Флегетон. Созвездье Пса. Омега - Андрей Валентинов

Лука — гений, никаких сомнений. Ну ладно, а чем закусывать будем?

Маздона на Веранде нет, видать, ушел в гости. Много у него тут знакомых. Раньше, правда, ежели он оказывался в нетях, можно было бы смело делать вывод, что он у Ведьмы Манон. Но это дела хоть и не очень давно, но все же минувших дней. Теперь он просто в гостях. Ну, спешить не будем, тем более Лука как-то странно посматривает, усиками шевелит, копытами бьет…

Рабочая тетрадь. С. 4. Предварительные соображения. Экстрасенсорика в Херсонвсе давно стала популярной. Даже если не обращать внимания на постоянные публикации о разного рода «фантомах», наблюдаются вполне реальные ежегодные скопления «колдунов», «магов» и прочих Нострадамусов. Наиболее характерное занятие — «подзарядка».

«Подзарядка» практикуется двух видов: от развалин и от Луны. «Лунники» чаще всего собираются возле храма Св. Владимира. Что интересно, «подзаряжаются» они чаще всего не в обычной позе адорации (левая рука вытянута вперед, правая согнута в локте, ладони прямые), а в позе «немец под Москвой» (обе руки вверх, полусогнутые, пальцы почти прижаты к ладоням).

Объяснения:

прежде всего, конечно, мода на подобное, а также привлекательность старых развалин для любителей подобной экзотики. Вместе с тем:

— Херсонес находится в зоне мощной магнитной аномалии.

— Само существование города на протяжении двух тысяч лет неизбежно внесло серьезные изменения в энергетику места. Можно как угодно относиться к экстра-сенсорике, но жизнь и смерть сотен тысяч людей не могли не отразиться на том, чем сейчас стал Херсонес. Иное дело, все читанные и слышанные «теории» для объяснений не годятся.

Прикладной экстрасенсорикой для нужд археологии никто в Херсонесе, насколько мне известно, еще не занимался.

Борис просит дополнить:

1. Два года назад наш общий знакомый В. проводил эксперименты с могилой Косцюшко.

2. Этой зимой по харьковскому каналу «Тонис» была показана передача об одной «кудеснице», снятой как раз на руинах Херсонеса. Дамочка, одетая во все черное, эффектно кружилась прямо на Крестилъне Владимира.

Почему именно там ? Ради кощунства ?

Берем кружки, банку с ветчиной… Молодец, Борис, недаром ее сюда тащил! Водичку…

Пить в помещении пошло. Мы же в Херсонесе все-таки! Раньше, пока кураж был, потребляли все больше на Западном городище. Помнишь, Борис, какие там стены жуткие, когда луна светит? А пьется-то как!.. Впрочем, и где-нибудь поближе пойдет не хуже. Ну хотя бы там, прямо по курсу, где заросли. Во-о-он добрые люди и лежак поставили. Ну, двинули? Э-э, ты куда, Лука? Ладно, догоняй, не заблудись только.

И вправду, место чудное — темно, тихо, какой народ и есть, то на море или у сараев… Как чем банку открывать, а мой нож на что? Ну и что, если без открывалки, а мы ее лезвием, лезвием, не впервой! Где же Лука?

Ждать Луку — последнее дело. Вообще-то говоря, на такое мероприятие грех опаздывать. Опасно. Ага, вот и он. Да не свались, здесь камни! Что? Ага, ясное дело…

…Причина задержки, конечно, более чем уважительная — для Луки, во всяком случае. Что ж, теперь у нас, выходит, соседи, а точнее, соседки. Не зря Лука копытами по земле скреб! Что, уже договорился? На чай, значит? Только не сажай их на мой лежак — мало ли что…

Борис, у тебя глаз-ватерпас, разливай. Ровнее, ровнее, ты же химик!.. Ну, поехали!

Что и говорить, водка в Херсонесе пьется не так, как дома. Словно вода

— и не пьянеешь… Курнем, покуда курево не кончилось! Когда кончится, придется тебе. Лука, ехать к командующему флотом — он, кажется, курящий. Попросишь у него пару пачек…

Что ж, и все хорошее имеет конец. Нет, ребята, к соседкам я не пойду, давайте уж сами. Их две, вас двое, а я — уже перебор… Поброжу — сами знаете, как здесь вечерами дышится…

Итак, иду дышать.

Недалеко — тридцать метров вниз по тропинке.

Монастырская стена, узкие ворота, две тропинки сходятся, ныряют к Итальянскому дворику.

Перекресток Трех Дорог — наше с О. место встречи, точнее, было таковым два года назад, но, кажется, время тут действительно стоит или ходит по кругу. Пусть Лука это обоснует с точки зрения физики, как раз на докторскую будет. А пока подождем, можно и на камешек присесть посреди травки. Тут уж никакая собака не заметит. Эх, конспираторы!..

Рука, уже ныряющая в карман штормовки за отощавшей сигаретной пачкой, замирает.

