На пути к краху. Русско-японская война 1904–1905 гг. Военно-политическая история - Олег Айрапетов

Впрочем, уходить из Порт-Артура все же было необходимо. 27 июля(9 августа) японская дальнобойная артиллерия начала обстрел кораблей, стоявших во внутреннем бассейне. Перекидная стрельба по площадям не была прицельной, но противник все равно добивался своего — «Ретвизан» получил 7 попаданий, а «Полтава» — 2. Значительных разрушений не было, но ждать их было бессмысленно{1497}. 28 июля(10 августа) на флагманском броненосце «Цесаревич» был поднят сигнал: «Флот извещается, что Государь Император приказал идти во Владивосток»{1498}. На совещании флагманов и капитанов эскадры большинство поддержали командующего, высказавшись против ухода, сам Витгефт «открыто выражался, что чувствует, что идет на верную погибель, что не в состоянии вести эскадру и т. д»{1499}. Из Порт-Артура он вывел 6 эскадренных броненосцев, 1 броненосный и 2 бронепалубных крейсера 1-го ранга, 1 крейсер 2-го ранга и 8 эскадренных миноносцев. Предполагалось, что для содействия прорыву Тихоокеанской эскадры и отвлечения части сил японского флота в море должна была выйти и владивостокский крейсерский отряд. Однако отсутствие прямой связи с Владивостоком привело к тому, что действия русских кораблей не удалось скоординировать. В состав блокирующего японского флота входили 4 эскадренных броненосца, 4 броненосных крейсера, 8 крейсеров обоих рангов и 18 эскадренных миноносцев{1500}.

Уход кораблей вызвал радость и надежду среди гарнизона Порт-Артура — там понимали, что во Владивостоке эскадра сможет сохраниться в качестве боевой силы до прихода подкреплений с Балтики{1501}. Эскадра Витгефта шла со скоростью 12–13 узлов{1502}. Ускорить движение было невозможно, т. к. на русских кораблях сразу же начались поломки. Сначала отказало рулевое управление на «Цесаревиче», за тем — на «Ретвизане». Сказывалось долгое неподвижное пребывание на рейде. Значительная часть артиллеристов за это время также не имела возможности практиковаться в стрельбе — уровень их подготовки неизбежно снизился{1503}. Поскольку экипажи отправляли команды для укрепления сухопутного фронта, а вернуть всех не представлялось возможным, то недостаток пополнялся за счет команд кораблей, остававшихся в Порт-Артуре{1504}. «Ретвизан» вышел в поход с незаконченным ремонтом — накануне он получил попадание снаряда ниже ватерлинии. Корабль покинул Порт-Артур, имея 500 тонн воды в носовом отсеке, и 500 тонн — в компенсационных{1505}. Все это, разумеется, сказалось на скорости русского флота.

Неравноценным было и вооружение эскадр. На русских кораблях на бумаге имелось 106 шестидюймовых орудий, на самом деле 22 орудия находилось на сухопутном фронте, и еще 6 вышло из строя. На японских кораблях было 138 шестидюймовых орудий против 82 реально имевшихся на кораблях Витгефта. В целом по средней и тяжелой артиллерии Того имел 182 орудия против 104 русских{1506}. Против 15 русских 12-дюймовых орудий(1 орудие на «Севастополе» вышло из строя{1507}) японцы имели 16, против 8 10-дюймовых — 2. Кроме того, на японских судах имелось 12 8-дюймовых орудий, которых не было на наших кораблях. Таким образом, русская эскадра имела преимущество в орудиях крупного калибра, уступая противнику в артиллерии среднего калибра, скорости и бронировании{1508}. Русская экадра выходила на внешний рейд в течение 3,5 часов{1509}. Между тем выход русских кораблей из внутреннего рейда в 10.30 был немедленно замечен дежурившими японскими судами и уже через час флоты были в пределах видимости друг друга{1510}.

Японская эскадра имела в своем составе 4 эскадренных броненосца и 2 броненосных крейсера. Того спешно подтягивал к ним броненосец, несколько крейсеров и миноносцы. У русских броненосцев перед боем несколько раз выходило из строя управление. В 12.20 крейсер «Ниссин» открыл огонь{1511}. Противники вступили в бой, сосредоточив огонь по флагманским судам — «Цесаревичу» и «Микасе». Артиллерийская дуэль протекала с переменным успехом — качество подготовки команд японских и русских кораблей в начале войны находилось примерно на равном уровне и оно примерно одинаково росло в ходе военных действий. В 14.30, после двухчасового боя эскадры разошлись, но в 16.30, используя преимущество в скорости, адмирал Того нагнал эскадру Витгефта и в 16.45 бой возобновился, вполне удачно для русского флота{1512}. Огонь русской артиллерии ничем не уступал противнику{1513}. Флагманский броненосец «Микаса» получил 22 попадания и лишился практически всех орудий, серьезных повреждений, русские артиллеристы добились удачных попаданий в броненосцы «Асахи» и «Фуджи»{1514}. Запас снарядов на японской эскадре подходил к концу, и Того готовился к отходу.

