Звездное качество - Дженнифер Холл

После того как Лаура выписалась из больницы, Нико арестовали. Когда полиция попросила ее подтвердить заявление Нико о том, что они были в постели с ним, когда произошел угон машины, Лаура сказала, что ее муж лжет: он не спал с ней; его не было дома; она не знала, где он был. Когда Нико попал за решетку, Лаура воспользовалась этой возможностью, чтобы навсегда убежать от него. Она полетела в Санто-Доминго получить развод, полная решимости начать новую жизнь. Но она никогда не забывала слова Нико, которые он произносил, жестоко и бессмысленно избивая ее.

— Ты принадлежишь мне, Лаура! Мне! И никому другому. Если ты хоть когда-нибудь попытаешься уйти к другому, я убью вас обоих.

Слова Нико надолго запали в душу Лауре. Она забыла их только тогда, когда полюбила Дрю. И сейчас, глядя в лицо Нико, искаженное еле сдерживаемым гневом и жестокостью, Лаура поняла, что он так и сделает.

— Ты сможешь любить меня снова, Лаура, — тихо пропел он, расстегивая ее блузку и хватая за грудь. Он больно ее сжал, укусив за сосок.

Лаура стояла, не двигаясь, позволяя ему хватать себя, желая только одного — оттолкнуть его, но боялась.

— Нет, не смогу. Прошло много времени. Мы изменились. Мы уже не те люди, которыми были когда-то.

— Разлука только укрепляет любовь, — он схватил ее за волосы, жестоко скрутив их, и притянул ее лицо близко к своему. — Скажи, что ты меня любишь.

— Нет! Отпусти меня!

— Скажи! Скажи, что любишь меня! — настаивал он, скручивая ее волосы еще сильнее. — Мне не нравится твое молчание, — отреагировал он, швырнув Лауру на кровать. — Думаю, что тебе нужно побыть одной и подумать. Если ты не станешь хорошо вести себя, то твоему дружку не быть больше такому красивенькому. — Нико показал на свой кастет.

— Не смей бить Дрю! Нико пожал плечами:

— Ты знаешь меня, Лаура. Я ревнив. Я способен выскочить из-за кустов и ударить его. Выбить его ослепительно белые зубы и сломать его совершенный нос. Если у меня будут хоть какие-то доказательства твоей прежней преданности…

— Чего ты от меня хочешь? — рыдала она. — Хочешь, чтобы я сказала, что люблю тебя? Чудесно! — резко произнесла она. — Я люблю тебя, Нико!

— Это уже лучше, гораздо лучше. Но нужно поработать еще над интонацией. Вложи побольше чувств в нее. Мы попробуем утром еще, — сказал он уходя.

Дверь спальни была закрыта и заперта на замок. Лаура осторожно пробралась к телефону через всю комнату и обнаружила, что шнур оборван. Она подавила приступ отчаяния — она в капкане, узница по милости Нико. Никто не знал, что она вернулась в Голливуд.

Затем она вспомнила, что оставила записку Дрю. К ней вернулась искорка надежды. Если она завтра не придет к нему, он поймет, что что-то случилось. И спасет ее. Она знала, что спасет.

Завтра к вечеру этот кошмар кончится.

Авиарейс 208 подходил к концу.

Самолет приземлился, и Дрю развязал ремни, надел мягкую фетровую шляпу и очки от солнца. Его будет ожидать целая толпа парижских поклонников, и у Дрю совсем не было желания раздавать автографы или позировать для фото. Ему хотелось поскорее попасть в отель, что-нибудь поесть и браться за изучение текста новой роли. С сегодняшнего утра он начнет работать в новых короткометражных сериях Дэвида Вулпера.

Дрю обычно не работал на телевидении, но роль, которую ему предложили в посвященных французской революции короткометражных сериях, он не мог отклонить. Вдобавок, у него образовался свободный промежуток времени, перед тем как начать сниматься по новому сценарию, и нужно было чем-то заняться, чтобы забыть Лауру.

Лаура. Мысль о ней вызывала в сердце острую боль. Он пытался забыть ее за ликером. Теперь ушел в работу, но ее лицо преследовало его. Он не мог ее забыть, понимая, что это нужно постараться сделать. Она разбила его сердце. Сказала, что он ей не нужен. Он должен проще на это реагировать. Проще.

Он не представлял, что будет делать, когда вернется в Голливуд, но теперь он располагал временем, чтобы все обдумать.

Он пробудет в Париже шесть недель.

Грэхэм подкрался сзади к Келли, лежавшей на кушетке и погруженной в сценарий, и дотронулся до ее плеч, желая их погладить. Но при его прикосновении Келли подпрыгнула, вырываясь, гневно отреагировав на это.

— Что ты делаешь?

— Келли, успокойся. У меня и в мыслях не было напугать тебя. Уже за полночь. Ты читаешь уже несколько часов. Не пора ли в постель? — он взял пояс ее халата, притягивая ее ближе и наклоняясь, чтобы поцеловать. — Я одинок.

Келли вырвала пояс у него из рук, увернувшись от поцелуя.

— Прости, но я еще не закончила учить свои слова, — схватив находившегося рядом с ней котенка, она бросила ему теплый пушистый комок. Вот, он поддержит твою компанию.

Грэхэм взял котенка и опустил его на пол. Котенок тут же убежал.

— Мне он не нужен. Я хочу тебя. Твои слова могут подождать до утра. Иди в постель.

— Не могу, — твердо отказала она. — Тебе лучше уйти.

— Не говори со мной таким тоном, Келли. Мне это не нравится.

— Прости, — холодно сказала она, возвращаясь к сценарию.

— Нам нужно поговорить.

Келли закрыла сценарий и раздраженно посмотрела на Грэхэма.

— О чем?

О нас с тобой. Уже прошло три недели с тех пор, как мы занимались с тобой любовью последний раз.

— Это моя вина? — слова Келли отдавали холодом.

— Ты этому содействуешь.

Брови Келли удивленно поползли вверх.

— Каким образом? Я даже и не подозревала, что эта проблема существует. Я занята, Грэхэм. Все очень просто и ясно. У меня нет времени баловать тебя. Как я поняла, наш медовый месяц закончился.

— Я не прошу тебя баловать меня, Келли. Мне просто нужно хотя бы немного внимания.

— Прости, если ты чувствуешь себя заброшенным, то у меня не так много возможности, чтобы у тебя не было этого ощущения. Ты прекрасно знаешь, у меня увеличился объем работы с тех пор, как Диана вошла в сценарий…

— Теперь все ясно, — перебил ее Грэхэм, подскакивая от слов Келли. — Это все имеет отношение к Диане.

К нашему с ней роману. А я-то думал, что он закончен и все давно забыто, считал, что мы смогли стать выше этого.

Келли раздраженно посмотрела на него.

— Как мы можем забыть об этом, когда нас каждый день тычут лицом в твои отношения с Дианой? — в голосе Келли зазвучали истерические нотки. — Меня тошнит от этого, Грэхэм! Так тошнит! От прессы, шоу, Дианы!

— Чего ты хочешь? — испытывающе потребовал он. — Думаешь, что я получаю от этого удовольствие? Нет! Чего ты от меня ожидаешь!

— Я не знаю! — взвилась она. — Я только знаю, что мне все труднее и труднее представлять вас вместе. Грэхэм упрямо наклонил к ней голову.