Характерник - Александр Забусов

Дроздов мысленно улыбнулся, хотя внешне выглядел серьезно. Наблюдательный пост по рации доложил о появлении объекта. Дорога пустынна, оно и понятно, ночное время. Отсчет пошел!

Снайпер сработал на пять баллов. Выбитые пулей мозги водителя заляпали не только автомобильное стекло, но и старшего машины. Автозак на скорости семьдесят километров в час сошел с трассы и, не сумев взобраться на довольно-таки пологую насыпь, лег на бок. Пошли, орлы! Сопровождение добили быстро. Закрытую изнутри дверь кунга, рванули малым направленным зарядом. Ничего не соображавшего, контуженого парня в погонах прапора закололи ножом. Мурьета постарался. Ну, нравится ему это! Сволочь! Дальше облом. Зарешеченный отсек для перевозки арестантов оказался пустым. Дроздов сам, спустившись к дороге, произвел осмотр. Точно пустой! Времени совсем нет. В любой момент по дороге может проехать транспорт.

— Уходим! — распорядился командир наемников.

Тренированные люди очень умело, и сноровисто выполнили приказ. В дорожном кювете остались покоиться два транспортных средства, рядом с которыми в разных позах лежали тела мертвых людей.

Прошла минута, вторая, пять минут. По дороге проскользнула малолитражка, осветив фарами разбитые машины, шарахнулась от них к противоположной обочине, шурша колесами по щебню, что есть духу, умотала подальше от опасности. Опять тишина.

С грохотом упала в бок решетка двери. Сергею, наконец-то, удалось нащупать в кармане мертвого прапора ключ от запирающего дверь замка. Когда все случившееся произошло, Хильченков, как говорят характерники, «напустил оману», вошел в состояние невидимости для человеческого глаза. Сам прекрасно видел появившихся в автозаке наемников, видел Дроздова, не сумевшего сдержать себя и матерно ругающего какого-то капитана первого ранга, не предупредившего, что арестанта в конвое нет. Всё, то время, Сергей на корточках тихо сидел в углу железной коробки.

Дождавшись, когда наемники покинут место засады, освободился и, встав на дорогу, пешком пошел в направлении Краснодара. Жаль, что Федора, его второго наставника, сейчас нет в городе, так и не повидались, он ведь, вот незадача, по делам уехал в Москву, нескем и посоветоваться. Ну, откуда знать молодому парню, что за мышиную возню устроили, вокруг его скромной персоны взрослые дяди из органов и чиновных кабинетов.

Уже отошел километра на два, когда еще издали, услышал и увидел световые и звуковые сигналы приближавшихся к месту гибели конвоя милицейских машин. Судя по всему, промчавшийся мимо водитель, сообщил властям о трагедии на дороге.

Метнулся через канаву, взобрался на покатую насыпь и прилег за хилым кустарником. Чего силы понапрасну-то расходовать, пригодятся еще. Чувствовал, что ой как пригодятся!

Пока Дроздов связывался с куратором операции, как раненый лось мотался по Краснодарскому краю, и не мог понять, как арестанта могли выпроводить в закрытой машине из ворот гауптвахты, и что потом произошло, куда он впоследствии делся в пути следования. Либо мистика, либо точно рука специальной службы. Теперь, точка, от которой можно было оттолкнуться и продолжить дальнейшие действия, имелась только одна, это хутор у станицы Старолуганской. Но туда он три дня назад, еще до начала операции, сбагрил приданных ему россиян, местных наемников, сосватанных в его команду. Может хоть они, что-нибудь разведали? Но связи с ними нет. Изначально использовал их как запасной вариант, без всякой надежды на положительный результат.

А Хильченков в это время, уже сходил с маршрутного автобуса на окраине Старолуганской, до хутора пешком пройти — шесть километров. Шел по проселку, по засеянным кукурузой и подсолнечником полям. Думал, что сейчас увидит деда, спросит у старого совета. Как быть дальше? Не век же прятаться от властей.

Перед деревянным мостом, когда до владений деда Матвея было рукой подать, наткнулся на две потрепанные, видавшие виды «Нивы». Пустые машины стояли впритык бампер к бамперу, двери закрыты на ключ. Проходя мимо, Сергей потрогал капоты на обеих «тачках». Отметил про себя: «Холодные, как моя жизнь. К чему бы им здесь стоять?»

У самых ворот усадьбы, на стоянке, стоял синего цвета «жигуленок». Ворота открыты, но приветственного лая Блохастой, не слыхать. Осторожно заглянул во двор.

«Твою ма-ать!»

Сразу за воротами на человеке в штатском лежала собака, вцепившаяся зубами в горло чужаку. Оба были мертвы. Взгляд вправо, у флигеля скрюченные болью тела людей, застреленных в упор. Эти, скорее всего, дедовы обычные пациенты, называется лечиться приехали. Вылечились! Причем сразу от всех болячек. Не повезло болезным! Взгляд налево — чисто. Дальше!

«Оба на-а!»

Перед самым крыльцом еще два трупака. Наклонившись, пощупал шеи и у одного, и у второго. Холодные, давно здесь лежат. У первого профессионально свернута шея, второй, получил смертельный удар в основание черепа. Сунулся в хату, сразу за порогом чуть не споткнулся об еще один труп. Для себя подметил, что экипированы напавшие знатно. У всех волыны с навернутыми на стволы глушаками, причем не российского производства, ножи, и будьте уверены, если их еще и прошмонать, скорее всего, обнаружится еще кое-что поинтересней. Сергей в волнении не торопился войти в большую комнату, надеялся, что не увидит в ней самого деда. Ведь мог же он уйти? Мог!

Переступил через порог и перед перевернутым круглым столом, с десятком пулевых дырьев в толстой столешнице, наткнулся еще на одного бандита, лицо которого залито запекшейся кровью, а в правой глазнице по самую рукоять торчал столовый нож, которым они с дедом обычно резали съестное. Слава Богу, не дед! Но вон, с противоположной стороны стола торчат ноги, и там точно их не одна пара. Кругом по всей комнате раскардаш, метнулся к столу, одним движением отбросил его прочь.

«Бл…ство! Дед, как же так? Как же ты умудрился подставиться, старый характерник?»

По-видимому, последний из бандитов исхитрился проникнуть в дом через одно из окон, выходивших на задний двор, а в момент штурма вогнать клинок ножа в спину Матвею Кондратьевичу, но судьбу его это не изменило. Крепкий старик сумел упокоить и его.

Дед лежал на животе. Лужа крови натекла из-под него и пропитала доски пола. У поникшей головы, старый пальцем на последних минутах жизни вывел текст последней в своей жизни подсказки. Подсказки предназначенной только Сережке.

«Чертова балка», — гласил написанный коряво неровными смазанными буквами текст.

Хильченков-младший, присел у тела своего последнего на этой земле родного человека, обхватив ладонями голову, тихо завыл. Ему было нестерпимо жалко деда, жалко себя. Он повидал за свою не слишком длинную жизнь много смертей, сам не раз отнимал жизнь у двуногих, считавших себя людьми, но здесь….