Бои в Прибалтике. 1919 год - Коллектив авторов

по отношению к своим солдатам. Следует своевременно оценить, когда операция станет бесперспективной, а потому возникнет необходимость в отходе на Родину. Последнее касается и того случая, если войска будут использоваться лишь в интересах Англии. Переход на службу к латышам граф фон дер Гольц расценил как «совершенно обычную измену Родине».

Относительно себя лично командующий корпусом заявил, что он останется до тех пор, пока сохраняется дисциплина. Он не согласился принять на себя командование немецко-русскими операциями, ведь он никак не мог оказаться под командованием своего бывшего подчиненного Бермондта и, кроме того, имя его для Англии словно красная тряпка для быка. Он намерен пытаться и в дальнейшем оказывать поддержку своим войскам из Германии.

Переход к новой системе субординации можно рассматривать лишь, когда закончится отправка в Германию тех, кто намерен туда выехать, а те части, что хотят остаться, пусть доложат об этом.

Подготовка к борьбе против большевиков

Эти рассуждения, по меньшей мере для присутствовавших на совещании командиров, внесли определенную ясность. Войска должны были готовиться к тому моменту, когда надо будет активно включиться в борьбу с большевиками. И хотя бы из-за особенностей климата этот срок должен был наступить довольно скоро.

Что касается подготовительных мер в организационном плане, у немцев они прошли гладко. Помимо Железной дивизии, уже достаточно сплоченной, основная масса оставшихся в Прибалтике фрайкоров вошла в Немецкий легион под командованием капитана-цур-зее Зиверта, офицером Генштаба у него стал капитан Вагенер.

Кроме этих соединений, соответствовавших дивизиям по силе, в Курляндии и северной Литве были еще группа Плеве и фрайкор Дибича.

Первая, ядро которой образовывал 2-й гвардейский резервный полк, присоединилась к выступлению Железной дивизии и Немецкого легиона. Как и прежде задачей ее оставалась защита Либавы.

Основные силы фрайкора Дибича, который на протяжении всего своего существования занимал самостоятельную позицию, так и не решились на переход на службу к русским, а продолжали выполнять особую задачу – охрану ветки Шавли – Лаугсцарген и правого фланга 6-го резервного корпуса. Командующий же откладывал решение до тех пор, пока не будет достигнуто окончательное соглашение с русскими.

Граф фон дер Гольц воспротивился прибытию ставших уже ненужными в самой Германии фрайкоров[329], причем представителям последних он попытался в ходе своего пребывания в Берлине разъяснять совершенную неясность обстановки в Прибалтике[330]. А потому отправка в Прибалтику ограничивалась немногочисленными и мелкими исключениями. Всего в конце сентября главнокомандующий русской Западной армией имел в распоряжении около 30 тысяч немцев и 6–8 тысяч русских[331], то есть такие вооруженные силы, которые на фоне армий, ведших борьбу против большевизма, выглядели – в первую очередь в связи с уже проведенными ими боевыми операциями – весьма выигрышно. Неплохим было и техническое оснащение. Только в Немецком легионе имелось 56 полевых орудий, 96 тяжелых и 60 легких пулеметов. Продовольствия в богатой Курляндии, благодаря хорошему урожаю, вплоть до следующего лета было достаточно, да и войсковых запасов пока что хватало. В свое время в ходе «Великой войны»[332] огромное их количество было размещено на этой территории. Плохо было только с транспортными средствами и с военной формой. Весной солдаты фрайкоров шли в бой с тем, что только было в животе, а летом уже несли с собой поклажу. Пополнения за счет реквизиций на территории достать было нельзя, ведь жителям, ограбленным большевиками прошедшей зимой, самим носить было нечего. Таким образом, командующие с тревогой ожидали будущей зимы.

Поначалу соглашения с русскими все не было, ведь основание для него – ясная и однозначная позиция официальных инстанций в Германии – отсутствовало. Лишь 26 сентября министр рейхсвера заявил о своем согласии, что командование войсками под Митавой будет передано русским, а солдатам была поставлена альтернатива: перейти на собственный страх и риск на службу к русским или же вернуться в Германию по железной дороге или пешим порядком. Далее в телеграмме говорилось: «Надо отдать соответствующие приказы. Объявить войскам, что те, кто не эвакуируются в поставленные сроки тем или иным путем, уже не могут претендовать на получение средств из Германии. При дальнейшем промедлении с выводом войск американцы угрожают самыми жесткими экономическими мерами, прекращением поставок продовольствия, отказом предоставлять займы».

По содержанию этой телеграммы командование 6-го резервного корпуса поняло, что позиция германского правительства и теперь еще не отличается единством. В войсках, особенно в Немецком легионе, также было ощущение, что по меньшей мере рейхспрезидент и министр рейхсвера[333] с симпатией относятся к планам солдат в Прибалтике, в то время как министр иностранных дел Герман Мюллер[334], видимо, полагает, что должен учитывать «мнение своих товарищей по партии за рубежом».

В действительности еще до отправки телеграммы от 26 сентября между правительственными инстанциями в Берлине уже было достигнуто известное согласие, что следует уступить нарастающему давлению Антанты. 24 сентября министр рейхсвера сообщил иностранному ведомству, что в Прибалтику отправлен специальный офицер для выяснения обстановки[335], а также отдано распоряжение о скорейшей эвакуации Литвы и Латвии, против отказывающихся от этого частей будут применены самые жесткие меры. На следующий день правительство рейха приняло решение об отзыве графа фон дер Гольца, а также о согласии на образование комиссии Антанты по выяснению обстановки в Прибалтике и о прекращении выдачи денег войскам. Тем самым оно вновь уступило пожеланиям Антанты, чему вполне могло поспособствовать и неприятие всеми левыми «балтийцев». Вряд ли можно удивиться, что такое решение всем патриотически настроенным кругам населения показалось отнюдь не впечатляющим, да и сегодня кажется так же.

В полном противоречии с этим было мнение командиров фрайкоров, которое один из них – правда, уже в 1937 г. – описал следующим образом: «Всем нам, командирам фрайкоров, было вполне ясно, что так называемое правительство на Родине вовсе не желает, чтобы мы действительно победили, а потому и не сможет устоять под нажимом коалиции вражеских держав. Поэтому нашей задачей, как командующих войсками, было оценить, чего мы сможем добиться нашими силами военным путем, а затем поставить правительство Германии и все прочие инстанции, которые вообще следовало принимать во внимание, перед свершившимся фактом, чтобы затем из этого можно было бы выйти наилучшим путем. Только этим убеждением в необходимости создания новой обстановки и объясняется вся наша дальнейшая борьба. Мы хотели дать Германии свободный проход на Восток, а также устранить большевистскую опасность. Нам было понятно, что Англия противится этому. При незначительной ценности местных английских интересов по сравнению с ее прочими задачами во всем мире мы определенно были уверены, что можем рассчитывать,