СУПЕРМАРКЕТ - Сатоси АДЗУТИ

— Пора идти.

— Да? Ну что ж…

Кодзима встал с кресла, выпрямился во весь рост. Вместе с Асаямой они вышли из офиса. Идти до ресторана было всего минут пять.

— Холод какой!

Действительно, стояла самая холодная пора, и мороз пробирал до костей.

— Я посмотрел наш баланс за декабрь месяц, — сказал Асаяма. — Даже удивился: прибыли зашкалили за сто миллионов.

— Да, в самом деле, показатели у нас изрядно выросли. Пожалуй, с нынешнего года приписки будем прекращать.

— Вот и хорошо. Все вышло по вашему плану, господин Кодзима.

— Все мне помогали. А эта суматоха с дефицитом и временные перебои нам только увеличили прибыль за декабрь. Хотя, конечно, показатели эти не просто результат паники, когда люди бросались за товаром, как камикадзе, а плоды наших многолетних трудов.

— Вашими стараниями, господин Кодзима, фирма спасена.

— Вместе старались. Как-никак, это наша крепость, нам самим ее и защищать.

У обоих от этого разговора на душе стало светло. Хотелось еще и еще нахваливать друг друга.

— И то, что сектор свежих товаров, который был в таком ужасном положении, сейчас процветает, в конечном счете результат того, что сотрудники, которые в нем работают, считают «Исиэй-стор» своей родной компанией. И работают они так, будто защищают свой родовой замок. И вы, господин Асаяма, славно потрудились.

— Да что уж там… — весело бросил Асаяма, будто разогнав морозный воздух.

4

Едва начался банкет, как президент Эйтаро Исикари лично объявил о новом назначении Кодзимы. По залу пробежал удивленный ропот. С того момента, как Эйтаро начал свою речь, Кодзима не сводил глаз с лиц присутствующих. В момент, когда объявят о его назначении, по непосредственной реакции каждого можно будет судить о его истинном отношении к новому шефу. Для того чтобы руководить фирмой в новом качестве, исполнительного директора, было очень важно знать истинные чувства и побуждения членов правления.

Реакция на сообщение вышла в целом доброжелательная. Вероятно, все ожидали иного решения, но на лицах читалось смешанное с удивлением одобрение.

— Поздравляем! Поздравляем, господин Кодзима!

Едва президент окончил речь, как на нового исполнительного директора со всех сторон посыпались поздравления. Отовсюду тянулись к нему руки.

— Спасибо! Спасибо! Постараюсь оправдать доверие! — отвечал Кодзима, деликатно пожимая протянутые руки.

— Так держать, Рёсукэ! Теперь я за фирму спокоен, — сказал Сэйдзиро Исикари таким тоном, будто у него гора свалилась с плеч.

— Господин Кодзима, будем работать вместе! — Итимура крепко, до боли, стиснул своими ручищами обе руки Кодзимы.

— Господин Кодзима! Что же вы молчали?! — взволнованно воскликнул Асаяма. — Вот ведь здорово! Вот здорово! Так держать!

— Кампай![31] Пей до дна!

С этими словами Асаяма поднял бокал с пивом и залпом осушил его. Обычно он так помногу сразу не пил, и в груди Кодзимы даже шевельнулось опасение, как бы Асаяма не хватил лишнего. Однако тост следовал за тостом, и вскоре его самого захватила царившая в зале атмосфера веселого праздника.

Пили пиво и саке, пели песни.

Управляющий Итимура затянул народную песню:

Будем мы нынче

Поздравлять да величать

Да вино наливать,

Эх, вино наливать!

Песню раньше никому слышать не приходилось. В густом чувственном баритоне Итимуры звучала затаенная печаль.

Кодзима тоже спел. В популярных эстрадных песнях он был не силен, поэтому ему позволили исполнить детскую песенку.

Песни чередовались с разговорами. Когда уставали от разговоров, снова кто-нибудь запевал громким голосом. Начальник товарного сектора Конно спел презабавную, не слишком пристойную песенку, от которой присутствующие покатились со смеху. Потом все разбились на группы и продолжали буйно веселиться.

— Господин Кодзима, там Асаяма упился в стельку. Прямо беда, — сообщил Кацумура в самый разгар гулянья.

Кодзима пошел посмотреть и увидел, что Асаяма сидит на татами в углу, привалившись к плечу президента Эйтаро Исикари, и приговаривает:

— Босс! Ну вы, босс, молодчина! Я сегодня прямо прозрел. Думал, вы и не видите ничего, а вы, оказывается, все видели, все знали… Раньше-то я… Вы, значит, поняли, что Кодзима настоящий герой, что он нашу «Исиэй-стор» спас, из кризиса вывел! Вы уж извините меня!..

