Студентка, комсомолка, спортсменка (сборник) - Сергей Арсеньев

Ладно. Что-то я размечталась. А что ещё интересного пишут в советских газетах? Ого! Советский Черноморский флот готовится посетить Варну с дружественным визитом по приглашению царя Бориса. А на фига? Оп! Стоп! Читаю внимательно.

Рост революционных настроений в Западной Армении? Справедливая борьба трудящихся против османского ига? Советский народ никак не может остаться в стороне? Так-так-так. Я хоть и блондинка, но читать между строк умею. Какое отношение имеет поход нашего Черноморского флота в Варну к революционной борьбе западных армян? Да никакого! Если, конечно, не принимать в расчёт ту оговорку, что при мне сегодня случайно (?) допустил Гитлер. Он перебрасывает нашу (тьфу, фашистскую) 11-ю армию в Грецию. А на фига? Спросить сегодня я как-то не удосужилась. Завтра спрошу. Но что-то подсказывает мне, что это «жу-жу» неспроста. Мне кажется, пока я тут болела, Турцию под шумок тоже решили распилить.

Так, спать. Ой! Это ещё что такое? На третьей странице «Правды». Командующий Западным особым военным округом генерал армии Павлов снят с должности и исключён из партии за «катастрофическое снижение обороноспособности округа». По ходатайству армейского комиссара 1-го ранга товарища Мехлиса военный трибунал Западного округа принял дело гражданина Павлова к особому рассмотрению. Новым командующим Западным особым военным округом назначен генерал армии товарищ Жуков. Нда. Доигрался всё-таки Павлов со своими «бумажными» победами.

Ну, всё-всё. Теперь точно — спать. Завтра предстоит много работы. Я три недели почти провалялась. СССР-2028 авансом помощь предоставлял. Рейх нашим уже больше шестидесяти тонн золота должен. Завтра передавать будем. А сейчас — спать…

Глава 23

— …Эльза!

— Что «Эльза»? Откуда ненависть, говоришь? Почему я до сих пор не могу спокойно на этот твой «символ Солнца» смотреть? А давай-ка я расскажу тебе кое-что, а?

— Расскажи.

— Два года назад, ну, в том мире, я ездила с папой в Ленинград на экскурсию. И там мы заходили в музей Великой Отечественной. Знаешь, какой там самый страшный экспонат? Не фотографии полей сражений с сотнями сожжённых танков на них, нет. И даже не нормы выдачи хлеба во время блокады. Там был большой стеклянный ящик. Очень большой. А в ящике — крошечные, с детскую ладонь размером, пластмассовые куколки. Сотни, даже тысячи. Некоторые — оплавленные или со следами копоти. Голые и лысые. Одежда у них сгнила, волосы отклеились, но сами куколки сохранились. Такие в Ленинграде продавались до войны. Наверное, и сейчас ещё продаются. Их уже после снятия блокады насобирали на берегах Ладожского озера. Эвакуация. Детей пытались вывезти из умирающего от голода города по льду озера. В эвакуацию с собой ведь много не возьмёшь. А эти куколки… они же совсем небольшие и лёгкие. И свои, любимые и родные. Вот дети и брали их. А теперь представь, сколько детей у нас лежит на дне Ладоги, если этих куколок насобирали огромный ящик! И это при том, что нашли наверняка не всех, многие дети ехали вовсе без этих куколок, а часть куколок осталась лежать на дне, в чемоданах. Но мы победили!! А что это значит? Это значит, что когда твои немцы эвакуировались из обречённого Кёнигсберга, история наверняка повторилась зеркально. У нас это не афишируется, но я не сомневаюсь в том, что весной 45-го обезумевшие от горя отцы советских детей нарочно топили транспорты. И уже немецкие куколки всплывали со дна Балтики из разжавшихся мёртвых пальцев немецких детей. Так было! Было!!

— Эльза! Прекрати истерику!

— Извини. Не сдержалась. Это страшно.

— Платок есть?

— Есть. Всё-всё. Не реву больше. Успокоилась. Так что ты хотел спросить?

— Почему тогда так вышло? Ведь и танки у нас лучше, и самолёты лучше, и солдаты опытные, и генералы умелые. Почему??

— Опять ты за своё? Не скажу. Вот.

— Эльза, я же обещал!

— Поверить Гитлеру? Ха-ха два раза!

— Эльза! Хватит ёрничать!

— Извини. Но я не могу забыть то, что ты сделал с моей страной. Не могу.

— Я больше не буду.

— Кх… Не смеши так.

Блин, иду по лесу, болтаю с Гитлером. Он смешит меня. Дурдом на прогулке. Это сейчас ты весь такой беленький и пушистый, ага. Я тебя, считай, на самом краю удержала. А если бы не я? Да тебя за один только Аушвиц с дерьмом бы смешали и на ноль помножили. Помнишь, сколько людей ты там убил у нас?

— Евреев.

