Завещание чудака - Жюль Верн

— Чудовище Гиппербон, отвратительное чудовище!… — восклицала по временам миссис Титбюри.

— Нужно было или выиграть миллионы, или в это дело не вмешиваться, — прибавляла служанка.

— Да, не вмешиваться! — кричала матрона. — Что я и твердила постоянно мистеру Титбюри! Но попробуйте убедить в чем-нибудь такого…

Никто никогда не узнает, какими эпитетами был награжден в те дни супруг миссис Титбюри.

А Гарри Кембэл?… Издав страшный вопль, он выпрыгнул из вагона и, ударившись о насыпь, отскочил, точно был сделан из каучука. Потеряв сознание, репортер остался лежать под кустом, что спасло его при взрыве двух паровозов.

Только через три часа железнодорожные рабочие пришли очистить путь и нашли человека, неподвижно лежавшего на земле. Когда его привели в чувство и узнали, кто такой, как проник в поезд, заранее обреченный на крушение, местные власти сделали репортеру вполне заслуженный выговор и заставили уплатить стоимость проездного билета (на американских железных дорогах можно оплачивать билеты во время пути или по прибытии в тот или другой пункт). Потом телеграфировали редактору газеты «Трибюн» и отправили его сотрудника с первым прямым поездом в Чикаго. Прибыв на Милуоки-авеню, Гарри Кембэл заявил — это вполне соответствовало его бесстрашному характеру, — что готов снова отправиться куда угодно. И даже по воле игральных костей перенестись с одной окраины Соединенных Штатов на другую. Узнав, что партия окончена, репортер тут же принялся строчить заметки о своих приключениях. Конечно, он вспомнил Нью-Мексико, Южную Каролину, штаты Небраска, Вашингтон, Южная Дакота и тот оригинальный способ открытия железнодорожной ветки между Медари и Сиу-Фолс-Сити!

Правда, он почувствовал себя уязвленным, когда обнаружилось (и это дало пищу насмешкам мелкой прессы), что черный гризли, осенивший себя крестом, его «Урсус Кристианус», был просто-напросто одним из местных жителей, который нес от меховщика шкуру великолепного зверя. В это время начался ливень, и житель той шкурой укрылся. Испугавшись страшной грозы, он как добрый христианин при каждом блеске молнии осенял себя крестом. В общем, Гарри Кембэл потом и сам стал смеяться над этим приключением, но в смехе еще долго слышалась досада.

Пятая партнерша, как известно, вернулась в Чикаго вместе со своей подругой, Максом Реалем и Томми, не менее удрученным неудачей, чем Джовита Фолей.

— Но примирись же с этим наконец, бедная моя Джовита! — повторяла Лисси Вэг. — Ты ведь прекрасно знаешь, что я никогда не рассчитывала…

— Но я рассчитывала!

— И совершенно напрасно.

— Но, во всяком случае, ты теперь уже не бедная бесприданница.

— Как?

— Лисси! Ведь после X. К. Z. ты ближе всех других была у цели и потому вся сумма, составленная из штрафов, принадлежит тебе.

— Даю слово, Джовита, я об этом не подумала.

— Зато я думала за тебя, моя беззаботная Лисси, и знаю, что из этих штрафов составилась порядочная сумма и ты являешься ее законной владелицей.

Осталось сказать о последнем участнике матча. Годж Уррикан находился в штате Висконсин, когда пять очков отправили его в Неваду. Ему предстояло новое путешествие в тысячу двести миль. Штат Невада, один из наименее населенных во всей конфедерации, по размерам площади занимает шестое место в республике (после штатов Орегон, Айдахо, Юта, Аризона и Калифорния). В довершение ко всему как раз в Неваде Уильям Гиппербон поместил клетку с «колодцем», куда злополучный игрок должен был ринуться вниз головой. Негодование коммодора нельзя выразить словами. Он только сказал, что нотариус Торнброк ответит за все, а Тюрк обещал схватить нотариуса за горло, разрезать живот и съесть его печенку! Со свойственной ему поспешностью Годж Уррикан в этот же день покинул Милуоки, послав Торнброку три тысячи долларов, сумму, в которую ему обошелся этот последний удар игральных костей, и на всех парах помчался в штат Невада.

