В ожидании счастья - Джил Грегори

– Нам нужно думать о Джоне, – продолжила она, а он подошел к окну и стал вглядываться в лиловые холмы на горизонте. – Ему надо дать шанс разобраться во всем. Он… он считает, что ему нужно познакомиться со своим настоящим отцом. Наверное, для этого пришло время. Но, Сойер, могу поспорить, он захочет вернуться в родной дом!

– Поспорить? Играть жизнью нашего сына?

– Да. В этом случае – да. Я верю в то, что Джона вернется домой, когда будет готов.

Ей каким-то чудом удалось убедить мужа подождать, пока не появится возможность обменяться письмами, так, чтобы у всех было время все обдумать.

– А что мы скажем людям? – переживал Сойер. – Что Джона уехал в Нью-Йорк со своим отцом? Ведь все думают, что я его отец… – Он рассеянно провел рукой по волосам. – Над нами будут смеяться, когда выплывет правда… – он бросил в сторону Мэгги уничтожающий взгляд, – и весь город будет думать, что ты потаскушка.

– Ты тоже так думаешь?

Он невозмутимо посмотрел ей в глаза.

– Может, и думаю. Я был воспитан так, чтобы уважать приличных женщин, а к неприличным относиться соответствующим образом.

Его слова ранили ее намного сильнее, чем она это показала.

– Можешь думать все, что тебе заблагорассудится, – сказала она, пытаясь унять дрожание губ. – И все остальные тоже. Но если тебя волнуют приличия, ты можешь сказать, что захотел отправить Джону к Вентвортам, чтобы он привык к жизни в городе, чтобы… чтобы лучше узнать мир. Все обратили внимание, как он привязался к Вентвортам. Никому это не покажется странным.

– Наверное, здорово, когда знаешь ответ на любой вопрос, да Мэгги?

Она обхватила себя руками, словно защищаясь от горечи, прозвучавшей в его голосе. Затем, чтобы изменить тему, спросила его о синдикате – планирует ли он продолжать партнерство с человеком, которого избил чуть ли не до смерти всего несколько дней назад?

– Обязательства настолько прочные, что мне выльется в приличную сумму решение разорвать контракт. Но если Вентворт захочет прекратить партнерство – пусть. – Сойер махнул рукой, будто признавая свое поражение, и начал ходить взад и вперед по спальне. – И все же я надеюсь, он не сделает этого, – хрипло произнес он. – Сейчас, больше чем когда-либо, мне нужно сделать Тэнглвуд крепким и солидным, чтобы у меня было кое-что для Джоны, когда ему наскучит городская жизнь и он вернется домой. Если Колин Вентворт думает, что его богатство может повлиять на мальчика… Тэнглвуд – прекрасное место для любого парня, особенно для такого, как Джона, который родился и вырос в Техасе. Мэгги, я вынужден согласиться: ты права, по крайней мере насчет этого… – Он выпрямился, выражение его лица смягчилось, в глазах появились искорки надежды. – Джона обязательно вернется. И будь я проклят, если ранчо не станет больше и лучше, чем раньше!

Разногласия между ними вроде разрешились. Но те чувства, доверие и близость, которые они испытывали друг к другу прежде, не восстановились. Беседа закончилась миром, бешеный гнев Сойера испарился, но он нарочито старался держаться подальше от Мэгги, чтобы случайно не прикоснуться к ней, не говоря уже о том, чтобы обнять ее. Она же была слишком обижена и не уверена в себе, чтобы побороть его неприязнь. В последующие дни это вошло в привычку. Сойер не обнимал ее, а если целовал, то в щеку. А когда Мэгги, набравшись смелости, придвигалась к нему в постели, он отстранялся.

С виду их семейная жизнь не изменилась. Они продолжали жить в одном доме, выполняли обычные дела и обязанности и периодически беседовали. Но исчезла привязанность, легкость общения, с которыми они прожили вместе десять счастливых лет. Мэгги знала, что муж чувствовал себя оскорбленным, но ведь и она тоже… Недели проходили за неделями, и она начала задумываться: сможет ли когда-нибудь Сойер пропустить ее за железный занавес своей гордыни и снова открыть для нее свое сердце?

Наступил декабрь, холодный и сухой. Ковбои Сойера работали от восхода до заката – устанавливали кедровые столбы для изгороди вдоль границы его владений с интервалами в тридцать футов, а потом натягивали между столбами пять рядов колючей проволоки, надев на руки длинные кожаные рукавицы, чтобы защитить их от острых шипов. Во вторую неделю декабря Мэгги узнала, что заболела дочка Дотти Мей, и решила навестить подругу. Дорога на ранчо Холкомбов шла мимо целого ряда ковбоев, которые закапывали столбы в землю. Они вежливо приветствовали Мэгги, когда она проезжала мимо в коляске.

Несмотря на теплый темно-синий плащ и темно-красные шерстяные перчатки, она вся продрогла, когда наконец добралась до ранчо, и ей не терпелось поскорее сесть к огню. Она привезла корзину яблок, свежие бисквиты для Греты и книгу «Приключения Тома Сойера», недавно появившуюся в библиотеке Бакая. Но не успела Мэгги дойти до веранды, как из дома выбежала Дотти Мей.

– Возвращайся откуда пришла, Мэгги. Ты здесь не нужна!

Лицо Дотти Мей покраснело от гнева, а узкие плечи дрожали под шерстяным пальто. Ветер растрепал ее светлые волосы по плечам, придав ей неухоженный вид, который не соответствовал ее обычной аккуратности.

– Я приехала навестить Грету. Как она себя чувствует?

– С ней все будет хорошо, спасибо. Нам не нужно вашей благотворительности. – Она бросила взгляд на корзину в руках Мэгги.

– Ты же меня знаешь, Дотти Мей. – Мэгги старалась говорить ровным голосом. – Давай-ка лучше выпьем по чашечке чая и немного поговорим. Ведь ты тоже не хочешь, чтобы то, что происходит между нашими мужьями, повлияло на нашу дружбу.

– Сэм не желает, чтобы ты и вообще кто-нибудь из Блейков появлялся здесь. Наверное, нам следует огородить колючей проволокой наш дом. Тогда ты будешь держаться подальше!

– Дотти Мей, ты несправедлива!

Но Дотти Мей резко повернулась и скрылась в доме, захлопнув дверь. Мэгги осталась стоять одна под холодным свистящим ветром.

В мрачном расположении духа она забралась обратно в коляску и поехала домой. В последний момент она решила отправиться к Аннабел и поучиться у подруги лояльности к собственному мужу. Мэгги порой с трудом находила оправдание тому, что вся эта затея с изгородями творила с мелкими владельцами и фермерами в округе. Но с Сойером говорить было бесполезно, с каждым днем он становился все более непреклонным и безжалостным, а каждый инцидент с разрезанием изгороди, кажется, настраивал его все больше на то, чтобы силой подавить сопротивление соседей.

Она уже подъезжала к северной границе владений Граймсов, когда услышала голоса и возню в кедровой роще неподалеку. Заржала лошадь. Что-то в этих странных звуках, раздававшихся в ненастный зимний день в бледно-голубом небе над головой, в голых ветках можжевельника, заставило ее вздрогнуть от предчувствия, по ее телу пробежали мурашки. Помимо воли она повернула коляску к кедровой роще.