Алые нити прошлого - Елена Голуб

Узнав то, что нужно, Альберта начала обратный процесс — времени было не так уж и много, а возвращение в земное тело являлось процессом долгим и не слишком приятным. К тому же, он забирал немало сил. Когда все мыслительные потоки вновь были стянуты в единую точку, собраны под тонкую ментальную кромку сознания — Альберта начала постепенно утолщать её силой собственной воли, воздвигая таким образом внутренний барьер, отделяющий её физическое тело от духовного. Она поняла, что процесс завершился сразу же, как только в голове её промелькнула первая скользкая мысль, а под ногами вновь колючими иголками дал знать о себе снег.

Открыв глаза, девушка вновь увидела окружавшую её ночную тьму. Луна слабо светила сквозь тёмное кружево длинных, иссиня-чёрных веток, отбрасывая густую тень на белую поверхность снежного покрова земли, тем самым создавая ещё больший мрак. И хотя лес был небольшим, однако ночью любая, даже самая безобидная роща, становится пугающей и непроходимой, и этот лес не был исключением. Деревья всегда показывают заблудшему путнику свою другую — тёмную сторону, как только солнце закатывается за зелёную линию горизонта. Это заставляет человека уважать природу, и одновременно указывает на его собственное, совсем не значимое место в круговороте естественной, истинной жизни.

Вдруг, в пятнадцати шагах от девушки раздался громкий треск — казалось, ветки ломаются от сильнейшего порыва ветра, неведомым образом проникшего в эту часть леса. Следом за этим последовал тихий хруст снега — кто-то явно приближался к Альберте, и этот кто-то, судя по широкому промежутку между шагами, был большим и тяжёлым. Девушка вихрем вскочила на ноги, не зная, в какую сторону лучше бежать, чтобы противник не смог сразу её настигнуть. Силы слабели с каждым часом — к сожалению, все существа, имеющие физическую оболочку, должны подкрепляться, а молодая женщина тем более.

Внезапно тяжёлый, зычный, словно церковный колокол, звериный рык прорезал шуршащую тишину леса. Если до этого в воздухе и были какие-то звуки, присущие ночной жизни, то они вмиг стихли. Альберта не верила своему счастью — её просьба была услышана! «Да возблагодарит тебя Свет, о, великий Хозяин леса!», — мысленно произнесла девушка. Ветки впереди неё расступились, и, «разламывая» под лапами хрустящие, переливающиеся в отблесках лунного света снежинки, из чащи вышел медведь. Он был огромным — если бы встал на задние лапы, то в холке достигал бы роста поставленных друг на друга пяти рослых мужчин! И сам внешний вид его был не как у обычных медведей — шкура имела серебристый оттенок, её цвет был ближе к чёрному, нежели к рыжевато-бурому, как у других представителей вида. И в то же время — на боках ясно различались рыжие подпалины вперемешку с седой шерстью. «Воротник» шкуры медведя был таким же снежно-белым как снег на открытых полях в начале января, а когти на грузных лапах поблёскивали словно стальные. Взглянув на морду животного, Альберта обомлела — глаза, смотрящие прямо на неё, были человеческими! Морда также имела вытянутую, сильно деформированную челюсть, из которой торчали длинные, неестественно острые клыки. Казалось, их заточили специально для того, чтобы живьём сдирать кожу с незадачливых путников, заблудившихся здесь в ночи.

Откуда в таком маленьком лесу такое крупное животное — ответить было трудно. Однако, даже если допустить, что это вовсе не животное, а бог-оборотень, хранитель леса — оставалось только догадываться, как он отнесётся к тому, что его вызвали насильно — против воли вызволив из Царства Вечных Краёв, куда после смерти уходили все люди по представлению Альберты и ей подобных.

Склонившись перед зверем, девушка медленно опустилась на колени и почтенно вытянула перед собой на снегу обе руки, чтобы показать, что она — безоружна и не может причинить ему вреда. Огромное животное фыркнуло, выпустив из пасти клубы зловонного пара, после чего опустило мощную шею и принялось обнюхивать голые по локоть руки ведуньи. Когда зубы медведя оказались в нескольких сантиметрах от её лица, Альберта еле сдержала крик страха — её часть натуры, близкая к человеческой, внутренне вопила от охватившего её животного ужаса перед гораздо более сильным видом. Обнюхав исцарапанные ветками руки, медведь слегка коснулся её кожи своим горячим влажным носом, и Альберта тут же почувствовала, как свежие длинные царапины нестерпимо зудят, покрываясь целебной коркой, обещающей скорое исцеление.

Затем медведь замер в дюйме от шеи девушки и чуть зарычал — Альберта буквально телом ощутила утробное урчание, плавно подкатывающее к пасти зверя. Высунув широкий, в два раза шире, чем у коровы, шершавый красновато-бурый язык, животное лизнуло волосы молодой женщины, попутно зацепив их торчащим клыком. Альберта поняла, что если даже попытаться сейчас перейти в иное состояние — она просто не успеет, ибо будет молниеносно растерзана зубами и когтями страшного зверя. В лучшем же случае, она лишится головы, и это будет милостивая смерть.

Подцепив волосы своеобразным «крюком» из языка и клыков, медведь медленно потянул за них — Альберта поначалу решила, что он хочет задушить её таким образом, однако вскоре поняла, что зверь желает лишь обнажить её шею, чтобы увидеть — не скрывается ли в волосах какое-либо оружие. Жрица тихонько склонила голову набок — помогая зверю освободить себя от пут тяжёлой густой косы, она мысленно молила его о пощаде. Наконец, когда зверь увидел, что ничего, кроме шеи и «пустых» волос у Альберты не имеется — он позволил себе отступить. Ещё раз взглянув на Альберту, медведь издал презрительное фырканье, как будто понял, какого рода существо находится перед ним. Ведунья же не смела не только поднять глаза, но и просто пошевелиться или вздохнуть — молчаливо ожидая, когда чудесный зверь вынесет ей свой приговор.

Краем глаза она увидела, как к ней протягивается когтистая лапа зверя-великана, и мысленно попрощалась с отцом и всем своим кланом. Но вместо того, чтобы одним ударом размозжить девушке голову, медведь тихонько коснулся её, «разрешая» посмотреть на него. Однако и силы «лёгкого касания» хватило для того, чтобы Альберта сильно покачнулась, чуть не упав навзничь перед своим «судьёй». Медленно подняв взгляд, Альберта не увидела в глазах животного ненависти, но и одобрения в них тоже не было. Всё, что она могла прочесть — это презрение и снисхождение к своей породе, и одолжение, высказанное молчаливо в ответ на её искреннюю просьбу.

Зверь наклонился на один бок и недовольно зарычал, давая ей понять, что она может сесть на него. Неловко ухватившись за шкуру, Альберта стала цепляться за шерсть, и то и дело слышала, как медведь недовольно ворчит, готовый вот-вот скинуть свою случайную наездницу. Когда молодая жрица устроилась на мощном загривке животного, то громко взвизгнула — зверь не стал церемониться и рванул что было силы сразу же, как только почувствовал, что она готова к дальнейшему путешествию. Грандиознейшими прыжками, зверь за пару минут преодолел расстояние, которое пешком можно было пройти разве что за ночь. Ветви крепких дубов и свисающие щупальца густой паутины то и дело касались лица Альберты, однако никакой боли или дискомфорта ей не причиняли. Она даже не могла толком сказать, движутся ли они — казалось, зверь летит над поверхностью земли, с такой огромной скоростью они бежали.