Николай I Освободитель. Книга 6 - Андрей Николаевич Савинков

Честно говоря, работать по десять часов в сутки и по шестьдесят-шестьдесят пять часов в неделю становится уже тяжело… — Принялся я рассказывать газетчику о той части своей жизни, которая чаще всего остается за пределами внимания большей части подданных. Даже тех из них, которые попадают в категорию «придворных».

Первое такое интервью вышло еще в конце двадцатых, когда императором был Александр, и с тех пор оно стало практически ежегодной традицией. Поначалу высший свет был в замешательстве от подобного «заигрывания» верховной властью с чернью, однако потихоньку газетная культура развивалась, порядки в том числе и цензурного плана либерализовались, и таким делом как газетный разговор даже с императором уже россиян было уже практически невозможно удивить.

— Ну что ж, Николай Павлович, — быстро пробежавшись по всем «протокольным» вопросам, ответы все равно потом будут проходить через мой секретариат, чтобы в газету не попало чего лишнего, Огарев пустил в ход тяжелую артиллерию, — давайте перейдем к одному из двух главных общественно-политических событий этого лета. К аресту министра просвещения Сергея Семеновича Уварова.

— Я думал, что эта история уже перестала бередить сердца читателей, — усмехнулся я, откинувшись на спинку кресла. — Месяц уже прошел, тем более что обстоятельства дела во всех подробностях публиковались в том числе и в «Правде».

— Наших читателей волнует политический момент, — журналист аккуратно направлял разговор в нужную сторону. — До этого никогда еще не случалось, чтобы чиновника столь высокого ранга отправляли на каторгу исключительно по причине казнокрадства и мздоимства. Если кого-то и обвиняли в этих без сомнения неприглядных поступках, то это всегда шло лишь довеском.

— Ну да, тут можно вспомнить дело светлейшего князя Меньшикова, — я кивнул, соглашаясь с сидящим напротив журналистом. — Однако в данном случае нет ничего странного или удивительного. За последние немногим меньше десяти лет на каторгу было отправлено больше двух десятков чиновников 3 и 4 класса Табели о рангах. Рано или поздно должен был кто-то попасться и 2-ого. Более того скажу вам, Сергей Павлович, я не думаю, что такой случай останется единичным в истории империи. Несмотря на все наши старания и объявленную войну с казнокрадством и мздоимством, желтый телец все также часто оказывается сильнее в умах не слишком крепких духом людей нежели честь, долг и даже здравый смысл.

История с Уваровым получилась громкая. При очередной негласной проверке его хозяйства были вскрыты обширные махинации на общую сумму более десяти миллионов рублей. Не обращая внимания на то, что за действительного тайного советника — полный генерал по армейским меркам — достаточно настойчиво пытались просить по разным каналам в том числе и через родственников, я настоял на том, чтобы дело было доведено до суда в порядке, закреплённом действующим уложением о наказаниях. А то у нас в стране как-то очень любят говорить о законности и равенстве перед законом, но, когда это касается непосредственно их шкуры или кого-то близкого, тут же вспоминают про некое абстрактное милосердие и человеколюбие. Почему-то никто попросить о тех детях, которые остались без начального образования — а это стоимость годичного содержания нескольких сотен начальных двуклассных школ — не захотел. Такое вот у нас выборочное человеколюбие.

Вслед за министром на каторгу отправилось еще полтора десятка крупных и не очень чиновников, которые были в доле, а также несколько весьма видных купцов-миллионщиков, через которых и были провернуты махинации. Подобная строгость российской Фемиды, рванула настоящим громом среди ясного неба и, надеюсь, заставила многих задуматься.

— Еще большим шоком для всего столичного и не только общества стало назначение ее императорского величества Александры Федоровны на пост министра народного просвещения. Скажите, Николай Павлович, как вы пришли к этому решению? Ведь раньше еще никогда женщина не занимала столь высоких должностей… Не только в Российской империи, но и в других цивилизованных странах.

— Зато женщины были императрицами и самодержицами, — ехидно усмехнулся я, — и никого это не смущало.

— Это так, — согласился журналист, — однако разница все же громадная. Кое-кто считает, что вы заигрываете с либералами и хотите нравиться так называемой прогрессивной общественности, так ли это?

По сложившейся традиции журналисты на наших беседах могли задавать мне любые вопросы, не опускаясь до откровенного хамства, конечно.

— На самом деле ответ прост, — я отрицательно качнул головой. — Просто Александра Федоровна, являясь руководителем благотворительного «Фонда вспоможению начальному образованию» так или иначе была погружена в проблемы министерства глубже, чем кто-либо. Все-таки ее величество пятнадцать лет работала бок о бок с людьми из министерства народного просвещения, и когда открылась вакансия, оказалось, что она лучший кандидат.

— Вот так просто? — Орагев скептически поднял бровь.

— Может быть некоторым мужчинам, привыкшим считать себя сильным полом исключительно по праву рождения и наличия соответствующих половых признаков будет неприятно это осознавать, однако Александра Федоровна действительно разбирается в проблемах российского образования лучше, чем кто-либо еще. А если добавить к этому еще и мою уверенность в том, что она как предыдущий министр не будет крутить всякие незаконные аферы, то кандидатура императрицы становится от этого еще более привлекательной.

— Это значит, что и в дальнейшем высшие должности в империи смогут занимать женщины? — В голосе газетчика сквозил откровенный скепсис.

— Не вижу для этого никаких препятствий, — я пожал плечами и широко улыбнулся. — Понятное дело для этого женщина-кандидат должна иметь соответствующие способности, образование и опыт. При наличии всего вышеперечисленного, не вижу никаких ограничений.

— Однако в империи женщины практически лишены возможности получить подходящее для занятия высоких должностей образование. Тот же Смольный институт, он только называется институтом, по факту учебная программа там предполагает получение знаний далеких от научных.

— Это правда, — я кивнул, соглашаясь с высказанным аргументом. — Однако вот вам такой факт: полгода назад по моей просьбе в ученые советы российских университетов был сделан запрос о возможности женщинам получать в них образование наравне с мужчинами. В смешанных группах и по одной эталонной программе без всяких исключений. И только ученый совет Пермского университета высказал согласие допустить женщин к обучению без всяких ограничений. Остальные так или иначе высказались против. Так что тут дело не в желании отдельно взятого самодержца, а в общей