Фюрер, каким его не знал никто. Воспоминания лучшего друга Гитлера. 1904–1940 - Август Кубичек

Вот мы туда и попали. Мы шли мимо низких одноэтажных домов. Окна, находившиеся на уровне мостовой, были освещены таким образом, чтобы прохожий мог смотреть непосредственно в комнату. Там сидели девушки: одни за оконным стеклом, другие у открытого окна. Немногие из них были поразительно молоды, остальные преждевременно состарились и увяли. Они сидели небрежно полуодетые, накладывали макияж, расчесывали волосы или разглядывали себя в зеркале, ни на секунду не теряя из виду идущих мимо мужчин. Время от времени какой-нибудь мужчина останавливался, наклонялся к окну, чтобы взглянуть на выбранную девушку; происходил торопливый разговор шепотом. Потом, как знак того, что сделка состоялась, свет гас. Я до сих пор помню, как именно это поразило меня, так как по затемненному окну можно было понять, как проходит сделка. У мужчин было принято не стоять перед неосвещенными окнами.

Мы не стояли даже перед освещенными окнами, а направились к Бургштрассе на другом конце улицы. Оказавшись там, Адольф, однако, развернулся, и мы еще раз пошли вдоль «сточной канавы порока». Я считал, что одного раза было бы достаточно, но Адольф уже тащил меня к освещенным окнам. Наверное, эти девушки тоже заметили «что-то необычное» в Адольфе, быть может, поняли, что им приходится иметь дело с нравственно сдержанными мужчинами вроде тех, которые иногда приезжают из сельской местности в этот порочный город. Во всяком случае, они посчитали необходимым удвоить свои усилия. Помню, как одна из этих девушек подловила момент, когда мы проходили мимо ее окна, чтобы снять с себя сорочку, очевидно, для того, чтобы переодеться, а в это время другая возилась со своими чулками, показывая обнаженные ноги. Я был искренне рад, когда это испытание закончилось и мы добрались наконец до Вестбанштрассе, но я ничего не сказал, тогда как Адольф был рассержен соблазняющими уловками проституток.

Дома Адольф с холодной беспристрастностью принялся читать лекцию о своих только что полученных впечатлениях, как будто это был вопрос о его отношении к борьбе с туберкулезом или к кремации. Я был поражен тем, что он мог говорить об этом без какого-либо внутреннего душевного волнения. Теперь он узнал, какие обычаи царят на рынке «продажной любви», и таким образом цель его посещения была достигнута. Истоки проблемы лежали в том, что мужчина чувствует необходимость в сексуальном удовлетворении, тогда как девушки, о которых идет речь, думают только о своем заработке. На этот заработок они, возможно, содержат того человека, которого действительно любят, если предположить, что эти девушки способны любить. На практике пламя жизни в этих бедных созданиях уже давно погасло.

Был еще один случай, о котором мне хотелось бы рассказать. Однажды вечером на углу Марияхильфештрассе к нам обратился хорошо одетый, на вид преуспевающий мужчина и спросил нас, кто мы. Когда мы сказали ему, что мы студенты («Мой друг занимается музыкой, – объяснил Адольф, – а я архитектурой».), он пригласил нас поужинать в гостиницу «Куммер». Он позволил нам заказать себе все, что мы пожелаем, и единственный раз Адольф наелся фруктовых пирожных и выпечки до отвала. Тем временем этот человек рассказал нам, что он предприниматель из Фёклабрука (районный центр в Верхней Австрии с развитой промышленностью. – Пер.) и не хочет иметь дела с женщинами, потому что они заводят отношения с мужчинами только ради получения материальной выгоды. Меня особенно заинтересовало в его словах то, что он сказал о камерной музыке, которая ему нравилась. Мы его поблагодарили, он вышел из ресторана вместе с нами, и мы пошли домой. Там Адольф спросил меня, понравился ли мне этот человек. «Очень понравился, – ответил я. – Очень образованный человек, с выраженными художественными склонностями». – «А еще что?» – продолжал Адольф с загадочным выражением лица. «Да что же еще может быть?» – спросил я с удивлением. «Так как ты явно не понимаешь, Густл, о чем идет речь, посмотри на его визитную карточку!» – «Какую визитную карточку?» На самом деле этот человек незаметно – так, что я не заметил этого, – всунул Адольфу в руку карточку, на которой нацарапал приглашение навестить его в гостинице «Куммер». «Он гомосексуалист», – сухо объяснил Адольф. Я испугался. Я никогда даже слова такого не слышал и еще меньше имел представление о том, что это реально означает. И Адольф объяснил мне это. Естественно, эта проблема тоже долгое время была темой его раздумий, а так как это было ненормальным, он хотел, чтобы с этим безжалостно боролись, а сам он тщательно избегал любых контактов с такими людьми. Визитная карточка знаменитого промышленника из Фёклабрука исчезла в нашей печке.

Мне казалось совершенно естественным, что Адольф с досадой и неприязнью отворачивается от этих и других сексуальных отклонений, встречающихся в большом городе, что он воздерживается от мастурбации, которой обычно занимаются юноши, и что во всех вопросах пола следует тем строгим правилам, которые установил для себя и для будущего государства. Тогда почему же он не попытался спастись от одиночества, завести друзей и найти новый стимул в серьезной, интеллигентной и прогрессивной компании? Почему он всегда оставался одиноким волком, который избегает любых контактов с людьми, хотя он испытывал горячий интерес ко всем человеческим делам? Как легко он с его явными талантами мог бы завоевать себе место в тех общественных кругах Вены, которые стояли в стороне от всеобщего упадка, у которых он мог бы получить не только новые представления и знания, но и которые могли бы внести перемены в его одинокую жизнь. В Вене было гораздо больше приличных людей, чем людей иного рода, хотя они были менее заметны. Так что у него не было причин избегать людей по нравственным причинам. На самом деле его удерживало не высокомерие. Это была скорее его бедность и вытекающая из нее чувствительность, которая заставляла его жить по принципу «сам по себе». К тому же он считал, что унизится, если пойдет на какое-нибудь общественное собрание или развлечение. У него также было слишком высокое мнение о себе для поверхностного флирта или просто для физических отношений с девушкой. По этой причине он никогда не позволял мне ввязываться в такие дела. Любой шаг в этом направлении означал бы неизбежный конец нашей дружбы, так как помимо отвращения, с которым Адольф рассматривал такие связи, он никогда не потерпел бы, если бы меня заинтересовали другие люди. Как всегда, наша дружба должна была совершенно исключать другие интересы.

Однажды, хотя я и знал, как Адольф настроен против любых мероприятий, я попытался кое-что организовать для него. Подвернувшийся случай казался мне слишком хорошим, чтобы его упускать.