Жаркая ночь - Мишель Жеро

– Что вы здесь делаете? – спросила Энни.

Неиссякаемый людской поток рекой огибал их с двух сторон.

– А вы сами как думаете? Я приехал навестить Рика.

– Вас не пустят, вы же ему не родственник. Меня вот не пустили.

Несколько секунд Декер молча смотрел на нее, а потом взволнованно проговорил:

– Я не хотел, чтобы все так получилось. Вы должны мне верить.

– С чего бы это?

– Потому что это правда, – упорствовал Декер, и страх в его темных глазах был, насколько Энни могла судить, искренним. – Я и подумать не мог... Я не хотел, чтобы кто-то пострадал!

Энни вздохнула. Она слишком устала, чтобы злиться.

– Но если бы не вы, эти мужчины не курили бы возле конюшни. Их вообще возле дома Рика не было бы.

– Я никому не давал разрешения подъезжать ни к дому, ни к постройкам...

– Вы вообще не имели никакого права давать или не давать кому бы то ни было разрешения, – перебила его Энни. Она едва держалась на ногах. В теле появилась какая-то странная легкость. Казалось, дунь на нее ветерок – улетит. – Просто до вас это не доходит. Ведь так?

Декер промолчал.

– Благодарите Бога за то, что Рик остался жив и что ни коровы, ни лошади не пострадали. Если бы Рик, сержант Хар-рисон и те два индейца не смогли спасти бельгийцев и если бы жеребенок погиб, я бы на вас никогда больше не взглянула. – И Энни пошла дальше.

– Но ведь вы сами просили меня о помощи! Или вы забыли? – Декер схватил ее за руку. – Вам ведь понравилось, что средства массовой информации проявили к вам столько внимания.

Энни остановилась.

– Чего вы от меня хотите, Оуэн? Чтобы я вас поблагодарила? Да будет вам. Себе вы можете лгать сколько угодно, но мы с вами оба знаем, почему вы это сделали. – Она вырвала у него свою руку. – А теперь пустите меня. Я не хочу вас видеть, а тем более разговаривать с вами.

Оставив его стоять, бледного, растерянного, Энни вышла из госпиталя и, сев в машину, поехала обратно на ферму. Но слова Декера не давали ей покоя, груз вины тяжело давил на плечи, не давал дышать. Пришлось даже открыть окно и впустить в салон свежего воздуха.

Чувство вины ещё больше усилилось на подъезде к дому Рика, когда взору Энни открылись почерневшие руины конюшни и с полдюжины зевак. Сгрудившись на обочине дороги, они с любопытством взирали на пожарище. Да, Уорфилд сегодня будет гудеть, как потревоженный улей. И естественно, фургон с телевидения, похоже, поселился тут навечно, раздраженно подумала Энни. А у репортеров даже камеры наготове.

И никаких угрызений совести! Как будто не по их вине произошел пожар. А впрочем, что это она так раскипятилась? Ведь они всего лишь выполняют свою работу. И тем не менее Энни никак не могла подавить раздражение.

Для женщины, которая и сама зарабатывала на жизнь с помощью фотоаппарата, чувство это было совершенно незнакомым. Полицейский офицер – мужчина в летах, с седеющими волосами, подстриженными ежиком, и брюшком – стоял на охране собственности Рика. Подъехав к нему, Энни опустила боковое стекло и сказала:

– Я хочу, чтобы никто не подходил к дому. – Краешком глаза она заметила, что оператор с журналистом устремились к ней. – Я не стану отвечать ни на какие вопросы и не буду рассказывать про Рика. Если хотят, пускай звонят в госпиталь.

– Хорошо, мэм. Я позабочусь о том, чтобы вас не беспокоили. Эй! – крикнул он. – Назад! Леди не желает давать интервью.

Сворачивая на подъездную аллею, Энни заметила в зеркале заднего вида, что полицейский вступил в долгую и – судя по тому, как он размахивал руками, – горячую дискуссию с журналистом.

Войдя в дом, Энни первым делом накормила Бака, после чего крепко обняла и прижалась щекой к его теплой пушистой шерстке. А потом позвонила Декерам, надеясь застать дома Карен или Хизер, но никто не подошел к телефону.

Она повесила трубку и долго стояла посреди кухни: не было никаких сил двигаться. Как же без Рика тихо и пусто в доме!

В мрачной тишине раздался телефонный звонок.

Энни потянулась было к трубке – а вдруг это Рик? – но вовремя догадалась, что он сейчас никак не может позвонить. Она безвольно опустила руку и стала ждать, когда включится автоответчик.

– Мисс Бекетт, – послышался женский голос. – Звонят из мэрии Янгстауна. Хотим сообщить вам, что ваши планы относительно перезахоронения лейтенанта Хадсона остаются в силе. И управление по делам ветеранов войны, и городской совет согласились взять все расходы на себя. Прошу вас позвонить как можно скорее. Мы бы хотели, чтобы вы дали интервью нашей газете и местному телевидению. – Женщина помолчала. – То, что вы сделали... просто чудесно, и мы хотим, чтобы все люди нашего города узнали о вашем поступке.

Послышался металлический щелчок – выключился автоответчик. В доме наступила такая неприятная тишина, что Энни стало не по себе и она выскочила на крыльцо, захлопнув за собой дверь.

«Просто чудесно»... Как же!

Глубоко вдохнув все еще пахнувший едким дымом воздух, Энни посмотрела на пожарище. Все вокруг было покрыто серым пеплом. Жуткую картину дополняли поле, усеянное сухими, поникшими колосьями, и небо, покрытое тяжелыми, мрачными тучами. Такое ощущение, что ферма заброшена, что на ней давным-давно никто не живет.

Энни понимала, что Рик получит страховку, достаточную для того, чтобы заново отстроить конюшню и коровник. Хорошо еще, что сгорели только они. Он мог запросто потерять все свое стадо коров и всех лошадей, которыми так гордился, или – не дай Бог! – Хизер, которая находилась в непосредственной близости от пожара.

И все-таки Энни мучило угрызение совести, которое ничто не могло облегчить. Рик ей доверял, и вот что из этого получилось. Не найдя покоя на крыльце, Энни вернулась в дом.

Снова зазвонил телефон.

– Эй, Ларе, – послышался грубоватый мужской голос. – Это Эрик. Только что мне позвонила Карен, рассказала, что случилось, и сказала, что ты уже уехал в Мадисон. Надеюсь, ты остановился в доме Рика. Я оставлю для тебя сообщение в госпитале на тот случай, если ты сейчас там, но в то же время имей в виду, что мы с Марсией будем в Мэдисоне завтра. Передай Рику, пусть держится. Мы все уладим.

Энни глубоко вздохнула. Пришла пора уезжать.

Скоро сюда нагрянут братья и сестра Рика и еще какие-нибудь родственники. Потом будут заходить соседи, предлагать помощь... Даже если у нее хватит смелости остаться и взглянуть Рику в глаза, она ему не нужна. И меньше всего на свете ей хочется оказаться под обстрелом придирчивых взглядов семейства Магнуссон.

Если братья Рика приедут и увидят ее здесь, они бог знает что вообразят себе об их отношениях. Одна лишь мысль о том, что придется объясняться, в чем-то оправдываться, привела Энни в ужас.