Древняя Русь и Великая степь - Лев Гумилёв

На беду, в это время к Владимиру приехал из Киева боярин Славята по какому-то делу и организовал при помощи Ратиборовой дружины, некогда сражавшейся с половцами в Тьмутаракани, предательское убийство своих половецких ханов и их свиты. Владимир не хотел этого делать, но уступил нажиму посла великого князя Святополка и Ратиборовой дружины.

Чем было вызвано преступление, ясно из последующего. Святополк и Владимир потребовали, чтобы Олег выдал им на смерть сына Итларя, гостившего в Чернигове, а сам присоединился к их походу на ничего не подозревавших половцев. В этом походе они захватили «скот и коней, верблюдов и людей», не ожидавших внезапного нарушения мира.

Смысл этой операции очевиден. Святополк и Владимир хотели вовлечь Олега в преступление и тем самым поссорить его с половцами, благодаря которым Олег вернул Чернигову свободу, а себе родину и место под солнцем. Олег не поддался на провокацию и отказал. Тогда в 1096 г. его вызвали в Киев на суд епископа, игумена и горожан, т. е. на расправу. Он не поехал, и началась война, где часть половцев сражалась за Олега, а другая часть — за Владимира Мономаха. Олег потерял Чернигов, хан Боняк выжег окрестности Киева и в 1097 г. разорил Печерскую лавру.

Сколько бессмысленных бедствий! И из-за чего? Кому была выгодна война с половцами, которые просили мира? Ведь сила русских князей, обладавших непреступными для половецкой конницы крепостями, железным оружием в избытке, обученными дружинами и хоть и необученным, но многочисленным ополчением, не оставляла сомнений в результате войны. Но и русским война была не нужна. В ответ на предательские акции и прямые провокации великого киевского князя Святополка II половцы отвечали набегами, при которых гибли смерды и гридни. Олег был противником этой политики… и поплатился за это. Добытое им с таким трудом Черниговское княжество было передано его старшему, но ничтожному брату Давыду, верно служившему великому князю. Олег ушел в Муром; его поддержали Ростов и Суздаль и пытался принять Новгород. Но силы были неравны.

Два года Олег отбивался от превосходящих сил великого князя и его подручных; наконец после поражения на реке Колокше Олег явился на съезд князей в Любеч и принял то, что ему решили дать, — Новгород-Северский.

И вдруг ему повезло. Великий князь принял участие в гнусном преступлении — ослеплении Василька, князя Теребовльского. Тут даже Владимир Мономах «пришел в ужас и заплакал». Общественное мнение Руси осудило великого князя, и для Олега нашлось место в жизни, так как в 1100 г. князья, встретившись в Уветичах, «сотворили мир».

Главной проблемой на Руси было отношение к половцам. Купеческие круги Киева — работорговцы — были настроены крайне воинственно, потому что война их кормила. Но выиграть войну не удавалось, что констатировал сам Владимир Мономах, принимавший в ней участие.

В 1103 г. на княжеском съезде в Долобске Владимир Мономах противопоставил свою программу программе дружины Святополка, которая желала продолжения затяжной войны, сулившей немалые выгоды. Мономах потребовал решительного наступления, дабы завершить войну, и добился своего. Наступление было произведено и победа одержана![598]

История этого похода позволяет отрешиться от предвзятой идеи, что половцы были кочевниками, подобно восточным монголам и приаральским казахам рода Адай. Таборное, т. е. круглогодичное, кочевание немыслимо в Приднепровье, где толщина снежного покрова превышает 40 см и, следовательно, зимой скот нуждается в сене, а весной — в длительной подкормке после голодной зимы.

Вот почему Мономах напал на зимовья половцев ранней весной и вынудил их к сражению, лишив возможности маневра. При встречном бое победа русских была предрешена. Не выдержав психической атаки, половцы побежали, а русские всадники на сытых конях рубили бегущих, не неся потерь, после чего были разграблены вежи, т. е. зимовья, где были захвачены половецкие женщины, дети, скот и нашедшие приют у половцев торки и печенеги.

На этом война не кончилась. Владимир Мономах казнил попавшего в плен хана Бельдюза, но этим только обострил положение: половцы перестали сдаваться. Сопротивление русскому наступлению возглавил хан Боняк, тот самый, который в 1091 г. спас Византию, в 1097 г. победил венгерского короля Коломана на реке Сан, после убийства Итларя ворвался в Киево-Печерскую лавру и теперь не сложил оружия.