Время идет по кругу — О. уже здесь. Словно и не расставались, не прощались тут же, у Перекрестка, когда она твердо решила, что все-таки выйдет замуж, а я — просто так, эпизод.

Впрочем, нет. Ничего не стоит на месте — и ничего не возвращается. Но рассуждать об этом совершенно не хочется…

…Прошлое в легкой зеленой штормовке, прошлое без улыбки на знакомых губах, прошлое, прижавшееся лицом к моей груди, застывшее, холодное, безмолвное. Призрак, эхо, мертвый болотный огонь…

…Поднявшись по ступенькам и предвкушая вечерний глоток чая, натыкаюсь на замок — тот самый, что Лука из школы подводников притащил. Очень приятно, ключ-то один, и он как раз у Луки. Ну ладно, Маздон мог и у своих знакомых заночевать, у него это часто бывает. Но где остальные, половина третьего все же!.. Холмса бы сюда с его дедуктивным методом!

Впрочем, можно обойтись и без британской помощи. Где это те самые девицы проживают? Правильно, на втором этаже они проживают, вот и окна светятся… Лень идти, но надо же извлечь ключ!

Да, разгул в разгаре, разгар в разгуле. Ого, кажется, пили «шило», даже Борис слегка окосел! И вам добрый вечер — или доброе утро, как вам, милостивые государыни и государи, более по душе. Я бы, так сказать, не посмел бы, но… Во-во, именно ключ.

Ну что тут скажешь? Лука на боевой тропе. Ладно, подробности услышим завтра — в «Херсонесише беобахтер».

…«Херсонесише беобахтер» — наша любимая газета. Живая газета с бессменным главредом, супругой нашего уважаемого Сенатора Шарапа. Все новости благодаря ей узнаются не позже чем через час, в крайнем случае, через полтора. Корреспонденты, конечно, тоже помогают. Эх, коммуналка!.. Иногда, правда, бдительность не срабатывает. Вот и о нас с О. в свое время как-то помалкивали. Впрочем, наверное, это все было в спецвыпусках для особо доверенных. Никак не поверю, что в Херсонесе можно что-либо спрятать. Положено прятать, другое дело. Ладно, пусть пишут, почитаем!

А хорошо на нашей Веранде — или, как говорит Борис, на Фазенде. А что? Вроде как целый дом посреди сада, рядышком море шумит… А ведь если бы Гнус не съел Слона, не видать бы нам Веранды-Фазенды. Могуч был Слон, страшен. Еще десять лет назад здесь всем заправляла легендарная троица — Слон, Гнус и Шарап, тогда еще не Сенатор. Слон жил в этом доме, словно граф в Лангедоке. Все здесь кипело, гудело, иногда даже ревело, но порядок был железный, вокруг даже охрана бродила, из бравых «афганцев», которых Слон обильно угощал спиртом. Спирта же у Слона было — залейся, как и всего остального. Посторонних «афганцы» отсекали четко. Один раз бедняга Лука, попытавшийся пробраться к какой-то девице-чертежнице, улепетывал от них быстрее лани. Это с его-то соц-накоплениями!.. А копал Слон делово, на две монографии накопал. Вот тут Триумвират и распался. Гнус, ясное дело, озлился — сам-то он научной славой похвастать не может. Напустил он на друга Слона комиссию, да не одну. И сколько Слон хоботом ни размахивал, пришлось ему отсюда уходить. Говорят, все успокоиться не может, грозится вернуться…

…Съели Слона, повалили, повязали, погнали пинками, выкинули, выбросили, вслед плюнули. Тараканы суетятся в Слоновьей берлоге — ушлые, хищные, мелкие, гадкие…

Неказист, тесноват херсонесский наш дом. Даже койку свою ты находишь с трудом. Ерунда! Не бывает уютней оазис Между Сциллою «до» и Харибдой «потом».

Воскресное утро начинается с приступа поэзии. Лука, едва продрав глаза, начинает декламировать импровизированные вирши — естественно, о вчерашних своих похождениях. Лука — заслуженный херсонесский поэт. Лирика, правда, у него не очень удается, но что касается так называемой сатиры… Причем в самом Прямом значении — про сатиров. Ну и про здешних нимф, естественно. Конечно, главным героем поэз является он сам — на то и Лука. Жаль, цитировать его можно только в мужском обществе. Еще бы! …Пусть даже кровь моя застынет в венах, я буду трам-там-там на херсонесских стенах, когда взойдет Аврора золотая, я буду трам-там-там в тиши сарая… Золотая Аврора — смелый образ, однако!

Из прозаического комментария становится ясно, что поселившиеся рядом с нами залетные птички не имеют прямого отношения к археологии, зато знакомы с кем-то из окружения Гнуса. Вот и осели в этом богоспасаемом месте.

Борис слушает нашего акына с несколько скептическим видом, но помалкивает. Лука же смело строит планы — видать, и в самом деле встал на боевую тропу.