Дипломатический труп - Алексей Макеев

– Да, специфически – длинным шилом сзади под лопатку. Парня убрали, чтобы не болтал, или ему отомстили. Одно из двух. Разборки, господа, разборки.

– Да, езжайте немедленно, – разрешил Орлов. – И еще ребята, у меня ощущение, что вся эта история с ограблением ювелирного, с подделками бриллиантов, появившимися в дорогих салонах, вступает в какую-то финальную фазу. Будьте внимательнее и поторопитесь, пожалуйста. Если этот специалист по подделкам уйдет от нас сейчас, то в дальнейшем он станет еще осторожнее. Когда-нибудь наш клиент всплывет снова, но тогда нам сложнее будет его взять.

Гуров промолчал, понимая, что генерал прав. Он сам считал точно так же и страшно нервничал от этого. Дурацкое состояние, когда вроде все понимаешь, но не хватает какой-то мелочи, незначительных нюансов, позволяющих связать все воедино. Вроде бы вот оно, преступление, и вот они, уголовнички, а схватить нечего и некого. Где-то вот тут, под рукой, но пока неосязаемо.

Сыщики решили сначала ехать в морг, куда пригласили и эксперта, осматривавшего тело на месте преступления. Изъятые улики у эксперта были пока еще с собой, в его чемоданчике, что сыщиков очень устраивало.

Длинное голое тело лежало на металлическом столе. В глаза оперативникам бросались большие грязные ступни с давно не стриженными ногтями. Вид у тела был какой-то запущенный, неухоженный, хотя в парикмахерскую этот парень заходил совсем недавно.

– Давно дома не ночевал, – прокомментировал Крячко, показывая на грязные ноги. – А так парень вполне домашний. И одежда у него относительно чистая.

Эта самая одежда, разложенная на соседнем столе, действительно выглядела вполне прилично. Светлые летние брюки были мятыми и немного грязными сзади внизу. Но это естественно, потому что льняная ткань пачкается возле каблуков практически мгновенно, в первый же день. Рубашка тоже легкая, от нее не разит потом, и воротник не черный. Максимум день он ее носил, не больше. В совокупности с грязными ногами это выглядело так, что парень прибежал домой, надел чистую рубашку, схватил бутерброд и снова убежал.

– Рана на спине колотая, чистая, диаметр примерно три миллиметра, – рассказывал эксперт. – Повреждение сердца покажет вскрытие, но сейчас можно сказать, что удар нанесен со знанием дела. Судя по наклону прокола, преступник был примерно одного роста с убитым. Вот пока и все. Смерть наступила между двенадцатью и часом ночи.

– В карманах что-то интересное обнаружили? – спросил Гуров.

– Сигареты, зажигалка, деньги – пятьсот с небольшим рублей. Еще вот эта интересная бумажка в нагрудном кармане рубашки. – Эксперт раскрыл пластиковый мешочек и пинцетом вытащил оттуда полоску бумаги, которая ранее явно была склеена кольцом, а потом неровно, неаккуратно разорвана.

Обычная писчая бумага, небрежно отстриженная ножницами от большого листа. Гуров взял пинцет из руки эксперта, подошел к настольной лампе и стал рассматривать.

– Ну-ка, ребята, кто мне первый скажет, что означает надписи «500 х 100» и «50 000»? – предложил он.

– Совершенно очевидно, что этой бумажкой была обернута пачка денег, – сказал эксперт. – Я об этом первым делом и сам подумал. Сто пятисотрублевых купюр в пачке. Всего пятьдесят тысяч.

– Правильно, тут даже сгибы на полоске волне соответствуют толщине пачки, содержащей сто купюр. А в кармане, говорите, у него пятьсот с небольшим рублей?

– Да, вопрос, – подал голос Крячко. – Это он принес кому-то деньги или ему их доставили? Куда они делись? Сколько там было таких пачек.

– Я вот что думаю, товарищ полковник, – заявил эксперт, подходя к одежде убитого. – Видите, рубашка измята в районе левого плеча больше, чем у правого. Присмотритесь, увидите след от ремня, на котором висела сумка.

– Да, похоже, – согласился Гуров, мысленно прикидывая, как бы он сам нес сумку и где у него измялась бы рубашка.

– Подобные следы – это целая наука, – заявил эксперт и улыбнулся. Например, ремни безопасности оставляют свои отпечатки. Можно даже определить высоту ремня и его тип – с пружинным механизмом или фиксированный. Значит, примерно устанавливается марка машины. Можно определить ношение подплечной кобуры.

– Но у него была сумка, – задумчиво проговорил Крячко. – Поэтому разумно предположить, что в ней что-то лежало. Например, деньги. Незадолго до гибели он где-то с кем-то расплачивался, распечатывал пачку. Кто-то это увидел и убил его с целью ограбления.

– Сумку могли украсть уже потом, когда он лежал убитый, – предположил эксперт. – Есть у нас, к сожалению, еще люди с мародерскими наклонностями.

