прочими «удовольствиями». Временами то жалкое подобие дороги, по которой мы брели, казалось мне совершенно непроходимым, и все же медленно, но верно мы продвигались вперед.

Ни Учитель, в смысле, его память, ни я сам не были уверены, что дорога… или, лучше сказать, тропа, ведет нас именно туда, куда я стремился. В который раз я пожалел о том, что в моем отряде нет летающего разведчика, но поиски гиппогрифа заняли бы слишком много времени, а никакой иной крылатый союзник, способный нести всадника или на худой конец более или менее связно рассказать об увиденном, не приходил мне в голову. Не ждать же, в самом деле, союза с грифонами. На таком союзе можно нажить только кучу проблем, а проблем мне и так хватает.

Полуденная жара оставляла за собой шлейф вони, и я совершенно напрасно пытался предугадать направление ветра, чтобы хоть полчаса подышать относительно чистым воздухом. Здесь, среди нагромождений скал, ветер не подчинялся даже магическим приказам, прихотливо изменяя свое направление и силу, с тем чтобы доставить мне максимум неудобств. Временами я начинал подозревать его в разумности — слишком уж старательно он мне пакостил.

В последние часы меня не оставляет ощущение, что за мной следят, — пренеприятнейшее чувство, которое не становится менее острым от мысли, что мне, магу, мало кто или что решится серьезно угрожать. Я все время утешаю себя, что наблюдают, видимо, стражи — если допустить, что мы и в самом деле приближаемся к Чаше. Увы, ни Учитель, ни тем более я не знали, что представляют из себя эти стражи, намерены ли они пугать путников или нападать сразу… Хотя, если у них в головах есть хотя бы капля мозгов, они будут нападать — и слепому ясно, что армия зомби находится здесь не на прогулке… Да и видно нас было издалека — по крайней мере по той привлеченной запахом падали стае стервятников, которая упорно кружилась над нашими головами.

И они уже несколько раз дождались удобного момента — я имею в виду стервятников.

Зомби, конечно, могут идти и всю ночь, но лично я не намерен отказываться от ночлега. И не из-за усталости — благодаря полученным от Учителя знаниям я уже почти забыл, что такое физическая измотанность. Простое заклинание быстро возвращало силы, и не спать я мог бы и неделю. Уставал мозг и настоятельно требовал отдыха, конечно, не до такой степени, как тогда, когда пришлось подряд активировать несколько десятков трупов, но кто его знает, что ждет впереди, — я должен быть ко всему готов. В общем, на ночлег мы исправно останавливались, и в первую же ночь стервятники, раздразненные видом не желающего спокойно лежать ужина, напали — мы приобрели с полсотни дохлых птиц, потеряли десяток глаз, не считая более обширных, но менее «неудобных» повреждений. К сожалению, на численности птиц их потери особенно не сказались.

Я, разумеется, понимал, что никакой речи о скрытном приближении быть не может, и поэтому каждый раз, вступая в поросшую лесом лощину, ожидал атаки.

Атака началась, когда мы находились на ровном как стол плато…

* * *

Я даже успел крикнуть команду — зомби, разбитые на десятки, встали в оборонительную стойку и ощетинились сталью. Это им не слишком помогло: нападающих было много, и они явно с презрением относились ко всему на свете, в том числе и к собственной жизни.

Здоровенная тварь, в холке ростом почти с меня, приземлилась прямо посреди толпы моих воинов, сразу подмяв нескольких под себя, и принялась с победными воплями раздавать удары направо и налево. Ее длинный суставчатый хвост, увенчанный огромным жалом, яростно хлестал по подступающим зомби, нанося им страшные раны, а то и разрывая на куски. Но этим мантикора не ограничилась — ее когти, менее впечатляющие, но от этого не менее опасные, непрерывно находились в работе — впиваясь в очередную жертву, они вырывали из тел моих солдат огромные куски плоти, зачастую вместе с костями. Перепончатые крылья чудовища тоже не остались без дела, разбрасывая бойцов в разные стороны, заставляя их падать самих и сбивать с ног стоящих позади.

Мантикоры… Страшные твари, безразличные к смерти, легко впадающие в неуправляемую ярость… Я знал, что они опасны, я знал, что им удалось в свое время победить даже великого дракона… правда, после этой победы, говорят, род их почти вымер. Но я никогда не думал, что эти живые боевые машины настолько смертоносны.

Если бы в моем отряде были люди, да и не только люди, хотя бы даже и закованные в броню гномы, — все было бы кончено в считанные секунды. Едкий яд скорпионьего хвоста стремительно разъедает плоть, любое живое существо через мгновение уже вопило бы от боли и каталось по земле в тщетных попытках избавиться от отвратительной зеленой жидкости, с легкостью пожирающей и одежду, и дубленую кожу, и живое тело. Лишь сталь и кость могли устоять перед ней, но удар скорпионьего хвоста мог пробить панцирь рыцаря, не говоря уж о кольчуге или кожаном нагруднике. А и не пробьет — немногим лучше: брызги яда наверняка найдут дорогу через сочленения доспехов. И останется только ждать скорого конца. К тому же люди, сколь бы отважными они ни были, подвержены панике, и особенно в такой схватке, когда вероятность уцелеть незначительна. Страх смерти куда сильнее, чем все мыслимые понятия о чести, долге и прочих глупостях.

Зомби все это не волновало — они нападали молча, с готовностью принимая удары взбешенных мантикор, падали под рвущие их лапы, но, если от зомби сохранялась хотя бы верхняя половина туловища, руки все же пытались вогнать меч в брюхо твари. Иногда им это удавалось. Я не мог не радоваться тому, что находился в безопасности, — привычка держаться в некотором отдалении от отряда в этот раз оказалась спасительной. Мы с Лэш еще не вышли из-под защиты скал, и теперь мне оставалось только наблюдать за боем.

Яростная схватка все продолжалась. Это был странный бой, необычно тихий, нарушаемый лишь глухими звуками ударов и редким победным кличем мантикор, поражавших очередного противника. Зомби гибли (интересно, можно ли сказать так о трупе, который все равно мертв?) десятками, но им время от времени удавалось все же вогнать лезвие в бок, брюхо или грудь кого-нибудь из нападавших.

Мантикоры были не намерены отступать, да и не смогли бы уже, пожалуй. Все они были ранены более или менее тяжело, но главное — их крылья пострадали особенно сильно. Не думаю, что хотя бы одна из них смогла бы подняться в воздух.

Но они и не пытались, напротив, чем больше ран появлялось на теле мантикоры, тем более яростно она атаковала. Я заметил, как одна из них, с перебитым позвоночником, ободранными крыльями и обрубленным хвостом, все же ползла вперед, волоча за собой непослушные задние лапы, пытаясь дотянуться до противника. И ведь дотянулась же, тварь…