Я украду твоё сердце - Ольга Островская

Азим. Щурится иронично. − Что бы ты не думала об этом, Ники, в Босварии всё же хватает адекватных, образованных и прогрессивных в своих взглядах, представителей мужского пола, которые понимают несправедливость и даже элементарную неразумность старых порядков, касающихся женщин и их прав.

− Но почему-то мне кажется, что эти мужчины уж точно не составляют собой большинство в вашем обществе.

− Тут ты права. Не большинство. Большинство это обычные люди, которые живут так, как жили веками их предки. Но таких несложно заставить подчиниться и принять новые законы и порядки. Понятно, что в один миг поменять многовековой уклад невозможно, и многие из тех, кто искренне считает своих женщин неразумной собственностью, ни за день, ни за пару лет не осознают, как были не правы. Да и сами женщины, которых с детства учили во всём подчиняться и быть молчаливой тенью за спиной мужчины, возможно никогда не смогут переломить это в себе. Но вода камень точит, как известно. Сменится одно-два поколения, и уже наши дети и внуки будут жить совсем по-другому.

И вот как я могла считать этого человека закостенелым традиционалистом? Слушая рассуждения Азима я всё больше убеждаюсь, что моё сердце сделало самый правильный выбор.

− Но это всё станет возможным, если продолжить планомерно менять законодательство и жизненный уклад босварийцев. Изменения всегда являются результатом труда активного меньшинства, имеющего твёрдые убеждения, продуманный разумный план действий, и достаточную силу характера для достижения поставленных целей. Сейчас у власти в Босварии стоит именно такое меньшинство во главе с самим королём и королевой. Но, как ты понимаешь, есть и другая сторона медали. Активная оппозиция. И речь идёт не о старой аристократии, представители которой до сих пор входят в королевский совет и спорят до посинения со сторонниками реформ, отстаивая устаревшие порядки и традиции. А о тех фанатиках, которые готовы идти по головам, лишь бы добиться своего. И для них Корим и Камэли являются главными врагами, которых нужно во что бы то ни стало свергнуть с трона, чтобы привести к власти правильного, с их точки зрения, короля. Таковым они все эти три года считали меня.

− Как сына Гедаша Босвари, известного своими традиционными взглядами и враждебным отношением к Сэйнарам? – хмурюсь я.

− Да. Несмотря на то, что я официально поддержал Корима, многие считали, что с моей стороны это всего лишь вынужденная игра на публику. И что достаточно лишь посулить мне реальный шанс занять место дяди на троне, и я сразу же ухвачусь за эту возможность. Подобные предложения в завуалированной форме уже не раз поступали мне за эти три года. Я неизменно отказывался, давая понять, что моя позиция по-прежнему твёрдая. Но заговор набирал обороты, подполье росло, начались смерти среди сторонников короля. Сначала в провинциях, потом в столице. Полгода назад случилось первое покушение на Корима. Потом они попытались убить Камэли. Мы с ног сбились, разыскивая этих фанатиков и их лидера. Но все, кого удавалась задержать, были лишь мелкой шушерой, не обладающей никакой реально полезной информацией.

− И тут ты оказываешься в Эстебеле, где тебя случайно замечает один из заговорщиков. И тебе снова делают «заманчивое» предложение, − понимающе киваю я. – Удачное стечение обстоятельств, которым вы с его величеством не могли не воспользоваться.

− Да, так всё и было, − ровным тоном подтверждает Азим.

− Если бы ты тогда мне всё объяснил, − вырывается у меня наболевшее. Вот вроде бы и могу понять, но вместе с тем… не могу.

− Ники… − вздыхает он, − я не мог и не хотел втягивать тебя в это. Твоя безопасность была и есть для меня приоритетом. Приняв решение добиваться тебя, я меньше всего хотел подвергать твою жизнь угрозе. К тому же… для меня было очевидным, что после всего случившегося, я уже не буду достаточно хорошей партией для тебя. И несмотря на свои чувства к тебе, сознательно пошёл на эту жертву ради своей страны. Это не тот выбор, который юные девушки прощают своим поклонникам.

− Ты явно с какими-то не такими девушками общался до меня, − грозно прищуриваюсь.

− Возможно, − хмыкает он, рассматривая меня с таким видом, будто я являюсь для него неразрешимой загадкой.

− И что было дальше? – возвращаю я разговор в интересующее меня русло. – Те королевские яншары, которых ты будто бы убил при побеге, они ведь живы, правда?

− Конечно. Дядя отправил их в отпуск, приказав не возвращаться в Босварию, пока всё не решится. Нам требовалось создать максимально правдоподобную видимость моего бунта против короля. Показать, что выдвинутые им обвинения стали для меня тем оскорблением, которое я точно не прощу и готов буду мстить.

− И, сбежав, ты связался с заговорщиками? – подаюсь к Азиму.

− Да. Слух о том, что я попал в опалу, был арестован, а потом подался в бега быстро разнёсся по Босварии и за её пределами. Рыба заглотила наживку. Со мной действительно вскоре вышли на связь, пригласили на встречу. Пару дней помариновали, проверяя. А потом я наконец встретился с идейным лидером этой ватаги фанатиков. Дальше собрал как можно больше информации. После чего организовал рейд и задержание. Почти вся подпольная организация теперь уничтожена. Часть заговорщиков задержана, часть убита во время облавы. Должен признать, что дрались они отчаянно, насмерть. Нашим досталось крепко. Даже меня зацепило, как видишь.

− А их лидер…

− Убит. Но у меня есть опасения, что над ним стоял кто-то ещё. Тот, кто умело направлял этих фанатиков, манипулировал ими с помощью их же убеждений. Слишком уж обширная шпионская сеть была нами раскрыта.

− Ты думаешь, это твой отец? – спрашиваю тихо, с сочувствием смотря на любимого.

Каково это, выступать против собственного отца? Знать, что он преступник, и быть готовым арестовать его при первой же возможности, чтобы покарать за всё содеянное? Страшно даже представить, что чувствует Азим из-за всего этого кошмара.

− Это весьма вероятно, − мрачно кивает он. − И из-за этого ты до сих пор под угрозой, Ники. Так как отец знает о моих намерениях по отношению к тебе. И вполне возможно догадывается о том, как много ты для меня значишь.

− Если ты намекаешь, что я должна тебя оставить, можешь даже не надеяться. Я категорически против, − с вызовом вскидываю подбородок.

− Ники, я не отказываюсь от тебя. Не смогу больше отпустить. И отказаться от твоего предложения заключить