Собрание сочинений. Тревога и надежда (статьи, письма, выступления, интервью). Том 1. 1958—1986 - Андрей Сахаров

3. Идея национального превосходства. Тяжелые, истерические и погромные формы принимает у некоторых русских, но и не только у них. Как часто приходится слышать — тратимся на этих черных (или желтых) обезьян, кормим дармоедов. Или — во всем виноваты эти евреи (или — русские, грузины, чучмеки — т.е. жители Средней Азии). Это очень тревожные симптомы после 60 лет провозглашаемой «дружбы народов».

Официально коммунистическая идеология — интернационалистическая, но втихую используются националистические предрассудки (пока с некоторой осторожностью, и я надеюсь, что эти силы не будут развязаны — после классовой ненависти нам только не хватает расовой; националистическая идеология, как я убежден, опасна и разрушительна даже в ее наиболее гуманных на первый взгляд «диссидентских» формах). Мало кто воспринимает всерьез лозунги построения коммунизма, когда-то (пусть в результате некоторого смешения понятий) отражавшие стремление к справедливости и счастью для всех на Земле. Но зато в пропаганде внутри страны усиленно эксплуатируется общенародная трагедия войны и та гордость, которая связана у людей с их активным участием в исторических событиях того времени. Ирония жизни в том, что только во время войны рядовой человек чувствовал свою значительность и человеческое достоинство в нечеловеческом мире террора и унижений. Усиленно эксплуатируется угроза войны, пресловутые американские базы, окружившие нашу страну, культивируется чувство подозрительности к проискам «империалистов». Народ, переживший страшные потери, жестокости и разрушения войны, больше всего хочет мира. Это всеобщее, наиболее глубокое, сильное и чистое чувство. Сегодня руководители страны не идут и не могут идти против этого самого главного импульса людей. Я хотел бы верить, что тут они искренни, тут они из автоматов власти становятся людьми.

Но и стремление людей к миру эксплуатируется, и это, быть может, самый страшный обман. Оно используется для оправдания всего негативного в нашей жизни — экономических неурядиц, сверхмилитаризации, для оправдания якобы «защитных» внешнеполитических акций — будь то Чехословакия или Афганистан, для оправдания закрытости и несвободы общества, для оправдания экологических безумств — уничтожения Байкала, лугов и пашен, рыбных богатств страны, отравления воды и воздуха.

Население страны безропотно принимает все нехватки (то есть дома-то оно ропщет) — мяса, масла, многого другого, терпит вопиющее социальное неравенство элиты и народа, терпит произвол и жестокость властей на местах (все знают об избиениях и гибели людей в милиции, но обычно молчат). Молчат при несправедливых расправах над инакомыслящими (иногда злорадствуют), молчат при любых внешнеполитических акциях. Страна, живя десятилетия в условиях, когда все средства производства принадлежат государству, испытывает серьезные экономические и социальные трудности, не может самостоятельно прокормить себя, не может — без использования привилегий разрядки — осуществлять научно-технический прогресс на современном уровне. С момента написания мной книги «О стране и мире» средняя зарплата возросла, но стоимость жизни возросла, видимо, еще сильней, поэтому уровень жизни никак не возрос. Все хуже становится хваленое бесплатное здравоохранение («бесплатное» за счет низкого уровня зарплаты основной массы трудящихся и с весьма платными лекарствами). Немногим лучше с образованием, в особенности в сельских местностях. Все эти трудности уже нельзя сваливать на последствия войны или случайные ошибки. Жизненно нужны экономические реформы, при которых будет увеличена самостоятельность хозяйственных предприятий и будут допущены элементы смешанной экономики. Нужны большая свобода информации, свободная критическая пресса, свобода поездок людей за рубеж и свобода эмиграции, свобода выбора места проживания внутри страны. В перспективе, вероятно, нужны многопартийная система и устранение партийной монополизации всей идеологической, политической и экономической жизни. Но все это — ясное, с вариациями, очень многим — остается пока благим пожеланием. Чиновные догматики и новый, приходящий им на смену слой — безымянные цепкие циники, снующие в бесчисленных «коридорах власти» отделов ЦК, КГБ, министерств, обкомов и райкомов, — толкают страну на более безопасный с их точки зрения, а на самом деле самоубийственный путь — оставить все по-старому в созданной при Сталине системе власти и экономики, продолжать гонку вооружений, прикрывая ее словами о миролюбии, «подбирать» все, что плохо лежит в мире, — для поднятия престижа и общего усиления и чтобы не ржавели пушки — от Эфиопии до Афгани­стана; ликвидировать инакомыслящих, вернув страну к спокойному «додиссидентскому» периоду (выражение моего зятя Е. Янкелевича).