— А теперь, значит, все беды уже позади? Так, Асаяма? — уточнил Эйтаро, подстраиваясь к тону захмелевшего собеседника и оставаясь при этом совершенно трезвым.

— Босс, можете не беспокоиться! Теперь мы с этим покончили. Как я и сказал, все идет по плану старшего менеджера… нет, исполнительного директора Кодзимы. Просто невероятно! Здорово мы это все провернули!

Смуглое лицо Асаямы от выпитого особо не изменилось, но речь его стала невнятна и сбивчива.

— Значит, заплатить «Тэкоку коэки» больше, чем на самом деле, за строительные расходы, а потом эту разницу вернуть за счет понижения закупочных цен. Так? — мрачно сказал Эйтаро Исикари почти шепотом. — Никто, кроме Кодзимы, небось не додумался бы! Да уж, и впрямь грандиозная идея!

— Так ведь, босс, все хорошо. Мы уже с этим покончили. Я что хочу сказать? Что Кодзима — голова! Может, он вам немножко пыль в глаза и пускал. Так ведь все потому, что он фирме предан. Сам, можно сказать, решился на недоброе дело, только чтобы фирму в обиду не дать. Вот ведь оно как было! Да, не ш-шутка!

Язык у Асаямы все больше заплетался. Последние слова прозвучали как «ж-жутко!».

— Босс! Вы ж небось все знали с самого начала, а? Все знали, а четыре года прикидывались перед Кодзимой — делали вид, что не в курсе. Вы небось давно смекнули, что он талант, что ему можно доверять, как никому в целом свете. Иначе ведь не могло ж так совпасть, чтоб его именно сейчас директором назначили. П-поздравляю! К-кодзима! «Ис-сиэй-стор»… Ур-ра! Это вы, босс, все четко поняли — и все правильно рассудили. Ур-ра! A-а, вот и господин Кодзима!

Асаяма сделал усилие, чтобы подняться, но вместо этого рухнул на циновку.

Пухлые щеки президента Исикари подергивались, когда он, мрачно вперившись в Кодзиму, изрек:

— Ну-с, исполнительный директор, я тут много чего услышал от Асаямы о твоих способностях. Он еще очень хвалил мою проницательность.

Хмель полностью выветрился у Кодзимы из головы. Ему стала очевидна безвыходность ситуации.

— Я объясню все до мелочей! — сказал Кодзима.

Эйтаро встал, не говоря ни слова, быстро прошел через зал и исчез из виду. Кодзима хотел броситься следом, но остановился. Если бы и удалось задержать босса на минуту — что толку?! Пусть сейчас уходит и делает что захочет. Потом надо будет продумать линию поведения.

В шуме и гомоне банкетного зала почти никто не обратил на них внимания. Только Кацумура, доложивший обстановку, и сам Кодзима стояли в оцепенении. Главное действующее лицо этой сцены Асаяма мирно спал, повалившись ничком на татами.

Конно продолжал свои фривольные песенки под бурные аплодисменты присутствующих.

Глава 14

КАТАСТРОФА

1

На следующее утро после банкета Кодзима пришел на работу раньше чем обычно и, суетливо повесив пальто в шкаф, сразу же поспешил к президенту Эйтаро Исикари.

У дверей кабинета он столкнулся с Ёсико, которая выносила поднос с чайными чашками.

— Доброе утро, — поздоровалась она, как всегда с приветливой улыбкой.

— Босс у себя? — спросил Кодзима вместо приветствия.

— Да, беседует с исполнительным директором.

О чем именно беседуют, можно было легко догадаться.

— И как они вообще?

— Что как? — не поняв вопроса, с озадаченным выражением переспросила Ёсико.

— Да нет, ничего. Ёсико, пожалуйста, позовите меня, когда они закончат и господин Исикари уйдет. Я буду у себя.

— Хорошо, — кивнула Ёсико. — А что случилось, господин Кодзима?

— Ничего особенного. Так я жду.

Оставив Ёсико в недоумении, Кодзима вернулся на свое место.

Звонок раздался часа через полтора. В голосе Ёсико звучало огорчение:

— Директор Исикари ушел, но сейчас у босса старший менеджер Ниикава.

— A вы что, не передали ему, что я жду приема?

— Передала, но он велел сначала вызвать Ниикаву.

— Что ж, тогда я за Ниикавой.

— Хорошо. Я… — проронила Ёсико, когда Кодзима уже хотел положить трубку, — я слышала, что вас назначили исполнительным директором. Поздравляю. Я за вас рада, как за себя.

Видимо, ей уже сообщили.

— Спасибо. Только рановато радоваться…

В трубке на некоторое время воцарилось молчание. Ёсико, должно быть, почувствовала неладное и колебалась, можно ли об этом спросить.