Властелин Времени - Мэл Одом

На мгновение он увидел потрясение и тревогу на лице своего двойника, а потом другой богомол взял того за руку и увел, а вокруг Джага поднялся слепящий песчаный вихрь.

Задыхаясь, со ртом, забитым пылью и песком, двеллер упал на колени. Он знал, что тот, другой Джаг не услышит его слов – и не поймет их. Он знал, что теперь его прошлое «я» будет еще сильнее подозревать Крафа.

Он не мог сейчас ничего поделать, как не мог ничего поделать и тогда. На мгновение двеллер застыл на коленях посреди пустыни, обдаваемый палящим жаром солнца, но не ощущая этого, а чувствуя лишь невыносимую горечь утраты. И он даже не знал, сумеет ли спасти Великого магистра.

И жив ли вообще Великий магистр…

Он даже удивился, что богомол так надолго оставил его наедине с собственными мыслями. Хотя, с другой стороны, в месте, где время не имело смысла, может, это было совершенно естественно. Солнце все так же висело над головой.

Наконец Джаг заставил себя встать – он же не знал, сколько времени прошло в его мире, и не хотел подвергать друзей опасности – и повернулся к богомолу.

Тот бросил на него проницательный взгляд.

– Перед тем как мы расстанемся, я хочу сказать тебе вот что: когда ты наконец выяснишь, как сложить вместе части Книги Времени, ты немедленно окажешься в страшной опасности.

– Потому что Книга Времени открывает врата в Междумирье? – спросил двеллер.

– Да. Тебе сообщил об этом Оргон Тал.

– А ты откуда знаешь?

– Ты мне сказал.

– Я этого не говорил, – запротестовал Джаг.

На губах богомола появилась легкая улыбка.

– Значит, скажешь, когда мы встретимся в следующий раз.

– То есть я выживу? – спросил двеллер. – И добьюсь успеха? Я спасу Великого магистра?

– Я не могу ответить на эти вопросы.

– Но ты же уже один раз ответил! Ты что, сам не слышал, что говорил?

Уже более жестким тоном богомол произнес:

– В твоем мире время на исходе. Закончи дело, библиотекарь! – Он поднял конечность.

Не успел Джаг вымолвить еще хоть слово, как тьма окружила его и унесла прочь.

Когда Джаг снова вернулся в свое тело и очутился в оазисе Выбеленных Костей, где находились зеленые камни, боль и бушевавшие в его душе эмоции стали, как показалось ему, еще сильнее. Он с помощью Рейшо поднялся на ноги, и они выбрались в туннель.

Шествие их возглавили Кобнер и молодой матрос. Не успели они отойти на несколько шагов от двери, как увидели перед собой большую группу гоблинов.

Гном, издавая громкий клич, взмахнул боевым топором. Рейшо пустил в ход саблю и нож. Наблюдая за слаженными действиями этой парочки, каждый решил бы, что они много лет сражались бок о бок. А Джессалин отточенными движениями натягивала тетиву, посылая стрелу за стрелой в спины гоблинов, бегущих от верной смерти, которую несли им гном и молодой матрос.

Еще два поворота по туннелям вывели их туда, где гоблины-надсмотрщики до крови полосовали рабов кнутами, пытаясь навести порядок.

Когда до надсмотрщиков дошло, что идущий к ним отряд – это не их товарищи, около десятка гоблинов выстроились неровной цепочкой, перекрывая туннель.

– Бросьте оружие, – взревел один из них. – Бросьте оружие, и мы не станем вас убивать.

Эльфийка пронзила стрелой правый глаз говорящего, следующая вонзилась в шею его напарника. Третья стрела влетела в открытый рот гоблина, собиравшегося позвать на помощь, и он повалился замертво еще до того, как ударился о землю труп первого подстреленного Джессалин гоблина.

Кобнер и Рейшо набросились на оставшихся. Схватка была скоротечной. Пару минут гоблины еще сопротивлялись, но их поражение было предопределено. Последние двое попытались сбежать, однако стрелы Джессалин не дали им удалиться и на дюжину шагов.

– Помогите нам! – воскликнул один из рабов. – Освободите нас, и мы будем сражаться вместе с вами!

Гном разрубил связывающие рабов оковы, и они стали медленно выпрямляться, с трудом держась на подгибающихся ногах, и подбирать оружие убитых гоблинов. Потом Кобнер и Рейшо снова повели всех к выходу.

Освобожденные рабы, жаждавшие крови и мести, не оставляли в живых ни одного встреченного гоблина; надсмотрщики принимали ужасную смерть от рук тех, кого совсем недавно избивали и с наслаждением мучили. Джаг, которого никогда особенно не радовали сцены насилия, не мог, однако, найти сейчас в своей душе ни капли сочувствия к гоблинам.

