Вторая жена - Анджела Арни

— Вернемся к тебе. Как только пройдет шок от сокращения, ты сможешь заняться тем, что советуют Оливер и Айрин: работать на дому по договору.

— Не знаю, смогу ли я работать. Мне нужно будет приглядывать за ребенком, — сказала Фелисити, снова впадая в мрачность. Ей вспомнились пеленки, бессонные ночи и гора приспособлений для стерилизации и наполнения бутылочек. — Кстати, ты мог бы подождать и сначала сказать о результатах анализа мне.

— Извини, но мне показалось, что ты хочешь, чтобы об этом знали все. — Ничуть не пристыженный, Тони продолжил: — Как бы там ни было, ребенок тебе не помешает. Весь вопрос в том, сколько времени ты сможешь этому уделять. Решай сама. — Он посмотрел на хмурое лицо Фелисити и подмигнул. — Милая, я тебя хорошо изучил. Ты взбесишься, если останешься без умственной работы.

Внезапно Фелисити представилась восхитительная картина: она целыми днями сидит и ничего не делает. Ни о чем не думает, не ударяет палец о палец и не только не бесится, но купается в блаженном забвении. Однако после того, как Тони с энтузиазмом описал ожидающую ее карьеру, говорить о своих мечтах не имеет смысла.

Тони продолжил:

— Но важно помнить, что тебе не придется работать как сумасшедшей ради денег. Ты можешь делать то, что тебе нравится, а заработанные деньги станут твоей премией. Свое выходное пособие можешь положить в банк или сделать с ним все, что тебе хочется. Например, приберечь на черный день.

Фелисити помолчала, а потом ответила:

— Несправедливо, что ради меня мальчики должны принести такую жертву. — Это была правда. Она давно волновалась за Филипа и Питера. Переход из школы в школу мог свести на нет все, чего она добилась, пытаясь найти общий язык с пасынками. А вдруг они возненавидят ее за то, что их жизнь в очередной раз полетела кувырком и им пришлось бросить привычную школу? — Ты уверен, что они действительно этого хотят? — с сомнением спросила Фелисити.

— Абсолютно. Это ничуть не изменит ваши отношения, — мягко ответил Тони, словно подслушав ее мысли. — Наоборот, укрепит семью, потому что они будут здесь каждый день, вместо того чтобы приезжать только на уик-энды.

Фелисити подумала, что, если они действительно будут здесь каждый день, хлопот у нее сильно прибавится, но промолчала. Сказать это вслух было бы черной неблагодарностью. Перед ней опять простиралось будущее, и оно опять было не таким, каким ей представлялось.

Хилари и Аннабел сидели на кровати в спальне Хилари и жевали яблоки. Мальчишки валялись на полу и соревновались, кто из них дальше щелчком отшвырнет зернышко: свои яблоки они уже съели. Дисковый проигрыватель был включен на полную громкость: известный рок-певец пел о том, что не следует вырубать деревья, а нужно беречь мир для всех бедных людей.

— Ему легко спасать мир, — хмуро сказал Филип. — Он миллионер.

— Наверно, он забыл, что значит быть бедным, и даже не помнит, как выглядит дерево, — свысока сказала Аннабел. — Что с него взять, он всего лишь рок-певец. — В последнее время она открыла для себя классическую музыку и полюбила Малера.

— Я думаю, что он хочет добра, — сказал Питер, как обычно пытавшийся во всем видеть положительную сторону.

— Ага! Так же, как и ты. Не понимаю, почему ты согласился уйти из школы святого Бонифация. — Филип перевернулся на спину и выплюнул семечко, вложив в это дело все свои силы.

— Ты сам сказал, что хочешь уйти.

— Знаю. Но я не думал, что ты меня поддержишь. Я сказал папе, что мы можем подумать об уходе, а тебя дернуло за язык. И вот теперь мы здесь, бывшие клевые ребята от святого Бонифация, а в будущем простые уэстгэмптонские парни.

— Ученики уэстгэмптонской школы, — поправила его Хилари. — Ты забыл, что эта школа совместная?

— Мало нам местных болванов, так еще придется сидеть вместе с девчонками.

— Сам ты болван! — Хилари швырнула в него огрызком яблока и спрыгнула с кровати. — Я пойду читать.

— А разве ты умеешь? — съязвил Филип. Хилари разозлилась.

— Умею! — крикнула она и хлопнула дверью так, что затряслись стены.

— Эй, что у вас там? — громко спросил Тони, поднимавшийся по лестнице.

— Ничего! — быстро ответил Питер, знаком прося Филипа помолчать.

— Ваше «ничего» очень шумное.

Приход Тони заставил мальчишек утихнуть, но Аннабел чувствовала, что атмосфера начинает накаляться.

Хилари вернулась в спальню веселая, как будто ничего не случилось, и принесла с собой журнал, посвященный путешествиям.

— В конце года нас кое-что ждет, — сказала она.

— Что именно? — спросила Аннабел.

— Неужели ты забыла? Мы проведем в Америке рождественские каникулы. Мама пообещала это на похоронах Венеции и пригласила тебя тоже. На это пойдет часть денег от продажи домика Венеции. Мы совершим путешествие, и Пирс тут будет ни при чем. Потому что это будут ее деньги, а не его.

Уголок рта Питера приподнялся, и даже Филип немного повеселел.

— Это будут наши последние большие каникулы перед подготовкой к экзаменам, — сказал он. Внезапно Филип решил, что ему и в самом деле следует радоваться. — Гей-гей! — крикнул он. — Слава Богу, мы улетим и не будем слышать разговоров об этом новом отродье!

— Ты мерзкий тип, — упрямо возразил Питер. — Какое же это отродье? Это будет симпатичный малыш.

— Тьфу! — одновременно сказали Аннабел и Хилари, а потом расхохотались.

— Мы шутим, — сказала Аннабел. — Конечно, он будет таким же славным, как все маленькие. Но Америка — это действительно интересно.

— Да, — задумчиво кивнул Филип. — Мама просила, чтобы мы сами составили маршрут. Можно взяться за это прямо сейчас. В Уэстгэмптоне открылось киберкафе. Можно съездить туда, выйти в Интернет и найти интересные места, куда мы хотели бы попасть. — Он сел и прижал колени к груди. — Будет здорово увидеть маму без этого противного Пирса.

— Интересно, какая она, Америка… — сказала Хилари.

— Точнее, Калифорния, ~ поправил ее Питер, который любил, чтобы все было правильно.

Девочек идея насчет Интернета не вдохновила, и они нашли старый атлас, стоявший на полке между школьными учебниками Хилари. Его достали, и остаток дня все четверо провели за спорами о том, какое место в Калифорнии самое интересное.

Саманта взяла тележку. Толкая ее перед собой, она подошла к карусели и попыталась снять с нее тяжелый чемодан. Перед вылетом из Англии она не звонила Пирсу, но была уверена, что он встретит ее в зале ожидания лос-анджелесского аэропорта. Во всяком случае, надеялась на это, потому что усталость, одолевавшая ее после аборта, стала непреодолимой. Саманта с трудом переставляла ноги, и мысль одной ехать в Малибу угнетала ее.