Можно предположить, что покойный избрал именно этот штат для «колодца» потому, что он вообще изобилует колодцами — шахтными, конечно. По добыче серебра и золота штат занимает четвертое место в Америке. Горная цепь Сьерра-Невада, кстати, находится не на его территории, а чуть западнее, на территории Калифорнии. Три главных города штата — Виргиния-Сити, Голд-Хилл (Золотой холм) и Сильвер-Сити (Серебряный город) — построены над сереброносными жилами, и в них есть шахты глубиной более чем в две тысячи семьсот футов. Колодцы серебра, но все-таки колодцы, которые оправдывают выбор завещателя.

Но коммодор туда не доехал! В Грейт-Солт-Лейк-Сити до него дошла новость о том, что партия закончена в пользу X. К. Z., и Годж Уррикан вернулся в Чикаго, в каком состоянии — легче каждому представить, чем автору описать.

Но для всех, кто интересовался национальной партией (хотя бы только из любви к искусству) известная доля любопытства оставалась еще неудовлетворенной. Кто же, наконец, этот X. К. Z. и откроет ли он свое инкогнито?

Никаких сомнений по этому поводу быть не могло. Когда дело идет о том, чтобы положить в свой портфель шестьдесят миллионов долларов, сохранять инкогнито никто не станет. Выигравший должен себя назвать. Но когда и при каких условиях? Никакого срока в завещании не было указано. Общественность знала, что неизвестный X. К. Z. находился в Миннеаполисе, когда получил телеграмму, извещавшую о результате последнего тиража. Одного дня достаточно, чтобы приехать оттуда в Чикаго. Но прошла неделя, потом другая, и никаких вестей!

Терпение Джовиты Фолей лопалось. Эта нервная особа хотела, чтобы Макс Реаль по десять раз в день отправлялся за сведениями, чтобы он вовсе не выходил из зала Аудиториума, куда самый счастливый из «семи», без сомнения, явится прежде всего. Но ум Макса Реаля был занят вопросами совершенно иного рода.

— О, если бы только он мне попался, этот победитель! — восклицала Джовита Фолей. — Я спросила бы его, по какому праву он позволил себе выиграть партию! Субъект, которого не знают даже по имени…

В общем, нетерпение, которое она испытывала, вполне точно выражало общественное настроение как в Соединенных Штатах, так и в других странах. Время шло, воображение разыгрывалось, пресса, в особенности спортивная, бушевала, а нотариус Торнброк никогда еще не получал столько упреков. Все партнеры, за исключением Лисси Вэг и Макса Реаля, сочли нужным вмешаться, и не без основания. Действительно, если победитель не появлялся, разве они не могут утверждать, что партия не окончена и можно продолжать игру?

Коммодор Уррикан, Герман Титбюри и Джон Мильнер объявили, что подают в суд на исполнителя завещания. Газеты держали их сторону. В «Трибюн» Гарри Кембэл поместил резкую статью против X. К. Z., в самом существовании которого начинали уже сомневаться. К тому же невозможно урегулировать пари, пока судом не установлена личность выигравшего. Вся Америка пришла в волнение, и был поднят вопрос об организации митинга в зале Аудиториума (с грандиозной манифестацией). Если X. К. Z. не откроет своего инкогнито в течение такого-то срока, общественность потребует от нотариуса Торнброка возобновить партию. Том Крабб, Герман Титбюри, Гарри Кембэл, коммодор Уррикан, даже Джовита Фолей, если бы ей разрешили заменить Лисси Вэг, выразили готовность отправиться безразлично в какие штаты.