Войны некромантов - Андрей Дашков

Принцесса приняла все необходимые меры к тому, чтобы ее побег был обнаружен как можно позже. Она покинула келью вечером, и таким образом в запасе у нее была целая ночь. Плиту, закрывавшую вход в подземелье, Тайла задвинула на место, балансируя на ступеньках узкой лестницы, ведущей вниз. Вероятно, это стоило ей еще нескольких лет жизни. Впрочем, она не обольщалась – свежие царапины на камне и глубокая щель вокруг плиты были достаточно заметны...

Она начала спускаться по лестнице, с трудом протискиваясь между грубо обтесанными стенами. Свеча, которую Тайла держала в руке, светила очень тускло, а воздух был чрезвычайно сухим.

В самом конце лестницы она наткнулась на завал. Ее отчаяние было мимолетным. Присмотревшись, она поняла, что завал образован не обрушившимся сводом, а представляет собой груду обломков красных кирпичей, которыми были выложены ступени лестницы.

Вынув несколько верхних камней, она почувствовала слабый ток воздуха. Свеча запылала ярче... Тайле понадобилось около часа, чтобы проделать отверстие, в которое она смогла пролезть.

По ту сторону преграды ход немного расширялся. Тишина была абсолютной и, казалось, сдавливала голову со всех сторон. Принцесса испытывала множество неприятных ощущений одновременно. Она чувствовала голод, боль внизу живота, омерзительную влагу на внутренней стороне бедер и ужас перед замкнутым пространством... Но Посторонний вытеснил ее боль и ужас на окраины сознания, а главным неизменно оставалось одно: побег, движение в сторону имперской столицы, предчувствие некоей встречи, ненужной принцессе, но совершенно необходимой ЕМУ...

К исходу той, первой ночи бегства Посторонний впервые позволил Тайле поесть.

Она так и не поняла, откуда взялся в подземелье мелкий зверь, похожий на тощую лысую кошку. Ей только показалось, что зверек не менее растерян, чем она сама, и ослеплен огоньком свечи... За несколько минут до его появления Тайла внезапно испытала жуткое, нестерпимое одиночество, но не успела осознать, что это чувство объяснялось кратковременным отсутствием Постороннего...

Дальше все было, как в тумане. Растерянность принцессы продолжалась недолго. Зверька она убила голыми руками, свернув ему шею, на что раньше была неспособна даже в мыслях. Тот почти не сопротивлялся. У него была аура жертвы.

Вкус сырого волокнистого мяса не показался Тайле ни приятным, ни отвратительным. Она просто набивала желудок, восполняя утраченные силы...

Спустя сутки принцесса уже жестоко страдала от жажды. Кровь зверьков, которых ПРИВОДИЛ Посторонний, была не в состоянии утолить ее. Зато она перестала испытывать боль. Ее душа высыхала вместе с кожей, внутренностями и мускулами. Чувствительность притупилась настолько, что вскоре Тайла уже не реагировала на острые осколки слоистой породы, ранившие ее ступни.

...Лига за лигой тянулся неизменный коридор. Грубо обработанные стены отсвечивали фиолетовыми вкраплениями какого-то минерала. Развилки тоже не отличались разнообразием. Коридоры расходились всегда под одинаковыми углами, их ширина и высота оставались прежними. Отдушины вентиляционной системы были настолько хорошо замаскированы, что принцесса их не замечала. Она не могла даже предположить, на какой глубине находится.

К исходу четвертых суток пути Рейнхард Дресслер понял, что потеряет тело-носитель, если не позволит Тайле напиться. Он отклонился от выбранного направления и повел ее к подземному источнику.

3

Жизнь некоторых существ – как река, текущая от истока рождения и впадающая в море смерти. Здесь она сливается с миллионами других рек, принесших сюда же свои воды. Но море безгранично; что в нем: слияние или бесконечность пустоты?..

Другие, рождаясь, попадают в реку с мертвой водой, и спустя некоторое время река выбрасывает на берег их трупы. Они не знают ни своего начала, ни своего конца. Все, что с ними случилось, – это слишком короткое плавание; все, что они помнят, – это скольжение в мутной воде, в которой не видно прошлого и тем более нельзя разглядеть будущего... А река равнодушно подхватывает мусор и несет его дальше.

Эта река никуда не впадает.

Выйдя из леса, Рудольф начал взбираться по пологому склону огромного холма, увенчанного пограничным каменным столбом – настоящим колоссом вроде тех башен, что так любили строить на рубеже двадцатого и двадцать первого веков. Закатное солнце сравнялось с верхушками деревьев, и в наступивших сумерках столб торчал, словно черный палец, указующий перст, отставленный от гигантского кулака. Руди двигался внутри глубокой тени, которую отбрасывал лес; с его точки зрения столб казался очерченным багровой каймой.

Открытое место, опасное место... И все же оно ему чем-то нравилось. Он долго рассматривал холм из-за деревьев и заметил торчавшие на склонах могильные камни, а кое-где – остатки крестов. На востоке, за холмом, лежала другая страна. Впереди был путь, возможно, такой же бессмысленный, как тот, что они проделали до сих пор... Зомби принял решение.

В двадцати шагах позади него плелась Тайла. Они шли уже три недели, и последние десять дней он даже не пытался разговаривать с нею. Им удалось избежать преследования патрулей, нежелательных встреч, засад и стрельбы. Это было подозрительно и имело свою отрицательную сторону – Рудольфу так и не представился случай завладеть лошадьми. Слишком легко ему дали уйти, и слишком тяжело давался каждый новый километр.

Силы обоих истощились. Следуя примеру девушки, Руди начал жевать древесную кору и пить талую воду. Иногда по ночам он включал музыкальную шкатулку и подпитывал себя вибрациями барабанов. Недолго. Он отказался от этого удовольствия две недели назад. Приходилось беречь аккумулятор. Впереди могло оказаться кое-что поважнее его дрожащих ног. Впервые он начал задумываться о будущем...

Девушка не реагировала на звуки барабанов. По правде говоря, с некоторых пор она мало на что реагировала. Но ее стремление оставалось неуклонным. Непонятная сила, влекущая лазаря к Змее, завораживала и зомби. Несколько раз он пытался спать с Тайлой – с таким же успехом он мог бы делать это с расколотым березовым стволом...

Его туфли расползлись по швам, а штанины брюк превратились в лохмотья. Когда туфли начали спадать, он выбросил их и теперь шел босиком. Его ступни казались выструганными из темного дерева.

Временами, в тихие бесснежные ночи полнолуния, он почитывал Книгу, вернее, то, что от нее осталось, и думал о могущественном хунгане по имени Иисус, а также о двенадцати зомби, один из которых, по мнению Рудольфа, вышел из повиновения и потому вызывал у него особенную симпатию...