Наконец им удалось выбраться из развалин эльфийского города. Надвигающееся утро окрасило небо на востоке в лавандовый и розовый тона, и среди них уже пробивалось золото рассвета.

Они взяли один из песчаных парусников и несколько бурдюков с водой, а остальные суда оставили вырвавшимся на свободу рабам. Гоблинских парусников не хватало на то, чтобы перевезти всех их в ближайший город, Окраину, но гномы, взявшие на себя – невзирая на протесты двеллеров, к которым, как только они уверились в том, что выживут, отчасти вернулся прежний эгоизм, – руководство бывшими рабами, пообещали, что непременно что-нибудь придумают.

Двеллер тем временем терпеливо переносил процедуру обработки раны на своей щеке, которой занялась Джессалин. Она настояла на том, чтобы сделать это до отъезда из оазиса Выбеленных Костей, потому что, если настанет штиль, воды в пустыне будет не найти и рана могла серьезно загноиться. Для наложения швов эльфийка использовала струну из запасной тетивы и изогнутую иглу, которая вообще-то для такой работы была великовата. Средства, чтобы заглушить боль, у них не было, но рана причиняла Джагу столько страданий, что он готов был терпеть любые над ней действия.

– Я не целитель, – предупредила Джессалин, приступая к зашиванию раны.

– Ничего страшного, – отозвался двеллер, – я очень тебе благодарен, что ты так возишься со мной.

Перед глазами Джага продолжал стоять старый волшебник и лавина засыпающего его песка.

– И вообще, шитье мне никогда не давалось, – добавила эльфийка извиняющимся тоном. – Мать меня особо рукоделию не учила, только так, по необходимости справляться.

Тсералин теперь правила торговой империей, но в душе по-прежнему оставалась простой наемницей. Дочь ее тоже посвятила себя мечу и луку, а вместо шитья и готовки обучалась верховой езде.

– На щеке у тебя шрам останется, – сказала Джессалин негромко, – и довольно заметный.

– Ничего страшного, – повторил двеллер.

И это действительно не имело для него какого-либо значения. Закончив шов, эльфийка еще немного посуетилась вокруг него и ушла, оставив его одного в тени палатки, которую поставил Рейшо.

Лежа на небольшой возвышенности, Джаг смотрел на оазис Выбеленных Костей. Он пришел к выводу, что название это для него самое подходящее. На золотом песке во множестве лежали кости – гномьи, человеческие, эльфийские, двеллерские, гоблинские, а также других, неизвестных ему существ. Кое-кто говорил, что они остались после бушевавших здесь битв. Другие утверждали, что кости поднимались на поверхность, потому что внизу якобы находится эльфийский лес – он-то и отвергает кости покойников, набирая силы, чтобы снова подняться, когда сможет преодолеть уничтожившее его заклятие, сотворенное лордом Харрионом.

Двеллер надеялся на последнее – Краф не заслужил обрести вечный покой в столь унылом месте. Куда лучше было бы навестить когда-нибудь вместе с Великим магистром эльфийский лес, полный жизни и красоты, и вспомнить старого волшебника.

Джаг сам не заметил, как боль ослабла до такой степени, что усталость взяла верх и он наконец заснул.

К вечеру, когда Джессалин соизволила признать, что Джаг достаточно выспался, они подготовили песчаный парусник к пути. Кое-кто из гномов уже отправился в Окраину, чтобы договориться о переправке туда спасенных рабов.

Рейшо взял на себя управление парусником, а Кобнер занял место штурмана. Дул встречный ветер, так что молодому матросу, чтобы не терять скорость, приходилось все время маневрировать. Однако из-за большого количества галсов заранее определить продолжительность перехода было невозможно.

Как только Джаг поудобнее устроился на сиденье, он снова заснул, не выпуская из рук тетради дневника, которую двеллер нашел подле трупа Оргона Тала. Тот подробно описывал в нем свои усилия по поискам Книги Времени.

Поздним вечером Рейшо передал управление парусником Кобнеру – гном гораздо лучше его видел в темноте. Всю ночь Кобнер вел парусник через пустыню, а утром, на их удачу, ветер поменял направление. Теперь он снова дул с запада, и они могли поднять все паруса. Но обогнать откуда ни возьмись взявшуюся грозовую тучу они все же не успели, и больше часа друзей поливал сильный дождь.

К вечеру они прибыли в Край Травы, первый город с другого края Сухих Земель. К этому времени у Джага начался жар.

– Тебе сейчас не под силу будет ехать верхом, – вынесла свой вердикт Джессалин.