— Не важно. Так сколько?

— Более миллиона. Точное число неизвестно.

— Во, даже сосчитать не смогли. Действительно, хоть бы на Мадагаскар их отправил, что ли. Но не в газовые же камеры!

— Эльза, историю пишут победители. Делай скидку на это. И сними свои розовые очки. Я ведь вижу: ты как свастику увидишь — кривишься. А при слове «Сталин» вскидываешься и чуть ли не по стойке «смирно» становишься. Как будто он никогда не ошибался.

— Ну… может быть. На многие вещи я в последнее время стала смотреть совсем иначе. Я ведь сначала, когда попала сюда, думала, что очутилась в филиале ада. А тут, оказывается, тоже люди живут. И они даже считают, что живут совсем неплохо. Хотя, конечно, узники концлагерей со мной и не согласятся.

— Эльза! Где-то ведь нужно содержать преступников!

— Евреев, например.

— Не передёргивай. Евреи содержатся в гетто. Это совсем не то. Конечно, кроме тех, кто действительно совершил преступление. Как ты не поймёшь, лагерей смерти, о которых ты всё говоришь, их тут нет! Строительство второй очереди Аушвица отменено. А первая очередь — это совсем небольшой трудовой лагерь. И к Мадагаскарскому плану мы ещё вернёмся. Теперь, когда появилась надежда на скорое окончание войны, можно и подождать, пока у нас освободятся Кригсмарине и мы сможем наконец-то избавиться от жидов и прочей гнили.

— Ох…

— И не вздыхай так. Евреев она жалеет. Осторожно, скользко! Лужа замёрзла. Давай руку.

— Держи. Ай! Не дёргай так!

— Прости. А если серьёзно. Ты можешь ответить мне, почему я проиграл у вас?

— Слушай, ну откуда я знаю, а? Я ведь не историк. Я просто Петькиных альтернативок начиталась. А там какую только чушь не пишут. Кто во что горазд.

— Например, какую?

— Не скажу. Танки у него лучше, ага. «Тигры» особенно. Порше ещё новую игрушку строит — «ягдтигр» называется. Офигенно круто.

— А с ним-то что не так? Великолепная машина.

— Гудериана спроси. Он тебе расскажет, как тремя взводами «троек» разделает под орех взвод «ягдтигров». При том, что «тройки» этих кабанов неспособны поразить даже в корму и в упор, а «ягдтигры» «троек» и в лоб будут бить вовсе с любой дистанции.

— Как это возможно?

— А так это. Нет, ты спроси, спроси. Уверена, Гудериан этих «ягдтигров» вообще в плен возьмёт неповреждёнными.

— Ладно, допустим, ты права. И что это меняет? Ведь Гудериан — мой генерал, а не советский. Почему я проиграл?

— Слушай, вот такой провокационный вопрос. У нас под Берлином развёрнуто шесть зенитных артиллерийских полков, верно? Какой полк самый плохой?

— 46-й, конечно. Вечно у них там всё не так. То одно, то другое случается. Тот случай с коровой в столовой — вообще выдающийся. Я уже сказал Герингу, ещё одно нарушение — и командира менять.

— А почему так? Почему этот полк самый плохой?

— Командир — идиот.

— Нда? А вот я так не думаю. Причина не в этом.

— А в чём же?

— Ты забыл одну важную вещь. Этот полк — ближе всего к моему дому.

— И что с того?

— А то, что я иногда, раз в неделю, а то и чаще, заезжаю туда. Просто так. По дороге.

— Ну и что? Ты, что ли, эту корову в столовую загоняла?

— Ты не понял. Командир ведь знает, что я заезжала. Но что я видела, он не знает. И на всякий случай докладывает правду.

— Постой! Ты хочешь сказать, что и в остальных зенитных полках то же самое?!

— Конечно, нет.

— Фух! А то я уж было подумал, что…

— В остальных полках всё намного хуже. Командир 46-го знает, что ему, возможно, придётся докладывать правду о состоянии дел в его полку. Вот и старается изо всех сил.

— А остальные?..

— Врут. Уверена, врут.

— Врут?!

— Стоп! Успокойся. Где ты других командиров возьмёшь, если этих расстрелять? Другие ещё хуже будут.

— Но…

— Знаешь, я немного читала о твоих последних неделях в моём мире. О том, как ты в апреле 45-го командовал несуществующими армиями, переставляя флажки на карте. Жалкое зрелище, честно говоря. Топлива нет. Тяжёлое вооружение почти всё утеряно. Дефицит боеприпасов. Огромные потери. Дезертирство. Моральное разложение. А ты этой армии ставишь задачу, как будто это армия не апреля 45-го, а января 44-го. Хотя формально всё правильно. Есть командир, знамя, печать. Армия существует!! Только вот её реальная боеспособность находится ниже плинтуса. Тебе все врали!

— А в России? Сталину что, не врали? Там все честные такие?!