Невеста-чужестранка - Кэтрин Коултер

— Aut id devorabis amabisque, aut eras prandebis.

Мегги немедленно поинтересовалась у Мэри Роуз, что это значит. Та с лучезарной улыбкой пояснила:

— Немедленно съешь все, и охотно, иначе получишь это на завтрак.

Сам Тайсон хохотал не меньше сына. Значит, он недостаточно серьезен, так? Смеется слишком часто? Легкомыслен? И это принижает его? Господи милостивый, что же делать? Наверное, Сэмюел прав. И прихожане тоже. Все заметили эту невероятную метаморфозу. Все, кроме него.

А теперь и он прозрел.

Да, он изменился, забыл то, что необходимо для спасения души. Избрал опасный путь — путь разврата.

Тайсон подошел к письменному столу, перечитал наброски проповеди… и оцепенел. Неужели это писал он — настолько естественно, легко, радостно?

Тайсон на минуту прикрыл глаза. Вот ужас!

Разорванные страницы полетели на пол.

Он не стал обедать дома, а вместо этого отправился в гостиницу «Мертвый испанец», где попросил подавальщицу Петунью принести чашку ароматного чая и холодного цыпленка с теплым хлебом. На улице по-прежнему моросило, и сырость, казалось, проникала до самых костей.

Он ел, поджидая, когда покажется мистер Гейтер. Тот явился, едва Тайсон рассеянно проглотил второй кусочек, размышляя о своей жизни и о том, что с ним стало.

— Ах, преподобный Шербрук, как я рад снова видеть вас! Слишком долго вы отсутствовали, сэр, а за это время многие прихожане настолько распустились, что позволили себе не посещать церковь и не слушать проповеди мистера Притчерта. Неплохой он человек, но чересчур многоречив! Зато всегда рядом, всегда готов подставить плечо, чтобы облегчить чужое бремя, дать совет, помочь выпутаться из неприятностей. Завтра вы наконец почтите нас своим присутствием. Наверняка в церковь придут все!

Бока мистера Гейтера выпирали из тесного передника, а сердце его было больше пивного брюха. Порядочный добродушный человек, которого Тайсон знал уже восемь лет и уважал все то время, что служил викарием в Гленклоуз-он-Роуэн, мистер Гейтер более чем справедливо обошелся со своим пропащим старшим братцем, который, по слухам, сел на судно, идущее в Америку, чтобы там искать новых жертв своего ненасытного распутства.

— Вы когда-нибудь бывали в Шотландии, мистер Гейтер?

— Нет, сэр. Родился, вырос и провел здесь всю жизнь. Думаю, человеку полезно знать свои корни и не отрываться от них.

«Не слишком деликатно», — подумал Тайсон, откусывая от большого ломтя теплого хлеба.

— Я видел вашу жену вчера днем, сэр, вместе с малышкой Мегги, в лавке драпировщика на Хайстрит. Обе смеялись неизвестно над чем. Настоящая красотка!

— Да, Мегги очень похожа на свою тетку Синджен, — согласился Тайсон.

— Нет, я имел в виду вашу жену. Все… э-э-э… мужчины так считают.

Тайсон смял хлеб в кулаке. Сердце гулко заколотилось. Неужели мистер Гейтер хочет, чтобы Тайсон поверил, будто Мэри Роуз — потаскушка, стреляющая глазками налево и направо? А как же пресловутый мистер Сандерфорд? Мэри Роуз и не подумала с ним флиртовать!

Ярость охватила Тайсона с такой силой, что он едва не задохнулся. Знаком попросив мистера Гейтера присесть, он холодно процедил:

— Моя жена и дочь очень любят друг друга и, естественно, рады посмеяться вдвоем. Не совсем понимаю, что вы имеете в виду, мистер Гейтер, сказав, что моя жена красотка. По-моему, вы знакомы. Всего три дня назад, насколько мне помнится, вы посетили мой дом вместе со своей милой женушкой, чтобы выпить чаю.

— Совершенно верно, милорд. Миссис Шербрук была очень гостеприимна. Дело в том, что… о Господи… я не хотел вас обидеть, преподобный Шербрук!

— В таком случае, может, объяснитесь, мистер Гейтер?

— Боже, какой стыд! Как неловко!.. Но ничего не поделаешь, сэр. Ваша жена кокетничала с Тедди Тейтом. Настоящее бесстыдство, сэр!

— Вот как, — промямлил Тайсон. Настал его черед смущаться. Он был уверен, что единственный мужчина, с которым флиртовала Мэри Роуз, — это он сам. Снова вспомнив Сандерфорда, он еле заметно улыбнулся. Жена еще сравнивала его с Эриксоном Макфайлом…

— Бедная Бетти Тейт! Залилась слезами и рыдала на груди у мисс Стрепторп.

— Теперь понимаю. Разумеется, мисс Стрепторп рассказала вам об этом прискорбном событии?

— И не только мне. Всем.

— Какие еще грехи совершила моя жена, кроме непристойного флирта с Тедди Тейтом?

— О, сэр, вы расстроились, а я этого вовсе не хотел! Знаю-знаю, мисс Стрепторп мечтала вас заполучить, и теперь вы считаете, будто она солгала, чтобы опорочить вашу жену, и вся эта история — не более чем ревность отвергнутой женщины.

— Совершенно верно, мистер Гейгер. Мисс Стрепторп — чрезвычайно целеустремленная молодая леди. Боюсь, я стал ее врагом, отказавшись покорно следовать желаниям дамы, а именно — сделать ее хозяйкой пастората, который она хотела расширить за счет кладбища.

— Неужели? Интересно, какие же мысли возникали бы у ваших гостей? Только представьте — вы пьете чай над гробом старой миссис Бердсли, а она лежит в земле вот уже больше пятидесяти лет!

— Если я не ошибаюсь, мисс Стрепторп собиралась убрать гробы.

— О Боже! — ахнул мистер Гейгер, покачивая головой. — Бьюсь об заклад, сэр, вы поговорили с ней прямо и откровенно, хотя достаточно деликатно.

— Мне тоже так казалось.

Владелец гостиницы погладил чисто выбритый подбородок.

— Согласен, ее разочарование безмерно, если верить миссис Биттли и миссис Пэдуорти. Сам слышал, как они беседовали под окнами кабачка, ожидая, пока их мужья опрокинут последнюю кружку эля. Совсем пьяницами стали, просто позор! Да, вполне вероятно, что мисс Стрепторп несколько исказила правду.

— Да не несколько, а весьма. Но мы отвлеклись, мистер Гейтер. Расскажите, в чем дело.

— Постараюсь, сэр. Видите ли, вся округа толкует о том, что вы потеряли голову из-за жены, поддались слабостям обычного мужчины. Вот и все, сэр.

— Ясно, — протянул Тайсон и резко встал. Все это он уже слышал раньше. — Жаль, если все считают, будто я изменился только потому, что вступил в брак.

Мистер Гейтер грустно посмотрел на него:

— Самое страшное, что может случиться со служителем Божьим, викарий. Настоящее несчастье.

Тайсон ощутил, как сердце гулко забилось, и каждый удар посылает по телу резкую боль. Голова, которая болела у него крайне редко, теперь буквально раскалывалась, а в левом виске пульсировала кровь.

— Неужели смех — это так ужасно, мистер Гейтер?

— Да, если он беспричинный. Тогда он превращается в бессмысленное зубоскальство, — вздохнул тот. В глазах его светилась жалость. — Боюсь, в вашем случае это именно так.