Кровная месть - Фридрих Незнанский

   Вид у меня, должно быть, был оторопелый, потому что Ирина встревожилась и принялась допытываться:

   — Что это за письмо, Саша? Это угрозы?.. Ты не должен от меня ничего скрывать!..

   Я пожал плечами и отдал ей письмо на прочтение. Это письмо произвело на меня тяжелое впечатление, и я должен был еще в нем разобраться.

   Во-первых, почему письмо пришло на дачу, а не на мой московский адрес, где я получаю всю свою корреспонденцию. Они хотели напугать Ирину или мать? Или этим подчеркнули свою широкую информированность? Или это скрытая угроза без малейшего намека на нее в тексте? Во всяком случае, к письму нельзя было относиться серьезно, никто не ждал от меня готовности к сотрудничеству, и всякая надежда на внедрение должна была быть оставлена, как бы соблазнительно это ни выглядело. Это был ход в дьявольской шахматной игре, и мне следовало поскорее разобраться, куда он вел.

   — Что это значит, Саша? — дрожащим голосом спросила Ирина.

   — Розыгрыш,— отвечал я, ухмыльнувшись. — Кто-то сильно хочет повеселиться за мой счет. У них ничего не выйдет, верно?

   — Розыгрыш? — переспросила она удивленно. — Ты думаешь?

   — Конечно, — бросил я беззаботно. — Я даже знаю, кто это написал.

   — Кто? — спросила Ирина, переходя от беспокойства к возмущению.

   — Мой приятель Геша Фролов, — соврал я нагло. — Дело в том, что такое же письмо пришло на имя Славы Грязнова, поэтому я предупрежден. Ну ничего, завтра я им устрою!..

   Возвращаясь домой, я вдруг подумал о том, что моя невинная выдумка может оказаться единственно верной. Это мог быть розыгрыш, точнее, не розыгрыш, а провокация. Рассылкой таких писем могла заняться президентская комиссия с целью выявить агентов СНС в рядах правоохранительных органов. Теперь я мог бы понять, отчего вдруг Меркулов стал играть в конспирацию, уж он-то наверняка не стал бы проверять меня. Но это был лишь один из вариантов, объясняющих полученное письмо, и он вовсе не отрицал всех прочих. Письмо было запущено для смятения умов, и теперь было важно сохранить форму для продолжения дел.

   А дела наши двигались как никогда. Наш врач, Иван Семенович, так удачно выловленный нами в кратчайшие сроки, уже начал выдавать информацию. Да, он был агентом, в свое время немало поездил по свету с делегациями медицинских работников, совершая попутно всякие мелкие поручения от конторы, но с 89-го года его не трогали. Он даже думал, что его досье давно уже уничтожено, но напрасно он так думал. Тот самый кагэбэшник, который руководил его действиями тогда, вынырнул, и теперь с новыми поручениями. В частности, ему было поручено сделать укол Леонарду Терентьевичу Собко и доставить его домой. Старик был уже в машине, усыпленный снотворным, и потому сделать укол не представлялось сложным. Иван Семенович уверял, что он понятия не имел, к чему это приведет, но кроме его самого этому мало кто верил. Таким путем мы вышли на кагэбэшника, и майор Скачков, понимая, как низко пал его рейтинг после пропажи компьютера, доставил нам исчерпывающие сведения об этом человеке. Специальная группа захвата устроила засаду в квартире у гэбэшника, но сумели арестовать лишь нескольких случайных людей. Но теперь у нас был наконец конкретный человек, с фамилией и внешностью, по следу которого пошла вся московская милиция плюс органы контрразведки. Суд Народной Совести, знай он конкретно о наших достижениях, должен был заволноваться.

   Я немедленно отправился с полученным мною письмом к генеральному прокурору, но за его отсутствием меня принял заместитель, мой старый недруг Леонид Васильевич Пархоменко. Я без слов положил перед ним мое письмо, и он надел очки, чтоб прочитать его.

— Это что? — спросил он недоуменно.

   — Получено мною по почте,— доложил я. — Я обязан ознакомить с этим непосредственное начальство.

   — Они тебя хотят завербовать, что ли? — все еще не понимал он.

   — Судя по всему, да, — сказал я. — Вы должны дать санкцию на внедрение, Леонид Васильевич.

Он снял очки и бросил их на стол.

— Ты понимаешь, куда это может завести? — спросил он.

   — Туда, — я кивнул на письмо. — В коллегию «Суда народников».

— Ты что, оперативник? — спросил он. — Или Джеймс Бонд? С какой стати ты пойдешь на внедрение? Тут нужны как минимум подготовленные люди. И потом, не верю я им. Он ткнул пальцем в письмо и добавил:

— Это какая-то провокация.

