Боттичелли - Станислав Зарницкий

То, что работа двигалась очень медленно, можно было объяснить и тем обстоятельством, что его то и дело отвлекали: философы, как назло, в это лето избрали виллу Лоренцо ди Пьерфранческо местом для проведения своих встреч и диспутов, а в их присутствии он не мог работать, ибо еще на примере «Весны» убедился, что их советы не только полезны, но и весьма обременительны, поскольку каждый из них считает правильным только собственное мнение и толкование. Повторения этого он не хотел. Сколько мифологических сюжетов ему пришлось запихнуть в свою «Весну», чтобы удовлетворить все их пожелания! В дни их собраний он предпочитал работать над другими заказами; поскольку это были портреты и изображения Мадонн, они мало интересовали его друзей.

Лоренцо все реже появлялся в их компании, и виной тому была не только болезнь, медленно сводящая его в могилу, но и невозможность надолго оставлять город. Над Флоренцией словно тяготело какое-то проклятие: едва удавалось избежать одного конфликта, как тут же возникал другой, не менее сложный и опасный. В этом 1485 году опасность пришла оттуда, откуда ее меньше всего ждали. В июне в Неаполе неожиданно вспыхнуло восстание против господства короля Фердинанда. Восставшие были поддержаны Венецией и папой. Согласно заключенному ранее договору, Лоренцо должен был прийти на помощь Фердинанду. Но не только эта формальность сковывала его: он был убежден в том, что свержение Фердинанда может разрушить столь опекаемое им равновесие в Италии. Именно в этом он пытался убедить Синьорию, когда добивался от нее согласия поддержать неаполитанского короля. В конце концов это ему удалось, но решение Синьории вызвало недовольство Иннокентия VIII, а ко всему прочему против Фердинанда выступила и Франция. Недовольство французского короля могло привести к мерам против филиалов банка Медичи в его владениях.

Вот в каком положении совершенно неожиданно оказалась Флоренция, начавшая уже мечтать о длительном и прочном мире. Великолепному снова было не до философии и живописи. Почти все лето ему пришлось провести в городе и вести переговоры, чтобы предотвратить нависшую опасность. Видимо, не без его помощи Фердинанду в конце концов удалось договориться с мятежниками, которым он дал торжественное обещание не применять каких-либо репрессивных мер.

Когда в августе стало известно о умиротворении в Неаполе, картина Сандро, воспевающая Венеру, была почти готова. По размеру она оказалась почти такой же большой, как «Весна» — 184 х 285 сантиметров, — да и герои на ней изображались те же. Снова в центре композиции изображалась Венера, в которую вдыхают животворный дух соединившиеся дух-Зефир и материя-Флора. Появился и новый персонаж — Ора, или Время года, которая символизирует определенный момент творения или, шире, саму Историю. Она торопится набросить на обнаженные плечи богини расшитый маргаритками плащ Скромности, чтобы сохранить ее невинную пока еще красоту от чужих взоров.

Напрасно было бы искать в «Рождении Венеры» ту тревогу, в которой жила Флоренция в те дни. Казалось, Боттичелли не пережил всех этих волнений и они не коснулись его. Обнаженная богиня стоит в легкой раковине, которую ветры несут к берегу. Ее влажные золотые волосы развеваются по ветру. Богиня словно соткана из света, и вся картина пронизана им. Это не женщина из плоти, а поистине создание иного неведомого мира. И художник с полным основанием и достоверностью мог отвергать замечания о том, что он опять погрешил против реальности: ведь его Венера неизбежно должна была перевернуть раковину, если бы подчинялась земным законам. Да это бы и случилось, если бы она была просто женщиной. Но ведь это богиня!

От Симонетты в ней тоже осталось немного, но он ведь и не создавал портрет реальной дамы. Это — тот идеал красоты, который уже сложился у него и от которого он не отступал. Так он ее понимал: хрупкая, с маленькой головой, длинной шеей, с покатыми плечами и длинными, ниспадающими на плечи и грудь золотистыми волосами. Не женщина, существовавшая когда-то в действительности, которую ему, видимо, придется еще изобразить, выполняя заказ Веспуччи, а зыбкое воспоминание о ней, преображенное прошедшими годами. Вероятно, такой представлялась Данте его Беатриче, когда он воспевал ее спустя много лет после ее смерти. И так же, как и великий поэт, Боттичелли воспел свою любовь.

Конечно, он не предполагал, что создал что-то почти невероятное, поистине вечное. Это, может быть, понимают Лоренцо ди Пьерфранческо и его друзья. Они в восторге, Лоренцо считает, что картина эта бесценна и ее вряд ли можно оплатить какими-либо деньгами. Но платить надо — и Сандро получает за свою Венеру столько же, сколько обычно получал за Мадонн. Дело кончено, и теперь его надо как можно быстрее забыть, ибо грех, совершенный им, все время тяготит его душу.

Глава восьмая Медичи и Савонарола

Приближалась осень. Из Неаполя пришло известие, что Фердинанд нарушил данное своим противникам слово: примирившиеся с ним мятежники были все до одного казнены. Великолепный впал в меланхолию. Мир опять оказался под вопросом, мечта о спокойствии в Италии не сбывалась. Вспоминались слова Фичино, сказанные им, когда он разглядывал «Венеру» Сандро — насколько приятнее было бы жить на земле, если бы здесь господствовал не Марс, а Венера! Он погрузился в размышления, а спустя некоторое время добавил: среди всех планет Марс, видимо, выделяется своей силой, недаром же он сообщает людям величие и мощь. Потом еще подумал и закончил: но Венера все-таки затмевает его и, как кажется, никогда Марсу не победить ее. Из этих слов философа и родилась идея следующей картины, которую Сандро и предложил Марко Веспуччи, потерявшему уже всяческое терпение. Роль умиротворительницы воинственных мужчин, как полагал художник, вполне подошла бы для Симонетты, проживи она дольше.

Всю зиму Сандро работал над заказом Веспуччи. Деньги, заплаченные Лоренцо ди Пьерфранческо за «Рождение Венеры», давали ему возможность не торопиться и обдумать все более тщательно. Да и работать было удобнее в собственной мастерской, а не где-то на вилле, полной посторонних людей. Если тему его композиции подсказало случайно оброненное замечание Фичино: победа любви и милосердия над войной и страданиями, — то с формой, в которой ее нужно было воплотить, дело оказалось куда сложнее. Прежде всего необычными оказались размеры картины, которая потребовалась Марко — ее длина раза в три превышала высоту, что создавало немалые неудобства. Дело пошло на лад лишь после того, как на память ему пришел саркофаг, который он видел в Риме. Он был перенесен в Ватикан с какого-то древнего погребения и вызывал жаркие споры среди ученых мужей, которые никак не могли прийти к единому мнению по поводу высеченных на нем фигур. В итоге большинство склонялось к тому, что на нем изображена сцена из древнего мифа, повествующего о том, как Вакх обнаружил на острове Наксос Ариадну и похитил ее, оставив с носом героя Тезея.