Превратности судьбы и недоразумения - Инна Зинченко

— Ари, — шепчу испуганно, — мне кажется, что мы им не нравимся.

Ари спокойно окинула всех собравшихся взглядом и высокомерно произнесла:

— А они нам, можно подумать, нравятся.

— Да, но их больше.

— Этих? — она даже поперхнулась от смеха. — Да хоть в три раза больше! Мне их даже убивать не хочется. Они чуть живые. Не думаю, что они рискнут что-нибудь против нас предпринять.

Но они рискнули! И, как ловко рискнули! Видимо, где-то в стороне у них притаился какой-то ловкий человечек, который вовремя пульнул, уж не знаю из чего, но знаю точно, что игла, которая в меня впилась, была смазана ядом морского Охотника. Ари тоже получила свою порцию. Ай, да дикари! Молодцы ребята, хорошо соображают, если припрёт! Вскоре я упала. Дикое и страшное состояние!

Куда-то они нас несли и это меня немного обнадёжило — не стали сразу кромсать и грызть. Потом бросили, как дрова в каком-то грязном, вонючем домишке, пол которого был устелен полуистлевшей травой, и ушли. Я пыталась что-то сказать Ари, но бесполезно — меня парализовало полностью. Голову я повернуть не могла. Так и лежала, уставившись в потолок. Что теперь будет? Сможет ли Ари воспользоваться своими способностями в таком-то положении? И ведь не спросить. А тут ещё плечо зачесалось. Эх, вся жизнь насмарку! Безумно захотелось пить. Почему-то в таком неподвижном положении обостряются все чувства, возможно потому, что не на что отвлекаться. Я слышала звенящий рой насекомых, ощущала, как по моей ноге кто-то ползёт и бесилась. Если мне так предстоит пролежать двое суток, то я просто свихнусь от бессилия и раздражения. Конечно, наши мальчики разберутся что к чему, но успеют ли они к тому времени, когда начнут разделывать на колбасу? Вопрос не праздный, надеяться на то, что нас в посёлке почитают, как богов не приходится. Эти, если прижмёт, и маму родную не пожалеют. Глаза у них у всех безумные, пустые. Им, что Бог, что кукла Барби без разницы.

Скрипнула входная дверь. Неужели всё?! Я похолодела. Даже не могу голову повернуть, чтобы посмотреть на своего палача. Но он сам подошёл ко мне, приподнял голову и поднёс к моим губам плошку с водой. Заботливый какой! И, хотя пить мне хотелось нестерпимо, я не рискнула глотать эту воду, от которой воняло всем, чем угодно, не удивлюсь, если выяснится, что они в этот свой прудик мочатся. Нет, увольте меня от этого! Я потерплю.

— Не хочешь? — удивился он.

Как будто я могла ему ответить. Он внимательно рассматривал меня. Я заметила, как изменилось выражение его лица. Раньше в его глаза читалось лишь недоумение и немного сочувствия. Теперь же я видела нечто другое — злорадство, что ли? Перемена произошла стремительно и сделала его лицо более живым.

— Я тебя узнал! Чтож ты молниями не швыряешься? Теперь ты тихая, да? А будешь ещё тише!

Последняя фраза прозвучала слишком уж зловеще. Но, поскольку ответить ему я всё равно не могла, то пришлось мне слушать его бахвальство молча.

— Это я вас подстрелил! А ты думала, что всех нас напугала?

"Ах, — думаю, — пацан, мне сейчас скарра своего разбудить, были бы тебе и молнии и дождь с градом!". Он поднялся, пнул меня ногой и вышел.

К вечеру на меня накатило отчаянье, да такое, что хотелось с горя разнести этот гнилой посёлочек, вместе с его жителями, в щепки. Оставалась одна надежда на то, что нас уже хватились. И Соф должен понять, куда мы отправились, если, конечно, он не отправился к своей жене, что-то он зачастил туда в последнее время. Рассчитывать на сообразительность Ирфа — дело пустое. Но, если уж он до нас доберётся, то плохо придётся всем и нам тоже. Страшен Ирф в гневе!

Под утро стало совсем невмоготу! Я прислушивалась к своему телу в надежде, что хоть что-то почувствую — зря. Скоро действие яда кончится, и я очень сомневаюсь, что нас оставят в покое до этих пор. Скоро…

Что-то там, на улице происходило. До меня доносились крики и топот, одним словом, в посёлке царила паника. "Неужели нас нашли?": — радостно подумала я. Но почему-то я не слышала знакомых голосов, и это меня насторожило. Уж кто-кто, но Ирф молча сражаться не будет, как минимум он в таком случае рычит, как зверь, но чаше — ругается или орёт свои боевые песни. Слуха у него нет никакого, поэтому слушать это невозможно. Я слышала рядом дыхание Ари, но не могла её увидеть. Чтож, жива и то хорошо. Любопытство просто раздирало меня на куски, хотелось выскочить наружу и посмотреть, что же, наконец, там происходит! Кто-то ворвался в нашу хибару. Упал рядом и запричитал:

— Простите меня! Там такое!

Это был тот паренёк, что так ловко нас пленил, но теперь на его лице не было и тени того злорадства, что я видела накануне. Он был белее полотна. Оказывается, даже эти синие морды умеют бледнеть!

— Спасите меня! Я не хотел обижать вас. Так получилась.

Вот чего он от нас хочет? Мы лежим, как статуэтки, пальцем пошевелить не можем, а он о помощи просит. Хоть бы объяснил, что случилось. Вопли за стенами слились в один сплошной вой, но к этому всему добавился ещё один непонятный звук, от которого мне захотелось поскорее зарыться в землю, или раствориться в воздухе. Кто-то ревел так, что казалось, хрупкое сооружение, которое укрывает нас от неизвестного врага, сейчас рассыплется. Лицо парня стало плоским, как блин, только глаза, наполненные чёрным непроходимым ужасом, говорили о том, что тот ещё жив. Глаза, как будто жили своей собственной жизнью, казалось, что они сейчас выпрыгнут из орбит и убегут подальше отсюда.

— Это ведь вы, вы натравили на нас это чудовище, да? — шепотом причитал он.

При слове «чудовище» я закрыла глаза и постаралась потерять сознание, чтобы не видеть и не слышать всего того, что происходит. Хорошо бы прийти в себя, когда всё закончится.

— Что нам делать?! — шёпотом, чтобы не привлечь неизвестного врага, закричал парень.

Забавный он. Даже, если бы я знала ответ, то, как бы я ему ответила? Но ответа я не знаю и мне так же страшно, как и ему, но он-то, по крайней мере, может убежать отсюда. Я внимательно прислушивалась к незнакомым звукам, когда вдруг услышала знакомые голоса! О, счастье! Так орать может только Ирф. Даже неизвестное чудовище замолчало. Надо думать, те, кто хоть однажды слышал боевые песни в таком исполнении, никогда не забудет этого! Обычно я в таких случаях затыкаю уши, но это слабо помогает. Сколько раз я на него кричала: "Не можешь петь, не мучай горло!", всё бесполезно. Почему-то именно те люди, которые ну никак не могут заниматься вокалом, любят это делать. Ирф относился к таким вот «певцам». Если бы я могла, я бы выскочила ему навстречу. Теперь очень важно, чтобы они нас нашли. Я умоляюще посмотрела на нашего пленителя. Он понял мой взгляд и осторожно пошёл к выходу, всё время прислушиваясь к тому, что происходит за стенами его домишки. Спустя несколько минут, согнувшись пополам. Вошёл Ирф, а за ним и Тирто с Софом.