Рыцарь Шестопер - Федор Соколовский

«Почему да почему! — постарался скрыть рыцарь свое раздражение. — Болен я… еще. Вот и бросает меня то в жар, то в холод. Порой…»

«Да-а? Но в любом случае ты прекращай в эти ваши касания баловаться. Один раз еще выжить можно, слышал я о таком случае. Но после второго „опустошения“ никто не выживет. Уж поверь! И мне не хотелось бы разыскивать для себя нового доминанта…»

Признание Секатора Василия рассмешило:

«Чем же я тебе так угодил? Что не наказываю болью за непослушание? Или что допускаю панибратские отношения между нами?»

Они уже пришли к апартаментам Зареславы, где два витязя, стоящие на страже, попросили гостя чуточку подождать. Мол, вас уже увидели служанки и поспешили к госпоже на доклад.

Ненадолго примолкший смерчень вновь заговорил:

«Но ты же обращаешься со своими оруженосцами панибратски, совсем не по уставу?»

«Естественно! Потому что они в самом деле настоящие друзья. Мы с ним стояли в бою плечом к плечу. Да и на костре вместе чуть не сгорели».

«А со мной точно так же дружить ты не можешь? — вдруг поинтересовался Боджи Секатор. — Тем более что мы с тобой тоже вроде как вместе воевали: черного колдуна одолели… Завтра утром в бой пойдем… А?»

И столько в этом последнем коротком вопросе прозвучало надежды и невысказанных опасений, что Райкалин отказался от своих первоначальных намерений пожурить — типа ай как нехорошо обманывать своего доминанта, — а потом строго наказать, чтобы впредь беспрекословно… всегда… и как только… и так далее! Он решил, что нефиг выделываться перед иным разумным существом и превращаться в гнусного рабовладельца. Ничем он не лучше бессловесной малявки, а что ростом удался, так в том не его заслуга. Вполне мог перевоплотиться при повторном возрождении именно в домового, и что тогда было бы? Помыкал бы им какой-нибудь страшный черный колдун, и каждая минута казалась бы адом. Что бы он тогда запел? «Впредь беспрекословно…»? Тьфу!

Да и соображать надо, что в любом случае Боджи отныне кровью привязан к доминанту. Так что сам троекратно заинтересован в его и своем совместном с ним выживании. То есть все равно будет стараться не за страх, а за совесть. Так какая разница, во что облекать свои приказы? Не лучше ли их высказывать в виде просьбы?

«Потому и соглашаюсь сразу с твоим предложением и готов с тобой дружить! — заявил Василий. — Мне такие отношения больше нравятся, чем любые иные. Договорились?»

«Ага…» — пыхнул теплом смерчень на груди. Волна благодарности и дружеского соучастия пробежала по всей коже до пяток, до макушки — и обратно.

Дружба зафиксирована — назад дороги нет!

Тут и девица в коридор выглянула, с очень официальным выражением на лице:

— Прошу вас, благородный рыцарь, входите!

Оказавшись внутри, Шестопер понял, почему такой тон. В прихожей апартаментов восседали граф Левадский и неразлучный с ним соглядатай князя. Судя по их раскрасневшимся, но довольным физиономиям, они только что жарко спорили с девушкой и сумели настоять на своем. Вполне возможно, что и жизнями своими при этом рисковали, как-никак с энергетическим вампиром дискуссию затеяли.

Сама ведьма сидела в глубине комнаты, за столом. Она жестом подозвала визитера к себе. Точно так же молча предложила садиться, и, лишь когда начала жаловаться еле слышно, стало понятно, что и ей разговор с графом дался нелегко:

— Они меня до бешенства довели! Чуть обоих не «опустошила» в гневе. Уперлись как бараны и ни в какую. Мы, мол, обязаны оберегать тебя и ни за что одну не оставим! У-у-у…

Пришлось ее утешать, пусть и не совсем подходящими для этого словами:

— Ничего не поделаешь, приходится распоряжения князей выполнять…

Девушка в последний момент удержалась, чтобы не снять шляпку с вуалью. Сделала вид, что поправила головной убор, и сказала:

— Иногда приказы князей для человека не обязательны…

— Если князья очень далеко, — в тон ей продолжил рыцарь.

— Или в том случае, если ты сам князь! — многозначительно изрекла Зареслава. — Вот ты хотел бы стать князем?

— Не-а! Оно мне надо? — бесшабашно фыркнул он и, закатив глаза, стал перечислять все сложности пребывания в княжеской шкуре: — Столько мороки, забот, никакой личной жизни, нет времени на семью, на отдых… покушения, смуты, войны, постоянные заговоры… некогда выбраться на рыбалку или просто посидеть с возлюбленной в стогу сена, полюбоваться закатом, встретить рассвет… да и вообще завалиться спать, когда хочется…

С минуту собеседница сидела не шелохнувшись, потом завистливо выдохнула:

— Да ты романтик…

— Нисколько! Просто реалист, любящий жизнь и все ее маленькие радости.

— Ты так уверен, что можно уйти от предназначенного тебе?

— А кто знает, что нам предназначено? — решил и он пофилософствовать. — И не освобождает ли нас от любого предназначения смерть?

— Ладно, ты еще просто не дорос до некоторых понятий о неизбежности! — поставила решительную точку в странном разговоре Зареслава. — Я тебя для другого звала… Кстати, вижу, ты сверток так и не развернул?.. Вот и не разворачивай, останешься один, почитаешь. Там дневник человека, который долго и счастливо жил с такой женщиной, как я. Да он и сейчас живет…

Она умолкла и тяжело вздохнула. Но ее невысказанные мысли словно передались в голову Грина по воздуху: «Это очень сложно. Но это возможно. Значит, и у меня есть надежда на счастье… На будущее! На свою семью! Главное, не спеши с ответом. Главное, сразу меня не отторгай. И постарайся не забыть, если мы вдруг на какое-то время расстанемся…»

Василию даже показалось в какой-то момент, что это над ним так Боджи Секатор подшучивает. Но тот чуть ли не сразу отозвался с возмущением: «О каких шутках речь?! Я вообще молчу как рыба!»

Хорошо, что девушка вновь заговорила:

— Но и книжица с записями не главный повод позвать тебя. Присмотрись незаметно к моему безымянному пальцу… Это то самое колечко, что ты мне подарил, а я его только сегодня толком рассмотрела.

— Ну и носи на здоровье, раз понравилось, — пожелал Шестопер.

— А ты хоть знаешь, что это за кольцо?

— Знаю! — заявил он уверенно и добавил после паузы: — Это мой тебе подарок.

И тут неожиданно в сознании завопил смерчень: «Если это то, о чем я подумал… боги, держите меня!»

— Оно очень, очень особенное, — почти шептала девушка, — и я поражаюсь, почему сразу не удосужилась его рассмотреть…

Рыцарь только бровями вопросительно шевельнул, тогда как мысленно уже переругивался с Боджи: «Хорош кричать! Объясни толком!»

«Оно ведь серебряное и со сложным тиснением?» — уточнил тот.