Куб со стертыми гранями - Владимир Ильин

Шерм невозмутимо смотрит не на меня, а на бильярдный стол, словно решая, стоит ли играть дальше.

— И потом, что будет, если ваша чудесная “волшебная палочка” достанется какому-нибудь негодяю, маньяку, фашисту? — продолжаю я. — Вы уверены, что сейчас ваши сообщники правильно выбирают тех, кто достоин пользования “регром”, а кто — нет?.. И, кстати, не попахивает ли подобный отбор некоей селекцией, нет ли в этом нарушения прав человека?

— Что ж, — после паузы говорит человек по другую сторону стола. — Видимо, я ошибся в вас, дружище… Я полагал, что вы поймете меня, но этого, к сожалению, не произошло. Раз до вас не доходит, что если даже использование регров и имеет какие-то отрицательные стороны, то не более, чем многие из тех вещей, которыми издавна пользуется человек: атомная энергия, оружие, электрический ток и даже компьютеры — то о чем еще с вами говорить?!.. Раз вы не верите в то, что хорошего в человеке все-таки больше, чем плохого; раз вы не желаете избавить его от ежеминутного, унизительного страха бытия — то все мои дальнейшие аргументы бессмысленны…

— Вот еще что, — перебиваю его я. — Любопытно было бы узнать, почему вы решили обрушить всю свою риторику на меня, а, скажем, не на Коллегию Щита? И почему вы в свое время не обсудили эту проблему со всеми хардерами, а кинулись предлагать свой искейп направо и налево? Кто вам дал право в одиночку решать вопросы, имеющие значение для всей планеты?

Шерм косится на меня.

— Вы все-таки гораздо глупее, чем я ожидал, — вздыхает с притворной жалостью он. — Или просто притворяетесь таким… Между прочим, сами-то вы тоже действуете против нас по своей инициативе. Я тут наводил справки, и оказалось, что о вашей погоне за “реграми” никто в руководстве Щита и не ведает. Самодеятельностью изволите заниматься, дружище, самой настоящей самодеятельностью!..

— И что из этого? Я буду бороться до тех пор, пока не выведу ваших хозяев на чистую воду!

— Каких еще хозяев?

— Вы же сами сказали — “против нас”!.. Кстати, не могли бы вы пояснить, кого конкретно вы имели в виду?

— И не надейтесь, — сухо отрезает Шерм. — Вы зря думаете, что сможете выведать у меня на имена, адреса и прочие данные о моих друзьях. Максимум, что я могу вам рассказать — и то лишь для того, чтобы вы не обольщались, что из ваших воинственных потуг что-то выйдет — так это о Мече вообще…

— О Мече? — переспрашиваю я.

— Помните, я говорил вам при нашем знакомстве о том, что люди всё больше начинают бояться и ненавидеть нас, хардеров? И это вполне объяснимо, если учесть нашу страсть к конспирации и отчуждение от всего человечества. А отсюда логично вытекает и необходимость создания секретного органа, который противостоял бы Щиту и тем самым нейтрализовал бы его возможные попытки работать на себя. Это не вражда, дружище, это попытка наладить хоть какой-то контроль за хардерами со стороны людей… Но если раньше Меч был, образно выражаясь, недостаточно острым, чтобы суметь пробить Щит, то теперь, когда у него есть в арсенале “регры” и когда его агенты действуют среди вас, хардеров, складывается равновесие, которое очень важно для нашей цивилизации…

“Ваш Щит”! Вот предатель!.. Во мне вспыхивает ярость. Он больше не отождествляет себя с хардерами, а значит не коллега и не товарищ он мне отныне, а скрытый, тщательно замаскированный враг!..

— Ну, что же вы молчите, дружище Лигум? — осведомляется Шерм. — Или вам сказать нечего?

Сказать мне действительно нечего — во всяком случае, ему. Время умных разговоров прошло.

Интроскоп я действительно на этот раз не захватил с собой, зато мой верный “зевс” всегда со мной. И отработанным движением я молча выхватываю разрядник из кобуры и целюсь в человека по другую сторону бильярдного стола.

— Что это с вами, дружище? — удивленно говорит он. — Мне кажется, вы совсем отупели. Наверное, это бильярд на вас так скверно влияет… Вы совсем забыли, что вам в меня стрелять бессмысленно. Вам теперь беречь меня надо. Ведь вас наверняка интересую не я, а мои коллеги по Мечу, не так ли? А поскольку я лишен искейпа, то, выстрелив, вы безвозвратно отправите меня на тот свет, вот и всё…

— Пускай! — хрипло говорю я. — Обойдусь и без вашей помощи!.. Рано или поздно, я все равно доберусь до вашего логова! Да и должны же вы понести кару за свое предательство!..

Шерм закусывает губу.

— Так, — говорит он. — Этого и следовало ожидать. Только вы напрасно дергаетесь, Даниэль. Я вовсе не намерен ни прыгать головой в окно, чтобы убежать, ни вступать с вами в перестрелку. Тем более, что у меня и оружия-то с собой нет…

Я так поражен, что до меня не сразу доходит смысл слов моего противника.

Он назвал меня по моему секретному имени! Он знает, что меня зовут Даниэль! Но откуда?..

Ствол излучателя в моей руке сам собой опускается вниз, когда до меня доходит, что всего два человека в мире знали имя, присвоенное мне при “рождении”. Один из них был моим Наставником в Академии, а второй…

— Да-да, — печально говорит, словно читая мои мысли, Шерм. — Ты правильно мыслишь, мой мальчик, когда-то я был твоим супервизором.

Я стискиваю зубы. Супервизор для хардера — это второй отец, если первым считать Наставника… Что ж, это тот самый удар ниже пояса, который запрещен в обычных единоборствах. Но ведь мы боремся не по правилам, мы не должны так бороться, потому что иначе все наши усилия могут быть сведены к нулю какой-нибудь глупой эмоцией!..

И тут я вижу, что в руках моего собеседника появляется уже знакомая мне квадратная коробочка.

Так вот почему он с такой откровенностью беседовал со мной! Вот почему он не боялся ни смерти, ни разоблачения!..

Он знал, что может в любой момент воспользоваться “регром” который лежит у него в кармане, и перенестись всего лишь на полчаса назад, когда мы еще мирно играли в бильярд. И тогда не будет не произнесено ни слова о Щите, Мече и “реграх”, и я так и не узнаю, кем же на самом деле является человек, с которым я искренне хотел бы подружиться… А если даже я когда-нибудь вздумаю интроскопировать своего партнера, то он и его новые друзья к тому времени обязательно что-нибудь придумают, чтобы избежать разоблачения.

Все эти мысли молниями сверкают в моей голове, и я снова вскидываю “зевс” на уровень груди Шерма. Теперь я всерьез намерен убить его. Потому что только таким способом можно помешать ему нажать сенсор “регра”…

Но я не успеваю выстрелить. Бильярдный стол, который разделяет нас, внезапно взлетает в воздух, выбивая из моих рук разрядник и сбивая меня своей дубовой тяжестью с ног. Хорошо, что меня в свое время научили не терять ни сотой доли секунды, чтобы оказаться на ногах после падения, и едва коснувшись пола, я тут же отталкиваюсь от него и пружинисто прыгаю к Шерму.