Золотой адмирал - Френсис Мэсон

На следующий день, когда Дрейк занимался временным восстановлением городских ворот со стороны гор, появилась еле бредущая, мотающаяся из стороны в сторону фигура его слуги. Едва бедняга дотащился до своего хозяина, как тут же свалился на землю, обливаясь кровью. Он был тяжело ранен в грудь копьем.

Выслушав его рассказ о том, что случилось, Дрейк пришел в одно из редких своих состояний холодного гнева. А получилось так, что один офицер с галиона «Большое пугало» раскипятился, обиженный тем, что посланец английского адмирала всего лишь обычный негр. И этот храбрец выхватил у солдата пику и, брызжа яростью, всадил ее в бок бедняге.

Дрейк повернулся к капралу Симпсону, его желтая борода тряслась от с трудом сдерживаемого гнева.

— Езжайте в город и среди пленников выберите двух монахов. Капрал Боуэн, на том фиговом дереве соорудите пару петель, — отчеканил он, поднимаясь с молитвы по отлетевшей душе своего испустившего дух слуги.

Спустя полчаса два духовных лица, которым было позволено отпустить друг другу грехи, повисли на ветках, оставленные качаться и обещать усладу черноголовым сарычам. На поиски тех испанцев, что все еще прятались в пригороде Санто-Доминго, отправился вооруженный отряд. Под трепет белого флага, укрепленного на копье у Симпсона, эти джентльмены с прожаренными на солнце лицами выслушали наказ: пока испанцы не выдадут того, кто нанес смертельный удар телохранителю Дрейка, по двое пленников ежедневно будут предаваться смертной казни.

Шестеро невезучих уже успели погибнуть подобным образом, когда наконец с гор, так красиво голубеющих позади плененной столицы, прискакал отряд кабальеро, привезя с собой арестованного офицера с серым как пепел лицом. Со стиснутыми челюстями и ярко горящими синими глазами сэр Френсис подъехал к дереву-виселице.

— Вот, вешайте его сами, — коротко бросил он спутникам арестованного.

— Но, сеньор генерал, — возразил, заикаясь, корнет, который был у них за главного, — ваш посыльный… он же был только негр… так что конечно…

— Бедный Диего имел не меньше души, чем у вас, и был гнусно убит. Делайте свое дело. Только тогда я соглашусь на переговоры о будущем города.

— Неудивительно, что эти черные поклоняются сэру Френсису и готовы сделать его царем, — проворчал Ноллис.

— Верно, — кивнул Фробишер. — Когда десять лет назад он воевал на Тьерра Фирме[57], поговаривали, что ему ничего не стоит собрать себе в помощь целую армию черных.

Дрейк руководил из дворца вице-короля, и постепенно в «Жемчужине Антильских островов» был восстановлен относительный порядок. Многие утверждали, что адмирал хочет стать постоянным хозяином Санто-Доминго, полагая, что этот богатый город может прибавить чести и славы его королеве. Не только Фробишер, но и Карлейль и Ноллис указывали тогда, что эпидемия сильно сократила численность английской армии и флотского состава и что нельзя разбрасываться людьми, если они хотят, чтобы экспедиция продолжалась.

Когда в выкупе Дрейку отказали, он объявил, что начнет сровнивать город с землей, и доказал, что не бросает слов на ветер. Но скоро люди его обнаружили, что в своем большинстве дома Санто-Доминго, прочно выстроенные из камня, плохо горят, что их можно только сносить, но ценой значительных затрат ручного труда.

Когда наконец положили на землю целый квартал, Дрейк с очень кислым лицом снизил первоначальную цифру выкупа, заявив, что выплата всего лишь 75 000 дукатов положит конец разрушению города.

Он стал еще более расположенным к щедрости, потому что поиски в различных колодцах, на садовых участках и зондирование ложных стен принесли удивительно крупный золотой улов. Далее, церкви и монастыри сдавали подносы, канделябры, кувшины, рукомойники и чаши, которыми будущие поколения украсят свои буфеты в Лондоне и Южной Англии.

Много времени поглощало еще одно важное дело, бывшее неизбежным долгом: разрушение религиозных изображений. Под ударами больших кузнечных молотов множество изваянных из камня святых лишились рук, ног и голов, а большинству англичан радостно было видеть, как тщательно ведется эта работа по религиозному очищению.

Вскоре завоевателям стало также очевидно, как это часто бывало и в отношении других испанских владений, что эти великолепные здания в Санто-Доминго служили фальшивым фасадом, маскирующим слабеющую экономику Испании и ее колоний. Во многих провинциях, округах и колониях больше не велась разработка рудников, вследствие бездумного истребления местной рабочей силы.

Ежедневно еще один городской участок отдавался на разрушение, хотя сбежавший губернатор, архиепископ и группа главных негоциантов клялись всеми святыми, что никак не возможно собрать такую непомерно огромную сумму выкупа.

— Мы можем подождать, — оповестил их эмиссаров Дрейк. — Город у вас приятный и пищи хоть отбавляй.

Во время этой вынужденной задержки адмирал уделял большое внимание переоснащению и пополнению продовольствием крепких судов и замене изношенных. По той заботе, с которой он вооружал их, его подчиненные сделали вывод, что в ближайшем будущем ни один выработанный план действий не приведет их на родину. Они не то чтобы чувствовали себя недовольными, нет. Их угнетало то обстоятельство, что экспедиции до сих пор не удалось реализовать даже треть своих «золотых» амбиций, даже если при этом ей здорово удалось преуспеть в другой своей цели — досадить королю Испании и воспрепятствовать движению его торгового флота.

Если налетом на бухту Виго Дрейк нанес чувствительный удар по высокомерию Филиппа II, то, несомненно, захват и оккупация «Жемчужины Антильских островов», его столицы Западного Мира, должны были оказаться для него поистине сокрушительным ударом, оставив его униженным и побежденным в глазах врагов, особенно турок, все еще никак не оправившихся от горьких воспоминаний о Лепанто.

Однажды вечером Генри Уайэтт, честно выполнив свои обязанности на борту «Бонавентура», решил, что наступил благоприятный момент поговорить с сэром Френсисом о широконосом барке «Дева Компостеллы». Дрейка он застал уютно устроившимся во дворце вице-короля, под охраной многочисленных разряженных часовых, таким же бодрым и вездесущим, как и всегда.

Небольшая коренастая фигура адмирала оттого, что он восседал на позолоченном троне вице-короля, казалась еще более уменьшенной в размере. Он слушал музыку струнного оркестра примерно из тридцати инструментов и, покуривая трубку с длинным мундштуком, казался посвежевшим и пребывающим в добром настроении. Видимо, сэру Френсису доставил удовольствие доклад, представленный старым вице-адмиралом Фробишером, и он, улыбаясь, поигрывал рубином, свисающим с левого уха.