На поход Владимира Боняк ответил набегами на Переяславль в 1105 и 1107 гг. Второй поход был отбит семью князьями. Эта победа не сулила покоя, и Владимир в 1110 г. попытался предпринять новый поход, но столь вяло, что половцев не встретил, зато те разграбили много сел в Переяславльском княжестве. Лишь в следующем году, снова весною, князья Святополк, Владимир и Давыд двинулись на юго-восток, и 27 марта 1111 г. в знаменитой битве на реке Сальнице (около совр. Изюма) русские войска одержали полную победу.

И наконец в 1116 г. был совершен последний поход на Дон, под которым понимался Донец. Там были взяты три аланские крепости и прекрасная княжна, на которой Ярослав Владимирович женился; но тут русское наступление захлебнулось.

В том же 1116 г. союзные с русскими торки и печенеги в двухдневном бою у Дона были разбиты половцами и бежали на Русь. Следом за ними в 1117 г. пришли русские жители Белой Вежи — крепости на левом берегу Дона.[599] А последующие события на самой Руси воспрепятствовали дальнейшему завоеванию Великой степи. Так она и превратилась из русской окраины в «землю незнаемую» и была возвращена лишь в XVIII в.

Впрочем, иначе и быть не могло. Силы Мономашичей были ограниченны, как и их популярность на Руси. Кочевья половцев тянулись от Днестра до Иртыша, а задонские степи, не говоря о заяицких, были недостижимы для киевских войск. Поэтому после решительной, но, увы, бесполезной победы основой степной политики Руси стала программа Олега Святославича. Олег, считая бессмысленными походы в Степь, заменял их мирными переговорами и династическими браками. Но, отказываясь участвовать в походах, он всегда соединял свои силы с другими князьями, когда дело шло о защите границ.[600] Это была политика, перенятая его наследниками — князьями Северской земли. И она принесла им успех.

Итак, Олег Святославич за прожитые им 60 лет не совершил ничего позорного. Наоборот, если и был на Руси рыцарь без страха и упрека, так это был он — последний русский каган. Характеристика его в «Слове о полку Игореве» представляется пристрастной и несправедливой. После смерти Олега (1115) русско-половецкие отношения вступили в новую фазу.[601] Большая война кончилась, сменившись участием половцев в междоусобных войнах русских князей. А еще через столетие русские и половцы выступают как союзники в борьбе с внешними врагами: крестоносцами, сельджуками и монголами.

Русские и половцы одинаково страдали в бессмысленной войне, развязанной Святополком и его советниками. Так как сам Святополк лично не был врагом половцев и даже женился на половецкой княжне, то, видимо, вина за усобицу лежит именно на тех «молодых», которые окружали великого князя, используя его слабодушие и ограниченность. В угоду им был оболган Олег и сделаны в «Повести временных лет» сознательные купюры, а на месте пропущенных событий появились дидактические новеллы. Но кто же были эти «советники»?

88. Жуткий эпилог

Внешность явлений обманчива. Хотя поступки, совершаемые отдельными людьми, лежат в основе исторических событий, было бы неверно приписывать этим людям (персонам) решающее значение в крупных исторических явлениях. Поступки персон значимы лишь постольку, поскольку их поддерживают консорции, облекающиеся в социальные формы. Таковых в Киеве в конце XI в. было три: старое боярство, народная масса и «уные» (юные) сподвижники Святополка II. Первые были в оппозиции к политической линии великого князя,[602] вторые откровенно его не любили, а третьи жили за счет княжьих милостей и сами по себе силы не представляли. Но была в Киеве и еще одна реальная сила, дававшая Святополку деньги на оплату дружины и подкуп других князей. Это была еврейская колония, состоявшая не из предприимчивых и храбрых рахдонитов, а из хитрых ростовщиков, приехавших через Польшу из Германии.[603]

Пользуясь покровительством князей-западников, эти евреи приобрели в Киеве вес и значение, позволившие им отомстить врагам их восточных собратьев — Олегу Святославичу и его половецким друзьям.

После «перемещения» Олега в Новгород-Северский и разгрома половцев последним противником евреев на Руси оставалась православная церковь — Киевская митрополия, связанная с Константинопольским патриархатом. Был достигнут разрыв Святополка с митрополией, причем очень хитрым приемом: князь встал на защиту Печерского монастыря как Русской национальной церкви и доверил этому монастырю переделку летописания, каковая и была произведена в 1100–1113 гг.[604]