   Я думал совершенно так же, но в последнее время наши отношения так складывались, что согласиться с ним открыто я не мог.

   — А все же, если поступят предложения, как мне поступить?

   — Доложить немедленно, — сказал Пархоменко. — Я надеюсь, предложения поступят не сегодня. Мы успеем обсудить эту проблему на коллегии.

   — Очень уж удобный случай, — продолжал я тянуть волынку. — Жаль упускать.

   — И все же, — проговорил он задумчиво, — почему они обратились именно к тебе, а?

Я ждал этого вопроса.

— А вы как думаете, Леонид Васильевич?

   Он посмотрел на меня задумчиво, как бы оценивая, и покачал головой.

— Ступайте, Турецкий. Мы вас вызовем.

   Я оставил ему предварительно заготовленную ксерокопию, а письмо унес к Семену Семеновичу Моисееву. Было мало шансов на то, что мы сможем выйти на след по письму, но нельзя было пренебрегать никакими возможностями.

   Семен Семенович, прочитав письмо, сразу нахмурил брови.

— Начальству доложил?

   — Первым делом, Семен Семенович, — сказал я. — Не первый год замужем.

Он бросил письмо на стол и сказал:

   — Это компьютерная работа, и бланк, и текст. Отпечатано на лазерном принтере. Судя по качеству бланка, над его производством не слишком старались. Вероятно, он был изготовлен специально для этого письма.

— А идентифицировать принтер можно? — спросил я.

   — У нас таких работ пока не проводилось, — засомневался Семен Семенович. — Но, если понадобится, то наверное можно. Что ты об этом думаешь?

   — Я так много всего об этом думаю, — признался я, — что сразу и не скажешь.

— Мне это не нравится, — объявил Моисеев. — Это сильно пахнет провокацией, и она направлена против тебя, Саша.

   — Я учту ваше беспокойство, — пообещал я и унес письмо с собой.

   Среди моих ребят это письмо не вызвало ожидаемого эффекта. Лариса сразу заявила, что это грубая подделка, а Сережа нашел даже опечатку в оформлении бланка. И он, и она советовали мне немедленно составить рапорт, чтобы обезопасить себя от неприятностей, но я успокоил их, рассказав о разговоре с Пархоменко.

   — Предположим, что это письмо пришло действительно из Суда, — сказал я. — Что они хотели этим добиться?

— Первое, сбить с толку, — начала Лара.

   — Отвлечь от дела, — продолжил Сережа. — Вы же сейчас мобилизуете Дроздова на разработку этого письма.

   — Напугать жену, — добавила Лара. — Не зря же письмо пришло на дачу.

   — Моя жена не читает писем, адресованных мне, — заявил я решительно.

   — Это вполне может быть пробным камнем, — предположил Сережа.

   — Дают понять, что их не волнует наше расследование, — сказала Лара.

   — Намекают на беззащитность вашего семейства,— буркнул бесчувственный Сережа.

Я кивнул, сам об этом уже подумал.

   — В общем, морочат мне голову, — подытожил я. — Но есть еще вариант. Это письмо написано не Судом Народной Совести.

— А кем? — спросила удивленно Лара. Сережа наморщил лоб и произнес:

   — Комиссия Меркулова? Проверяют лояльность работников прокуратуры?

   — Да, — сказал я. — Но не лояльность. Если такое письмо попадет к агенту Суда, то тот немедленно доложит об этом своим, не так ли?

— И что?

   — А теперь прочитайте это письмо, как обращенное к коллегии «Суда народников», — предложил я.

Они перечитали, и Сережа задумчиво произнес:

— Они хотят переговоров, так, что ли?

   — Судя по всему, — согласился я. — Это только вариант, но уж очень соблазнительный.

   — Надо бы все-таки Меркулову сообщить, — сказала Лара.

   Я только развел руками. Костя Меркулов перешел в какое-то другое пространство, недосягаемое и загадочное. Конечно, я на всякий случай позвонил Лидочке, сообщил о том, что жажду увидеть Константина Дмитриевича, но она ответила, что полностью разделяет мои чувства. Он время от времени звонил ей, но даже определитель на телефоне был не в состоянии установить, откуда он говорит.

   Лаврик Гехт опять вернулся из очередной командировки преисполненный здоровья и новых сил. Он сообщил, что мне только что звонил Дроздов и просил передать, что разыскиваемый нами гэбэшник Леонид Кириллов вчера был замечен на квартире у давней любовницы и обещался прийти к ней в ближайшие дни. Дроздов договорился о засаде.

   — Он правильно мыслит, тебе не кажется? — спросил Лаврик.