– А ведь он мог возвращать долг, – пробормотал Крячко. – Получил парень долгожданные деньги и поехал рассчитываться.

– Ты о чем? – не понял Гуров.

– Я-то? – Крячко улыбнулся. – О совпадениях, которые бывают редко, но часто так удивительны, что просто диву даешься. Например, этот парень, Володя Ляшенко, жил, насколько нам известно, на улице Кирпичной. Да, он мог отдавать долг, судя по разорванной упаковочной самодельной ленте. А еще на этой улице живет одна симпатичная леди по имени Ванда. Красавица, вся из себя томная и привлекательная. Вообще-то иначе ей выглядеть нельзя, потому что на самом-то деле она элитная проститутка Галина Ложкова. Некий парень, живущий в соседнем с ней доме, которого зовут Вова, давно ее хотел как женщину. Он даже занял у кого-то в своем кругу двадцать пять тысяч, чтобы переспать с ней. Своих денег у него не было. Он даже близко не подходит к тем людям, которые снимают эту Гальку-Ванду. Вот и вернул должок…

– Ты же ее допрашивал, да? – уточнил Гуров.

– Вот поэтому мне все это в голову и пришло. А еще я думаю, что надо эту Галю потихонечку задержать и замариновать в камере. Ночью, когда она созреет и перенервничает достаточно, мы с ней поговорим. Может быть, утром ее придется выпустить, но мне почему-то кажется, что к этому времени у следователя будет достаточно оснований ее арестовать.

Техническое училище в Текстильщиках представляло собой старое трехэтажное здание, к которому было пристроено длинное производственное помещение. Высокий бетонный забор ограждал двор с двух сторон, отчего получался почти правильный квадрат, внутри которого уже давно не кипела учеба.

Гуров и Крячко посмотрели на невзрачные окна корпуса и пожали плечами. Прежде чем ехать сюда, они довольно легко выяснили в Интернете, что училище действует, что учебные группы набираются. Более того, выпускникам оказывается помощь в трудоустройстве. Но жизнь тут не кипела.

На месте оказалась лишь худощавая женщина средних лет с нервным эмоциональным лицом. Она иногда улыбалась, но тут же становилась строгой, делала замечания мальчишкам, попадавшимся ей на глаза в коридоре, по которому они втроем шли к ее кабинету. Сыщикам казалось, что завуч умеет делать одновременно несколько дел, помнить и обсуждать разные темы. Звали ее Эллада Юрьевна, но ничего греческого в ней не было.

– Цербер! – шепнул Крячко Гурову, когда они входили в кабинет заместителя директора по учебной работе.

Хозяйка предложила гостям сесть в невысокие неудобные кресла, сама устроилась за своим рабочим столом и строго проговорила:

– Я вас слушаю, товарищи!

– Нам нужны сведения о вашем бывшем ученике, о его друзьях и приятелях.

– Он совершил преступление! – заявила Эллада Юрьевна. – Понятно. Чего же еще ждать от этих оболтусов!

– Много чего! – не выдержал и строго возразил Гуров. – Молодые люди хотят получить специальность, осваивают ее и с ее помощью зарабатывают себе на жизнь. Я не прав?

– Ой! – Женщина махнула рукой. – Да чего они там могут хотеть?! Кого родители за ручку привели, кто сам следом за приятелями увязался, а кого полиция направила. Так кто у вас? Фамилия, год выпуска?..

Гуров нахмурился еще больше, но решил на территории чужого монастыря следовать его же уставу.

Эллада Юрьевна оказалась женщиной в высшей степени деловой. Ее тут боялись, или директор, которого в данный момент не было на месте, завел такие строгие порядки. Но по первому звонку, по единственному слову в кабинет несли папки со списками, личные дела. Сюда торопливо заходили мастера производственного обучения в синих халатах, испуганные тетки с большими глазами в дешевых строгих костюмах.

Примерно через час выяснилось следующее. Владимир Ляшенко был мальчиком спокойным, но легко попадающим под чужое влияние. Сам он никогда не становился инициатором каких-то шалостей или откровенно хулиганских действий. Приводов в полицию не имел, злостных нарушений во время учебного процесса тоже. Учился с желанием. Дружил, можно сказать, ни с кем и со всеми. Он был очень общительным и примыкал то к одной группе, то к другой. Ближе всех прочих, наверное, этот парень сошелся с Максимом Пашкиным.

Гуров и Крячко тут же стали рассматривать фото Максима Пашкина. По лицу было видно, что паренек непоседливый и крайне энергичный. Что, собственно, и подтвердили преподаватели и воспитатели. Пашкин и Ляшенко взаимно дополняли друг друга едва ли не во всем, даже ростом. Если Ляшенко мог отсидеться, смолчать, затаить обиду, то Пашкин шумно выяснял отношения и часто потом оказывался с разбитым носом. Он никогда ничего не оставлял без последствий, при этом ни с кем не советовался. Парень сначала делал, потом понимал, что сморозил глупость, выслушивал приятелей и соглашался с ними, но в следующий раз все происходило примерно по такому же сценарию.