Бои в Прибалтике. 1919 год - Коллектив авторов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Относительно себя лично командующий корпусом заявил, что он останется до тех пор, пока сохраняется дисциплина. Он не согласился принять на себя командование немецко-русскими операциями, ведь он никак не мог оказаться под командованием своего бывшего подчиненного Бермондта и, кроме того, имя его для Англии словно красная тряпка для быка. Он намерен пытаться и в дальнейшем оказывать поддержку своим войскам из Германии.
Переход к новой системе субординации можно рассматривать лишь, когда закончится отправка в Германию тех, кто намерен туда выехать, а те части, что хотят остаться, пусть доложат об этом.
Подготовка к борьбе против большевиков
Эти рассуждения, по меньшей мере для присутствовавших на совещании командиров, внесли определенную ясность. Войска должны были готовиться к тому моменту, когда надо будет активно включиться в борьбу с большевиками. И хотя бы из-за особенностей климата этот срок должен был наступить довольно скоро.
Что касается подготовительных мер в организационном плане, у немцев они прошли гладко. Помимо Железной дивизии, уже достаточно сплоченной, основная масса оставшихся в Прибалтике фрайкоров вошла в Немецкий легион под командованием капитана-цур-зее Зиверта, офицером Генштаба у него стал капитан Вагенер.
Кроме этих соединений, соответствовавших дивизиям по силе, в Курляндии и северной Литве были еще группа Плеве и фрайкор Дибича.
Первая, ядро которой образовывал 2-й гвардейский резервный полк, присоединилась к выступлению Железной дивизии и Немецкого легиона. Как и прежде задачей ее оставалась защита Либавы.
Основные силы фрайкора Дибича, который на протяжении всего своего существования занимал самостоятельную позицию, так и не решились на переход на службу к русским, а продолжали выполнять особую задачу – охрану ветки Шавли – Лаугсцарген и правого фланга 6-го резервного корпуса. Командующий же откладывал решение до тех пор, пока не будет достигнуто окончательное соглашение с русскими.
Граф фон дер Гольц воспротивился прибытию ставших уже ненужными в самой Германии фрайкоров[329], причем представителям последних он попытался в ходе своего пребывания в Берлине разъяснять совершенную неясность обстановки в Прибалтике[330]. А потому отправка в Прибалтику ограничивалась немногочисленными и мелкими исключениями. Всего в конце сентября главнокомандующий русской Западной армией имел в распоряжении около 30 тысяч немцев и 6–8 тысяч русских[331], то есть такие вооруженные силы, которые на фоне армий, ведших борьбу против большевизма, выглядели – в первую очередь в связи с уже проведенными ими боевыми операциями – весьма выигрышно. Неплохим было и техническое оснащение. Только в Немецком легионе имелось 56 полевых орудий, 96 тяжелых и 60 легких пулеметов. Продовольствия в богатой Курляндии, благодаря хорошему урожаю, вплоть до следующего лета было достаточно, да и войсковых запасов пока что хватало. В свое время в ходе «Великой войны»[332] огромное их количество было размещено на этой территории. Плохо было только с транспортными средствами и с военной формой. Весной солдаты фрайкоров шли в бой с тем, что только было в животе, а летом уже несли с собой поклажу. Пополнения за счет реквизиций на территории достать было нельзя, ведь жителям, ограбленным большевиками прошедшей зимой, самим носить было нечего. Таким образом, командующие с тревогой ожидали будущей зимы.
Поначалу соглашения с русскими все не было, ведь основание для него – ясная и однозначная позиция официальных инстанций в Германии – отсутствовало. Лишь 26 сентября министр рейхсвера заявил о своем согласии, что командование войсками под Митавой будет передано русским, а солдатам была поставлена альтернатива: перейти на собственный страх и риск на службу к русским или же вернуться в Германию по железной дороге или пешим порядком. Далее в телеграмме говорилось: «Надо отдать соответствующие приказы. Объявить войскам, что те, кто не эвакуируются в поставленные сроки тем или иным путем, уже не могут претендовать на получение средств из Германии. При дальнейшем промедлении с выводом войск американцы угрожают самыми жесткими экономическими мерами, прекращением поставок продовольствия, отказом предоставлять займы».
По содержанию этой телеграммы командование 6-го резервного корпуса поняло, что позиция германского правительства и теперь еще не отличается единством. В войсках, особенно в Немецком легионе, также было ощущение, что по меньшей мере рейхспрезидент и министр рейхсвера[333] с симпатией относятся к планам солдат в Прибалтике, в то время как министр иностранных дел Герман Мюллер[334], видимо, полагает, что должен учитывать «мнение своих товарищей по партии за рубежом».
В действительности еще до отправки телеграммы от 26 сентября между правительственными инстанциями в Берлине уже было достигнуто известное согласие, что следует уступить нарастающему давлению Антанты. 24 сентября министр рейхсвера сообщил иностранному ведомству, что в Прибалтику отправлен специальный офицер для выяснения обстановки[335], а также отдано распоряжение о скорейшей эвакуации Литвы и Латвии, против отказывающихся от этого частей будут применены самые жесткие меры. На следующий день правительство рейха приняло решение об отзыве графа фон дер Гольца, а также о согласии на образование комиссии Антанты по выяснению обстановки в Прибалтике и о прекращении выдачи денег войскам. Тем самым оно вновь уступило пожеланиям Антанты, чему вполне могло поспособствовать и неприятие всеми левыми «балтийцев». Вряд ли можно удивиться, что такое решение всем патриотически настроенным кругам населения показалось отнюдь не впечатляющим, да и сегодня кажется так же.
В полном противоречии с этим было мнение командиров фрайкоров, которое один из них – правда, уже в 1937 г. – описал следующим образом: «Всем нам, командирам фрайкоров, было вполне ясно, что так называемое правительство на Родине вовсе не желает, чтобы мы действительно победили, а потому и не сможет устоять под нажимом коалиции вражеских держав. Поэтому нашей задачей, как командующих войсками, было оценить, чего мы сможем добиться нашими силами военным путем, а затем поставить правительство Германии и все прочие инстанции, которые вообще следовало принимать во внимание, перед свершившимся фактом, чтобы затем из этого можно было бы выйти наилучшим путем. Только этим убеждением в необходимости создания новой обстановки и объясняется вся наша дальнейшая борьба. Мы хотели дать Германии свободный проход на Восток, а также устранить большевистскую опасность. Нам было понятно, что Англия противится этому. При незначительной ценности местных английских интересов по сравнению с ее прочими задачами во всем мире мы определенно были уверены, что можем рассчитывать,
