Зачарованный книжник - Кристофер Сташеф

— Это был сон, Финни, просто дурной сон. Но вот как ты выглядишь изнутри, когда пытаешься нанести вред кому-то из нас. Запомни, крошка, и никогда даже не пытайся так поступать!

И она стала напевать колыбельную, укачивая пятилетнюю малышку.

«Они напугали тебя слишком сильно, — сказала добрая леди, — но правило, которое тебе внушали, вполне справедливо: нельзя вредить тем, кто слабее тебя».

Взрослая Финистер — могущественная ведьма, сама способная многим навредить, возмутилась этому уроку, который ей преподавали в прошлом: «Почему это нельзя? Ведь теперь они не могут ответить мне тем же!»

«Кто-нибудь, да сможет, — возразила добрая леди. — Помни, всегда найдется кто-то сильнее тебя. Поэтому закон, охраняющий слабых, когда-нибудь защитит и тебя».

«Так значит, чтоб обеспечить себе защиту, я должна жить по закону, — нахмурилась Финистер. — Странный принцип». Говоря так, ведьма кривила душой. Все это было не лишено здравого смысла, доказательством тому памятный взрыв в ее сознании, последовавший за атакой на Грегори Гэллоугласса.

«Вот именно, — подтвердила добрая леди. — А теперь взгляни на эту маленькую девочку, себя в детстве. Справедливо бы было, если б кто-то, постарше и посильнее, развлечения ради обидел ее? Просто потому что это несложно?»

Нечего было и смотреть, Финистер и так знала: это было бы подло. «Ты, хочешь сказать: это так же подло и по отношению к другим?» — проговорила она.

«Именно так», — подтвердила леди.

«Дело в том, однако, что я никому не причиняю вред развлечения ради, — возразила Финистер. — Моя цель — месть. Месть за себя и других людей, пострадавших от более сильных».

«Значит, ты признаешь справедливость закона!»

«Вовсе нет! Я не признаю никакие законы! Любой закон — лишь орудие в руках правительства, инструмент для подавления слабого сильным!»

«Увы, все можно извратить до неузнаваемости, — вздохнула добрая леди. — Никакой закон не может быть гарантирован от злоупотреолений, если за дело берутся сильные мира сего. Но любое искажение можно исправить, а несправедливость — искупить. Без закона все люди рано или поздно становятся жертвами. Если же мы все встанем на стражу закона, то в большинстве случаев он будет защищать слабейших».

В уме у Финистер родилось с десяток возражений, но ни одно из них не показалось достаточно убедительным. Ей трудно было спорить, ведь женщина говорила о вещах, о которых Финистер раньше даже не задумывалась. Она подивилась, как же Мама с Папой выпустили это из виду.

В какой-то момент Финистер усомнилась в тех готовых ответах, что были вложены ей в голову со школьной скамьи. Она не желала продолжать спор, и вместо этого неожиданно спросила у своей собеседницы: «Ты моя мать?»

«Нет, я не та женщина, что тебя родила, — ответила добрая леди. — Но я буду твоим хранителем на то краткое время, когда мы, будем исследовать твое сознание с целью обнаружить нанесенный тебе вред».

«И зачем это нам надо?» — настаивала Финистер, хотя понимала: выбора у нее нет. Уж кто-кто, а она умела распознавать силу, когда сталкивалась с ней.

Сейчас, например, она была уверена, что эта женщина намного могущественнее ее.

Внезапно ей открылся смысл ее закона.

«Мы должны по мере возможностей исправить то зло, которое тебе причинили», — сказала добрая леди.

«Как это можно сделать?»

«Мы, просто еще раз посмотрим на все твои обиды глазами взрослого человека. И заново обсудим их уже с новой позиции», — пояснила добрая леди. И тут внезапно перед ними появилась живая картина — вначале неясная в переливах цветов и оттенков. Затем изображение установилось и стало четким, появилась возможность разглядеть маленькую семилетнюю Финни, Жалующуюся Маме на сестер. Старшие девочки, оказывается, щипали и дергали ее за волосы — конечно же, не прибегая к помощи рук. В ответ Мама грустно покачала головой и завела разговор о вине самой Финни. Она прочитала девочке лекцию на тему, как важно слушаться старших.

— Чем старше ты становишься, тем большим числом людей ты можешь командовать, — поддержал ее Папа.

— Я командую Реей, Рея — Ормой, Орма — Уми, Уми — Агнессой и так далее, по цепочке, — объясняла ей Мама. — Любая из них может приказывать тебе, и я жду безусловного послушания. Ты понимаешь меня, детка?

— Да, понимаю, — пробурчала Финни, все еще выписывая ботинком фигуры на песке. «Это нечестно!» — громко кричал внутри нее бунтовщик.

Добрая леди, наблюдавшая за этой сценой, спросила: «Сейчас ты — Главный Агент. Считаешь ли ты по-прежнему это нечестным?»

«Неважно, что я считаю. На этом стоит мир, — с горечью констатировала Финни. — И если уж выбирать, то лучше быть одним из тех, кто отдает приказы».

«Значит ли это, что в нынешней системе тебя не устраивает только лишь твое собственное место?»

«Не совсем так! Мне многое не нравится, — возразила Финни. — Как был бы прекрасен мир, где никто никому не повинуется! Но, к сожалению, это невозможно — в таком мире ничего бы не делалось из-за отсутствия координации между отдельными группами людей».

«Для этого и существует централизованное руководство», — подсказала добрая леди.

«Ну, конечно, — Финни снисходительно улыбнулась — похоже, в доводах ее оппонентки обнаружилась брешь. — Мне известен этот парадокс: лишь благодаря централизации внутри БИТА мы, анархисты, сможем уничтожить центральную власть Грамария — его правительство. Но дело в том, что, когда наша задача будет выполнена, система подчинения в БИТА отомрет сама собой».

— Не переживай, малышка, — Папа похлопал ее по плечу. — Подрастешь немного, и настанет твоя очередь командовать. Целый год ты будешь старшей девочкой в доме и сможешь приказывать всем остальным!

«Скажи, ты действительно веришь, что механизм подчинения в БИТА исчезнет? — спросила собеседница Финистер. — Но сначала подумай и ответь: что толкает тебя на борьбу с правительством Грамария — идейные цели или желание заслужить Мамину похвалу?»

Однако прежде, чем девушка успела открыть рот, изображение вновь зарябило, теряясь в водовороте цвета. Когда оно восстановилось, Финни снова увидела себя маленькой девочкой. Она нанизывала стручки бобов на нитку и изо всех сил старалась делать так, как учила Ума. Однако на этот раз рядом с ней сидела не Ума, а Мама. Она улыбалась и приговаривала:

— Очень хорошо, Финни. Разбивай их на части приблизительно в дюйм длиной. Нет, не надо точно измерять — примерно дюйм. Погоди, этого не хватит на три части, раздели пополам. Вот, умница!

«Но все было совсем не так! — закричала про себя Финни. — Тогда рядом сидела Ума и постоянно попрекала меня. Она находила тысячу ошибок! Затем появилась Мама и сказала, что Ума права, а я все делаю не так!»