Последние 10—15 лет отмечены углублением традиционной русской беды — пьянства. Власти, предпринимая — больше на словах — кое-какие робкие полумеры, фактически не могут ничего сделать реально. Алкоголизм — явление всемирное, и не все зависит от наших условий. Но большую роль играют и специфические причины. Траты на выпивку снижают избыточную покупательную способность населения, а самое главное — пьяный не страшен государству, и выпивки — это единственная реальная свобода, и отнять ее, ничего не давая взамен, власти не решаются. Так что тут есть и экономические, и социальные, и психологические причины. И вот результат — вместо сухого вина и даже «доброй старой» водки на рынок выбрасываются потоки дешевого ядовитого крепленого вина — известного под названием «бормотуха», быстро губящего и мужиков, и женщин, и подростков. Как говорил «тишайший» Алексей Михайлович 300 лет назад — «питухов от кабаков не отгонять».

Люди в стране, конечно, в какой-то степени дезориентированы и запуганы, но очень существенен также сознательный самообман и эгоистическое самоустранение от трудных проблем. Лозунг «Народ и партия едины», украшающий каждый пятый дом, — не вполне пустые слова. Но из этого же народа вышли защитники прав человека, ставшие против обмана, лицемерия и немоты, вооруженные только авторучками, с готовностью к жертвам и без облегчающей веры в быстрый и эффектный успех. И они сказали свое слово, оно не забудется, за ним моральная сила и логика исторического развития. Я убежден также, что их деятельность будет продолжаться в той или иной форме, в том или ином объеме. Дело тут не в арифметике, а в качественном факте прорыва психологического барьера молчания. Но история развивается по своим медлительным (и мучительным) законам. Сейчас мы переживаем трудные, тревожные времена обострения международной напряженности, советской экспансии, беспардонной антиамериканской, антизападной и антиизраильской и антиегипетской пропаганды, угрозы еще большего обострения.

А внутри страны — времена усиления репрессий. Ужасно думать, что самые честные и широкие люди, отдавшие многие годы защите других людей свободным словом, стали жертвой беззаконных репрессий. Я обязан о некоторых из них сказать персонально. Татьяна Великанова — математик по профессии, мать 3-х детей, бабушка, участник борьбы за права человека вот уже более 12 лет, с самых истоков в ее современной форме. Не стремясь к известности и славе, к каким-либо выгодам, жертвуя очень многим в личной жизни, она все время в самом центре борьбы, войдя в судьбу сотен жертв несправедливости — защищая их словом, помогая им всем, что только в ее силах, вне зависимости от того, близки или далеки ей взгляды каждого, если по отношению к нему совершена несправедливость. Я не упрекаю тех, кто не выдержал напряжения стольких лет, кто отошел или даже в чем-то изменил себе, но тем больше мы должны быть восхищены мужеством этой женщины. Такова же Мальва Ланда, геолог, активный член Хельсинкской группы, один из распорядителей Фонда помощи, многолетний — десятилетиями — друг сотен политзаключенных и их семей, бесконечно преданная идее справедливости. Таков Сергей Ковалев — талантливый биолог и глубокий проницательный мыслитель, добрый, терпимый и твердый, мы все любили его на свободе, но я был не однажды потрясен тем чувством восхищения, которое он за шесть лет вызвал у многих, с кем вместе провел эти годы в лагере. Таков Виктор Некипелов, предельно отзывчивый к чужой беде и несправедливости, тонкий поэт, любящий отец, ранимый и мужественный человек. Весь мир знает ученого-физика профессора Юрия Орлова, мужественного и инициативного человека, организатора Хельсинкской группы; мир знает Толю Щаранского, ложно обвиненного в шпионаже с целью запугать еврейское движение за эмигра­цию. Я глубоко уважаю талантливого писателя, инвалида второй мировой войны Миколу Руденко; мужественного и честного члена комиссии по злоупотреблениям психиатрией Славу Бахмина, члена той же комиссии и Московской Хельсинкской группы доктора-рентгенолога Леонарда Терновского, удивительно доброго и стойкого человека. Усилились репрессии против верующих и защитников их прав — имена священников Якунина и Дудко, Капитанчука, Регельсона, Огородникова, Пореша, пресвитера Горетого, недавно умершего в лагере 84-летнего Шелкова должны быть известны. И снова в заключении борцы за права крымских татар Мустафа и Решат Джемилевы, Ролан Кадыев. В дни, когда я работал над статьей, пришло новое трагическое известие — об аресте Александра Лавута, талантливого математика, одного из ветеранов борьбы за права человека, за гласность. Я знаю Лавута уже много лет. Скромнейший, всегда деловитый и доброжелательный, он никогда не стремился оказаться на переднем плане, но фактически работал за многих, и многим, и мне лично так будет не хватать его доброго слова и умного совета. Все перечисленные либо осуждены на длительные сроки, либо ожидают неправого суда. Защита этих людей, так же как многих не названных мною — непреходящий долг тех, кто на свободе.