Французский наблюдатель и исследователь этой войны так описал решающий момент сражения: «…этот начальник, окруженный в своей боевой рубке окровавленными осколками, видит, как нетронутая русская линия удваивает огонь: он видит опустошенные палубы судов, следующих за ним и в особенности ужасный поражающий вид «Микасы». Он видит, как адмирал Витгефт, уже окончательно оставивший мысль об отступлении, приближается к нему, смело идет в бой, решившись похоронить себя вместе со своим флотом, чтобы спасти судьбу войны и честь России. Адмирал Того предвидит возможную, близкую неминуемую кровавую стычку, драму полную крови, смерти, в которой обе эскадры погибнут, но в то же время оставят море свободным для русского флота, который в настоящее момент готовится выйти из Либавы… и он дает сигнал приготовиться к отступлению. В эту минуту, полную трагизма, адмирал Того сознавал, что его эскадра достигла высшего крайнего предела выносливости, это же сознание и в той же мере переживалось и на русских судах»{1515}.

Командующий русской эскадрой находился на мостике, отказавшись уйти в рубку. На просьбу сделать это, адмирал ответил, что ему все равно, где умирать. Именно в решающий для боя момент, в 18.00, над мостиком взорвался 12-дюймовый снаряд. Чудовищный силы удар разорвал Витгефта на части, от его тела осталась только нога. Были убиты флагманский штурман и флаг-офицер эскадры, ранены начальник штаба и ряд офицеров. Еще через 5 минут была повреждена боевая рубка «Цесаревича», погибли рулевой и старший штурман, ранен командир корабля и старшие офицеры. Флагман вышел из строя и начал описывать циркуляцию. Поднять сигнал «Не могу управляться» было некому. Положение спас эскадренный броненосец «Ретвизан», вышедший на таранную атаку «Микаса» и отвлекший на себя огонь противника{1516}.

Командир «Ретвизана» капитан 1-го ранга Э. Н. Щенснович неоднократно мечтал протаранить флагманский корабль противника{1517}. Теперь он получил возможность реализовать этот план. Броненосец оказался под огнем всех кораблей Того. Обстрел, по свидетельству участника боя, был чрезвычайно интенсивным: «Временами «Ретвизан», весь с мачтами, исчезает в гигантском куполе столбов воды, дыма и взлетающей пены»{1518}. Корабль не получил ни одного попадания тяжелой артиллерии, но осколок взорвавшегося в воздухе снаряда попал в броневую рубку. Щенснович получил легкое ранение головы и тяжелую контузию живота. «Ретвизан» вышел из атаки. Далее рисковать никто не хотел, тем более, что японцы прекратили обстрел русского флагмана, а «Микаса» свернул с курса. Японские корабли последовали за ним{1519}.

Часть русской эскадры тем временем автоматически последовала за своим флагманом, часть начала маневр, избегая столкновения с «Цесаревичем». Русский строй нарушился, чем немедленно воспользовались японцы{1520}. Совершив поворот, они вновь преградили нашим кораблям курс на север{1521}. Как боевая и слаженная боевая единица японский флот оказался несравненно более крепче русского. «И истинная причина нашего поражения — совсем не материальные нехватки и потери в бою, а именно совершенное отсутствие эскадренной организации. — Вспоминал участник этого боя лейтенант Н. В. Иениш. — Нас разбили не японцы, а мы сами погубили себя»{1522}. Ни одна из эскадр не потеряла ни одного корабля, но сражение было выиграно японцами, заставившими русский флот отступить. Именно такую задачу поставил перед началом сражения японский адмирал, в планы которого не входил риск сражения, в котором он мог проиграть контроль над морем, а следовательно — войну. В ночь перед выходом русских кораблей у Порт-Артура японцами было поставлено минное заграждение, и Того рассчитывал заставить Витгефта вернуться, а в случае подрыва русских кораблей развить свой успех атакой миноносцев{1523}.