Горизонты. Сборник яркой современной фантастики - Коллектив авторов

Девочка умерла утром, вскоре после того, как остальные члены семьи ушли на работу. Спустя два часа вернулся её брат. Он успел закрыть за собой дверь, прежде чем на него накинулись. Криков никто не услышал. Его наполовину съеденный труп уже трансформировался, когда пришёл отец.

Чтобы прикончить превратившегося Бёркина, едва хватило троих пехотинцев. Так что же могли сделать пять солдат (это вместе с капелланом), когда в жилом секторе объявились сразу три очень голодные твари? Двоих бойцов, насколько я помню, убили сразу. Оставшиеся двое занимались эвакуацией – именно им семьдесят два человека обязаны своими жизнями. Капеллан остался с нашей ликвидационной бригадой.

В тот день снаружи опять сыпала «ангельская пыль», и выйти было нельзя. Единственная надежда была на грузовики. Чтобы они не сгорели, ремонтники накрыли их защитными сетками, предназначавшимися для зениток. Двое оставшихся пехотинцев сажали людей в машины и вывозили их в город, где были всё ещё целы подвалы домов.

Но не все хотели дожидаться своей очереди. Выстрелы с криками становились всё ближе, и люди, устав ждать, бросились к выходу. И там, на своё несчастье, дежурил я.

Впереди всех бежал Тёрн – пузатый парень лет двадцати восьми. Он всегда претендовал на интеллектуальность, обладал самым громким голосом и лидерскими амбициями. И да, он не любил меня.

– Стой! – крикнул я, вытягивая руку ему навстречу. – Наружу нельзя, там же «пыль»!

Он со злостью посмотрел на меня: – Уйди!

Я отпихнул его, и он тяжело шлёпнулся на пол.

– Куда вы лезете? – рявкнул я, пытаясь перекрыть всеобщий галдёж. – Сгорите же!

– Забери у него ключ! – взвизгнула мамаша Джоя.

Тёрн навалился одним из первых и врезал – не без удовольствия – мне по лицу. А следом наскочил… кто бы вы думали? Джой! И он тоже бил меня.

У меня сорвали с цепочки ключ, отпёрли дверь и бросились наружу. Мне пришлось откатиться в сторону, чтоб не затоптали.

Должен сказать, Джой сгорел как-то быстро. Настоящий человек-факел. А вот Тёрн пылал весьма впечатляюще – видимо, жир был хорошим топливом. По крайней мере, его, истошно орущего, всё-таки заметили выбегающие люди.

Человеческое стадо рвануло обратно, сотрясая пол топотом. Где-то кричал Райво, призывая к порядку, но никто не слушал. Толпа неслась, разделяясь на группки – кто-то зачем-то возвращался в жилой сектор, кто-то в убежища, кто-то в гараж. Некоторые вообще бежали неизвестно куда.

Мать Джоя кричала сорванным голосом, звала сына. Рядом кто-то в истерике катался по полу. А какой-то хрыч пытался ухватить Райво за грудки и орал:

– Почему не приняты меры?! Там людей убивают, а ты тут стоишь!

Капеллан отпихнул его и крикнул, обращаясь ко мне:

– Винсент! Быстро в арсенал!

– А дверь?

– Да чёрт с ней, всё равно никто не войдёт!

Я поднялся с пола и, хромая, побежал. Капеллан, оставив позади орущего старика, поравнялся со мной.

– Что теперь? – спросил я.

– Перекроем коридоры, – сказал он. – Будем держать, пока не кончится эвакуация.

– Но ведь не все в гараже! Я видел – люди бежали в убежища!

Райво отмахнулся и совсем не по-капеллански ответил:

– Идиотов не спасёшь. Только себя угробишь.

Мы оцепили два коридора и встали у дверей. Теперь от гаража нас отделяло несколько помещений. Мы надеялись, что это даст нам пространство для манёвра и позволит выиграть время.

Эвакуация шла мучительно медленно. Грузовикам требовалось полчаса на то, чтобы увезти очередную группу людей и вернуться обратно. Гараж пустел, но на очереди было ещё где-то двадцать семь человек.

И вот кто-то начал скрестись в двери. Я тихо, чтобы не поднимать паники, позвал капеллана. Тот прислушался к доносящимся звукам.

– Готовьте огнемёты, – буркнул он и пошёл обратно в гараж.

Неизвестный гость поскрёбся ещё пару минут, а затем, потеряв терпение, ударил в дверь. И ударил с такой силой, что появилась вмятина. Тогда я понял, что двери их не сдержат. Отступать было некуда. Мой старый кошмар сбылся.

Удар, снова удар. Дверь прогибается. Мы взводим огнемёты. Рядом несколько ополченцев щёлкают затворами на автоматах. Ждём.

Бац! Дверь вырывается из пазов и падает, как скомканная бумага. А за ней всё чёрное, и оно бурлит, кишит… И мы стреляем, не жалеем патронов и горючего. А они всё прут, прут. Не пойму, кто кричит: то ли мы, то ли они. Всё спуталось в один орущий комок.

Когда нас осталось пятеро, то мы, вместо того, чтобы уйти, закрыли дверь в гараж. Капеллан что-то кричал с той стороны, пытался открыть, но мы вставили клинья. Все понимали, что отступать уже некуда.

Я, Скай и Коул уцелели только потому, что стояли спина к спине и жгли короткими залпами, экономя боеприпасы. Чёрные трупы пылали у наших ног, смердя горелым мясом. А ещё было жарко, адски жарко. Горело всё, что могло гореть, и дым, мешаясь с огнём, заволок коридор.

Было тихо. Но мы не обманулись, потому что знали: мы убили не всех. Поэтому мы ушли подальше от гаража, вглубь жилого комплекса, уводя за собой тварей. Они шли за нами: в дыму мелькали чёрные тени, когти клацали по полу.

Когда мы вынырнули из пожарища, они снова напали: темные силуэты бросились на нас со всех сторон: из дверей, из пламени. И мы, стоя спина к спине, снова поливали их огнём. Мы неплохо в этом поднаторели.

Признаюсь, я помню тот день весьма фрагментарно. Пляска огня и смерти слилась в одно красно-чёрное пятно, из которого ничего нельзя было вычленить. Но были и мгновения, которые забыть просто невозможно.

Мы заходили всё дальше в жилой комплекс, заманивали тварей за собой. Они нападали и, объятые огнём, бежали прочь. Уцелевшие неизменно возвращались. А затем мы обнаружили забрызганную кровью комнату, где лежали растерзанные тела. На них уже появились чёрные пятна, трупы изредка подёргивались. Коул, не задумываясь, окатил их огнём.

– Ты что же, выродок, своих же сжигаешь? – проскрипел кто-то рядом.

Чуть дальше по коридору, в дверях соседней комнаты стояла старуха – бабка Джоя. Она была вся в крови, но что хуже – её кожа уже покрылась чёрными язвами. Одной руки, кажется, вообще не было. Вместо неё пульсировали, мерзко извиваясь, чёрные отростки.

Старуха захлебнулась чёрной слизью, но затем прочистила горло. До меня снова донёсся её голос, теряющий остатки человеческого:

– Будьте вы прокляты. Всё из-за вас. Только из-за вас.

И я нацелил на неё огнемёт. До сих пор не могу сказать, чем я тогда руководствовался – яростью или чем-то ещё – но, когда она, объятая пламенем, заорала, я не испытал ни капли жалости. А когда стихли крики, то я почувствовал настоящее облегчение, будто убил что-то гадкое, противное человеческой природе.