Имперская жена - Лика Семенова

дочерей. Кажется, их у него пять. Но я в них не всматривалась. Как видно, зря. Не пришлось бы теряться в догадках. Опир стоял молча, закаменев. Не сводил с дочери глаз. Наконец, покачал головой, и мне в этом едва заметном жесте почудилась горечь:

— Ирия… — Он посмотрел на меня, вновь на дочь: — Ты идиотка.

Та не прониклась. Выпрямилась, гордо задрала голову:

— Я должна была убедиться. Жаль, вам не понять…

— Закрой рот!

Ирия осеклась, но вся ее поза выражала неприкрытый вызов. Опир Мателлин сделал несколько шагов вперед. Размеренных, тяжелых. Кивнул на меня:

— Как она попала сюда?

Ирия вскинула голову еще выше, но Опир тут же выставил ладонь с растопыренными длинными пальцами:

— Молчи.

Он подошел почти вплотную к дочери. Бледный, напряженный, жесткий, будто высеченный из камня. Мертвый глаз лишь усугублял эту каменную неподвижность. Он пристально смотрел в ее лицо. Вдруг занес руку и ударил по щеке. Я сама вздрогнула от сильного хлесткого звука.

Ирия согнулась, прижимая ладонь к лицу, но даже не вскрикнула. Наконец, она выпрямилась:

— Может, вы и правы, отец, но вам не понять. Вы не женщина.

Он вновь ударил ее:

— Глупость не знает пола!

Ирия снова сжалась, развернулась. Я получила возможность увидеть ее лицо. Оно будто светилось. А лихорадочно, нездорово искрящиеся кристальные глаза лишь усиливали это ощущение. Она кивнула, будто делала одолжение:

— Ладно… Пусть. Но вы только и делаете, что обещаете. Или вы впрямь верили этому оборотню, Максиму Теналу? Я — уже нет! — Она ломано истерично расхохоталась: — Я сыта обещаниями, отец! Я хочу жить, а не ждать. Надоело!

Он снова ударил, но третий удар уже не производил такого впечатления. Казалось, Опир гонял надоедливую муху, которая облюбовала лицо его дочери. Взгляд здорового глаза метнулся на меня, потом снова скользнул по Ирие.

— Как ты посмела, не разобравшись?

Та удовлетворенно улыбнулась:

— Я уже разобралась, отец. Можете быть спокойны. — Она покосилась на меня: — Просто подстилка… Ничего больше. Как появилась, так и исчезнет.

Лицо Опира буквально перекосило кислой гримасой. Лишь калечный глаз таращился инородным телом. Вдруг вся эта желчь будто оползла, изгибая дугой линию поджатых губ.

— Рэй Тенал уже просил Императора подключить имперскую гвардию к поиску своей жены.

Ирия хохотнула:

— Своей жены… Перестаньте, отец — я все осмотрела. На ней ни единой отметины.

На этот раз тот сдержался, не ударил. Лишь покачал головой, задумавшись:

— Снова дура. — Он, будто сраженный усталостью, опустился на мягкий табурет. — Ты непозволительно наследила в Котловане. Ты приволокла ее сюда… Разумеется, с Теневой стороны… Наплевав на осторожность… Наплевав на все! О чем ты думала? Я взвешивал каждый шаг. Каждый вздох! Каждое слово! И по твоей глупости, — он развел руками, закатил глаз куда-то к потолку, — все вот это может рухнуть, если Император сунет сюда хотя бы кончик своего носа. И тогда ты можешь забыть обо всем, к чему так привыкла. И ты, и твои сестры. Кольеры уплывут, и ты не увидишь ни четверти геллера. А все здесь раздерут на куски безродные шавки. Ты могла своей глупостью разрушить годы моего труда. — Он вновь покачал головой: — Ведь ты никогда не была дурой, Ирия… Как ты могла все это устроить?

Она выпрямилась:

— Еще ничего не рухнуло. Не драматизируйте, — в ее голосе слышался металл, ни следа глубокой былой томности. Она посмотрела на меня, будто воткнула ножи: — Вы уверены, отец? В том, что она законная жена?

Тот даже фыркнул:

— Ни малейшего сомнения.

Казалось, она просто не желала верить:

— Безродное чучело из какой-то там дыры — имперская жена?

Опир Мателлин как-то обреченно кивнул, будто находился в трансе:

— Ее и не особо жалко… За ней нет дома… Но… — он посмотрел на дочь, и я увидела в его лице полнейшую растерянность, — ведь это надо очень хорошо знать… Понимать… Чтобы настолько тонко сыграть… Чтобы не возникло ни единого подозрения… Эта возня…

Ирия замерла, глядя на него. Было ясно, что она не понимает, что имел в виду ее отец. Кажется, он сам не до конца понимал…

Все время разговора я едва заметно продвигалась к двери, но сейчас уже уперлась в стену, и отступать дальше было некуда. За дверью, в прихожей сепары, наверняка ждали рабы и та тетка.

Ирия вновь посмотрела на меня, неспешно приближаясь:

— Говори ты! Ты — жена Рэя Тенала?

Терять мне уже было нечего. Скрывать — тоже. Я выпрямилась:

— Да. Законная жена. Наш брак устроен самим Императором.

Опир Мателлин поднял голову, и я увидела, как его лицо побелело. Он резко поднялся и вышел, прошелестев мантией прямо мимо меня. Он давал какие-то указания за стеной, но я не вслушивалась — все внимание было приковано к Ирие. Она надвигалась с легкой улыбкой. Вкрадчиво, мягко. И весь ее вид просто вопил об опасности. Я отступала вдоль стены, но остановилась у дверного проема — это было бессмысленно. Один ее приказ — и рабы попросту скрутят меня.

Ирия остановилась в паре шагов:

— Знаешь, гербовые знаки остаются даже на обгоревшем трупе. Даже если от лица ничего не осталось… А когда их нет… вот и гадай по обезображенному лицу.

Она резко занесла руку, и я заметила, как что-то блеснуло. Наверное, я уже привыкла ждать опасность. Я тут же отшатнулась, пригнулась, и в стену, там, где только что была моя голова, с шипением ударилась струя. Ирия ухватила меня за волосы, стараясь поднять. Маленький флакон, который она зажимала в пальцах, оказался в нескольких сантиметрах от моего лица. Едкий запах красноречиво говорил о том, что внутри какая-то химия. Она для верности все еще держала меня за волосы, а я пыталась отвести ее руку, перенаправить.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Резкий окрик Опира заставил ее вздрогнуть. Хватка на мгновение ослабла, и этого хватило, чтобы я смогла вывернуть ее руку. Тут же раздался душераздирающий визг. Струя била прямо в ее лицо. Она выронила флакон, осела на пол. Нашарила подол своего платья и принялась лихорадочно вытираться, захлебываясь рыданиями. А я остолбенела и просто смотрела на нее. Когда Ирия отняла руки, вместо ее прекрасного белого лица я увидела вспухшие красные волдыри. Ее было невозможно узнать, лишь чистые холодные глаза лихорадочно сверкали. Но мне было не жаль.

Я повернула голову и заметила, что