За гранью грань - Ольга Романовская

– Если захочешь, сделаешь предложение. Ее величество наверняка подарит тебе дворянство. Постараешься, вылечишь еще кого-то – заработаешь титул. Тогда как равная сможешь подойти ко мне на королевском балу и во всеуслышание попросишь стать мужем.

– И ты согласишься? – не веря, переспросила я и представила нарисованную навсеем картину.

– Обещаю подумать, – кокетливо ответил Геральт и, заметив тень, промелькнувшую по моему лицу, поспешил заверить: – Женюсь, женюсь!

Любимый рывком поднялся и обнял, зарывшись пальцами в волосы.

– Какая ты неуверенная, – с укором прошептал он куда-то в висок. – И непонятливая, маленькая моя наиви!

Расплылась в глупой улыбке и прильнула к Геральту. Так мы и просидели пару минут, не двигаясь, пока навсей не напомнил о ванной и лукаво предложил принять ее вместе. Смутившись, согласилась. Так хотелось вновь ощутить теплоту мужских ладоней. Странно, но я ничуть не жалела о потерянном. С любимым так приятно!

– Геральт, – опьянев от счастья, прильнула к его уху и покраснела. Говорить или нет? В итоге быстро выпалила, пока не передумала: – Я тебя люблю!

Навсей сосредоточенно молчал. Я ожидала увидеть в его глазах все что угодно, кроме недоумения и угрюмой сосредоточенности. Он мне не верил? Но почему? Геральт продолжал смотреть, будто обвинял во лжи. Не выдержав, легонько толкнула. Геральт ожил и глухо спросил:

– Ты серьезно?

Вопрос оскорбил. Я отдалась мужчине – для чего, спрашивается, если бы не любила?

Геральт вздохнул и погладил по горбинке носа.

– Прости, я отвык от подобного. У нас не любят просто так. Ты же и вовсе наиви, я навсей… Чужой.

Вместо тысячи аргументов потерлась щекой о его руку. Видимо, Геральту тоже тяжело, в Веосе чувства искажены до невозможности, а то и вовсе приняли уродливую форму. Та же жалость, забота – помню же, как навсей реагировал на лечение.

– А ты меня?.. – Набрала в грудь побольше воздуха и закончила вопрос: – Ты меня только хочешь?

– Не только, – одними губами ответил Геральт и, перекинув через плечо, потащил в умывальную комнату.

Там навсей усадил на бортик ванной и начал ловко наполнять ее смесью воды душистых масел. Они дали обильную пену, которую так хотелось размазать по волосам.

– Тебе понравилось, сладкая? – Горячее дыхание обожгло ухо, а умелые руки стянули простыню.

Раз – и Геральт поставил в ванную и забрался следом, тесно прижавшись бедрами. Зарделась, ощутив все признаки разгоравшегося желания. Разве мужчина столько может? И главное, можно ли мне, ведь еще вчера я была девственницей.

Навсей тем временем массировал тело, пока и не помышляя о близости. Но я-то все чувствовала!

– Ты очень устала? Больно? Или мне можно?

Он потерся о ягодицы причинным местом, заставив вспыхнуть. Так откровенно! Похоже, я не скоро привыкну.

– В третий раз? – напомнила о событиях недавнего прошлого и отодвинулась.

– Я могу и в пятый, если попросишь, – заверил Геральт и опустился в мягкую пену, утонув в ней по грудь. – Все для женщины, лишь бы осталась довольна.

– Тогда давай повременим? Мне немножечко больно, – смущенно призналась я, осторожно пристроившись рядом. И, разумеется, ушла в воду по подбородок. – И вдруг дети?..

– А у меня рецепт есть, все купим. Помнишь, доктор расспрашивал? – Навсей потянулся к мочалке и начал меня мыть.

Расслабилась в теплой воде и позволила Геральту смыть кровь с внутренней стороны бедер. И не только с них. Забыла обо всем, в том числе странном волнении навсея при ответе на простой вопрос. Но нега, увы, длилась недолго. Воздух в умывальной комнате вдруг стал густым, вязким. Он давил на грудь и, казалось, не помещался в легких. Хлопая ртом, будто рыба, поняла: задыхаюсь! На плечи будто положили гранитную глыбу. Она пыталась утопить, раздавить. Легкие налились огнем. Так бывает, если заберешься высоко в горы. Но мы-то на равнине!

Геральт забеспокоился и крепко прижал к себе.

– Задержи дыхание и ныряй! – приказал он. – Сиди под водой, сколько сможешь.

Испуганно взглянув на навсея, заметила, как тот медленно наращивает защиту в странном сиреневом облачке. Лицо Геральта посерело, кожа покрылась мелким жемчугом пота. Белки стали необыкновенно белыми, прожилки сосудов будто горели.

Воздух между тем концентрировался, обретая плоть и кровь. Теперь уже не эфир, а жидкая вязкая масса, совершенно не приспособленная для дыхания. Если бы не отвоеванное Геральтом крошечное пространство у самой воды, мы оба бы бились в конвульсиях.

Сквозь щель под дверью в умывальную комнату заструился странный туман. Белесые клочья, словно руки, тянулись к ванной. От них веяло ужасом, даже волосы на теле встали дыбом.

– Ныряй, Дария! – крикнул навсей и вскинул руку с магической поделкой. Она искрилась всеми цветами радуги.

Показалось или на мгновение стало легче дышать? Но будто опомнившись, неведомая сила продолжила наступление, выдавливая воздух из легких. Задыхаясь, ухватилась за бортик. Нырнуть? Туда, в пену? Задохнусь! С другой стороны, Геральту виднее.

Облачко стекло с пальцев навсея и полетело к туману, чтобы взорваться с ослепительным снопом искр. Если б не атмосфера страха, воцарившаяся в умывальной, восхитилась бы нежданным фейерверком, но сейчас думала только о спасении жизни. Приняв решение, зажмурилась и ушла под воду. Надеюсь, Геральт знает, что делает. Меня тут же пригвоздило ко дну, не позволяя всплыть. Вот и все. Минута, и мой дух отлетит к предкам.

Странно, но я не умерла. Нет, неведомая сила все еще не позволяла всплыть, но вода будто наполнилась живительным эфиром. Я с жадностью впитывала его кожей, понимая – даже в эйфории радости нельзя открывать рта и дышать носом.

Словно через много слоев толстой ткани долетели голоса. Один я узнала – Геральт. Зато второй оказался незнакомым. Бесполый, без признаков каких-либо эмоций, принадлежал ли он живому существу? Отважилась открыть глаза и увидела тень. Она чуть колыхалась; я не могла различить ничего, кроме смутных контуров. Может, это Геральт? Или все же его неведомый собеседник? Нить разговора тоже ускользала. Одни приглушенные звуки, никаких слов. Попробовала всплыть и неожиданно поняла: меня ничего не держит!

Вынырнув из пены, закашлялась. Больно! Воздух по-прежнему напоминал раскаленное марево, хотя и не пригибал к полу.

Геральт тяжело привалился к бортику. Побелевшие от напряжения пальцы сжимали посох. Навершие светилось ровным белым светом, над головой навсея раскрылся полукупол. Он напоминал мыльный пузырь. Купол облепил туман, силившийся раздавить его. Воздух искрился, кожу покалывали миниатюрные молнии.