Бесконечная битва. Планеты на продажу. Человек с тысячью имен. Рассказы - Альфред Ван Вогт

Стивен предполагал, что на самом деле «сумасшествие» Джо объяснялось тем, что его разумом управляла «Мать». Но он лишь повторил:

— Вон! Все убирайтесь отсюда!

Вскоре прибыл его отец и, выслушав его рассказ и поглядев на отметины выстрелов, согласно кивнул ему, после чего расплатился с тремя теперь молчаливыми слугами. Оба Мастерса, и сын, и отец, следили, как они медленно вышли через задний выход из апартаментов. Потом Стивен закрыл и запер за ними дверь. И лишь, возвращаясь следом за отцом в гостиную, Стивен осознал всю серьезность ситуации.

Теперь, когда убито три человека, дело приняло скверный оборот, и Стивен чувствовал, что ему после случившегося отнюдь не так просто, как раньше, удастся урегулировать всю ситуацию. Ему нужно хорошенько обо всем подумать и принять разумные решения.

Кажется, для Стивена наступил переломный момент Его история — лишь еще один печальный комментарий к человеческой натуре, еще одно подтверждение того, что березовая розга, примененная в благих намерениях, неизбежность наказания за совершенное преступление и равенство перед законом для всех (но без участия юристов) — все еще оставался идеальным способом держать в руках отдельных индивидуумов этой странной расы разумных существ, расплодившихся на третьей планете желтой звезды G-типа, расположенной у края галактики Млечного Пути на расстоянии тридцати шести тысяч световых лет от ее центра. То есть жителей Земли.

Когда человек изворачивается всю свою жизнь, первым его разумным решением — пусть даже самым простейшим — является добиться известности и стать важной персоной. И уже отталкиваясь от этого, он прокладывает себе дорогу в будущее, омраченную тенью этого самого первого решения, но надеясь на наступление более лучших времен. И принятие более разумных решений и большей ответственности. Но родственникам, друзьям и родителям (если есть), если будут чересчур уповать на его способности и удачу, это может выйти боком.

Вот что думал Стивен: «Совершенно невозможно доказать мою невиновность в убийствах на Миттенде…»

Он впервые в своей жизни признался, что поступил плохо. До этого Стивен рассматривал проблемы лишь с одной стороны: «Ладно, сделал, так сделал. И теперь нужно замять это скандальное дело.»

Раньше, в прошлом, он никогда не пытался вникнуть в суть случившегося и во всем винил других.

Но, конечно, невозможно было полностью переделать себя. Как и раньше, Стивен особенно не задумывался над происшедшим, пока не прочитал сообщения в газете Довольно полезное качество. В прошлом обвинители Стивена с удивлением обнаруживали, что он совершенно не задумывается над сложившейся ситуацией, действует без оглядки, а потом придумывает оправдания, и лишь в состоянии стресса он напрягает свои извилины, но при этом видит все в искаженном желанием отмщения свете, естественно, не замечая этого. И поэтому он неизменно проявлял полнейшее равнодушие по той простой причине, что умел отключаться от неприятных мыслей.

В апартаментах Стивена остались двое — Мастерс — старший и предположительно его сын. Мастерс напрасно пытался поймать взгляд сына, и это было еще одним доказательством того, что этот незнакомый молодой человек был действительно Стивеном. Мастерс-старший не мог припомнить случая, когда Стивен глядел бы в лицо кому-либо. Он подумал с иронией, что, наверное, единственным, на кого Стивен мог смотреть прямо, были женщины, да и то в положении лежа.

Итак, это было открытое противостояние. Стивен растянулся на кушетке в своей обычной непринужденной позе, а Мастерс-старший ходил по комнате взад-вперед… что тоже было его привычкой. Время от времени он останавливался и бросал взгляд, полный неприязни, на человека, лежавшего на кушетке. Однако он ничего не говорил и лишь слушал рассказ Стивена.

История, придуманная Стивеном, основывалась на очевидных фактах.

— Было так темно, — сообщил он, — что я сел совсем близко к этой глупой женщине. Неожиданно она дернулась всем телом и одной ногой задела мою руку. По всей видимости, именно это касание и было причиной того, что я оказался перенесенным: в следующий миг я оказался на Земле.

Что же касается убийства, то Стивен предположил, что сбитого с толку Утгерса каким-то образом вынудили освободить девушку.

В конце рассказа Стивен пожал плечами.

— Вот и все, что я знаю.

Пришедший в возбуждение отец рявкнул:

— После всего того, что случилось в первый раз, когда тебя перенесло в тело Марка Брема, то ты что, не мог вести себя более осмотрительно и не подходить так близко?

Стивен ответил вопросом:

— А почему вообще они поставили меня караульным?! Ты ведь не думаешь, что я сам напросился стать на вахту в два часа ночи?

Этот ответ, должно быть, произвел некоторое впечатление на Мастерса-старшего: он остановился и простоял некоторое время у окна, глядя на огромный город, раскинувшийся внизу. Потом неожиданно он прошел к телефону. Стивен уловил что-то из последовавшего разговора. Как Мастерс-младший понял, кто-то согласился связаться с космическим ведомством и немедленно устроить встречу.

Встреча была назначена на вторую половину этого же дня, и эта спешка означала, что этому делу придается большое значение. Стивена вначале это обрадовало. Но, выбравшись из машины отца и увидев, что они находятся перед входом в одно из особенно уродливых зданий, которые появляются вместе с военными, он вдруг интуитивно почувствовал опасность и отказался войти.

Мастерс-старший отреагировал очень просто:

— Не войдешь сюда — убирайся из апартаментов.

Стивен залез обратно в лимузин и снял трубку телефона:

— Я буду говорить с ними отсюда. Можешь сказать им, что я не собираюсь входить в это здание, похожее на тюрьму, где перед входом стоят вооруженные охранники.

— Во всяком случае, — начал спорить с ним его отец, — там нет ни одного, кого бы ты когда-нибудь обидел.

— Ситуация стала слишком сложной для того, чтобы я стал рисковать. Я ничуть не сомневаюсь, что любой офицер, с которым нам придется разговаривать, считает личным оскорблением то, что ты освободил меня от военной службы, и, возможно, они даже во всем случившемся на Миттенде обвинят меня. Так что установи свой переносной микрофон, и я отсюда буду говорить с ними.

Последовала долгая пауза. Наконец, совершенно неожиданно для Стивена, слабая улыбка сменила суровое выражение, которое было на лице Мастерса-старшего.

— Стивен, — сказал наконец отец, — до сей минуты я был убежден, что ты оставался в живых лишь благодаря всему тому, что я делал для твоей безопасности. Но только что до меня вдруг дошло, что, наверное, у тебя тоже есть особая способность к выживанию. Хорошо, я заявлю им об этом. Ты можешь оставаться здесь. Мы будем говорить через мою систему для проведения конференций. Я попытаюсь объяснить твою точку зрения, хотя боюсь, это окажется отнюдь не простым делом. — Он умолк на несколько секунд, потом продолжал: — Хорошо… Я понимаю тебя.