Дар (СИ) - Анна Григорьевна Владимирова

Дельфи с сомнением посмотрела на него: в чем подвох?

— И чего ж ты не Хранитель еще? — осторожно задала она вопрос.

Ааргард вздохнул.

— Кайтифф придумал отличные условия сделки для Кросстисса, — с неожиданной готовностью ответил он. — Чтобы стать настоящим Белым Хранителем, я должен сдохнуть ради кого-то добровольно.

— Умереть? — ошарашенно пролепетала она.

— У Кайтиффа отменное чувство юмора, — пожал плечами дракон, зловеще усмехаясь.

Дельфи отвела от него взгляд и обессиленно сползла по стенке до самого пола. Дракон окинул ее снисходительным взглядом и сел рядом.

— Вот это неожиданность… — прошептала она.

— Будешь знать, как меня о чем-то еще спрашивать! — нравоучительно заметил он и, подумав, добавил, — пожалуй, Зеана я покажу тебе в другой раз… ты слишком близко принимаешь все к сердцу …

* * *

Кирана хмуро взирала на сгорбленного за столом отца и кусала губы. А родитель продолжал кипятиться:

— Даже близко к этим выродкам не приближаться! — рявкал он на сыновей, — не то, что марать о них оружие! Ни к девке, ни к этому черному!

Севетник восседал за огромным вытянутым столом из черного камня, занимавшим чуть ли не треть его рабочей комнаты. За его спиной высились многочисленные полки, угнетающие количеством мудрости, распиханной в виде свитков и фолиантов по полкам. Киране казалось в последнее время, что и они не в силах уже помочь ее отцу.

Она вздохнула и вновь бросила на него взгляд, полный тоски. После ухода ее матери Лоаденхайт начал стремительно черстветь. В нем все меньше возникали живые чувства, лишь стремление все контролировать вокруг, держать в порядке… А нависшая над миром угроза совершенно не улучшала состояние Советника, а лишь наоборот, усиливала его фанатизм. Он продолжал отчитывать старших братьев Кираны, что-то горячо им втолковывая… Девушка только легко покачала головой.

Когда в Храме вновь объявился Кросстисс, у Хранительницы все заколотилось внутри. Отец так пропитал все ее существо отравой своей одержимости! Он заполонил ее голову мыслями о том, что ее ждало великое будущее в качестве главной Хранительницы Храма, его правой руки. Он готовил ее столько времени к тому, что она должна стать спутницей Кросстисса, одного из самых сильных Хранителей… И что теперь?

Девушка тряхнула головой, рассыпав водопад белоснежных прямых волос по плечам.

Конечно, Кросстисс ей нравился. Он притягивал ее. Но страх перед ним был больше. Черный Хранитель, который не пойми каким образом управляет своей зависимостью от Пустоши и помогает Белому Храму… Это было невообразимо! Киране он казался каким-то божеством. Божеством, с которым не хотелось связываться.

Когда она увидела его с эльфийкой, самолюбие в ней взыграло, отрава потекла по венам: это она должна была быть на ее месте! Но, остыв и поразмыслив в одиночестве, украдкой понаблюдав за нагом в Зале Нити, она призналась себе, что не хотела бы быть на ее месте.

На него достаточно было бросить взгляд, чтобы понять, с какой силой имеешь дело. Как этого не видит отец, она не понимала. Для нее стало очевидным, что если Кросстисс принял какое-то решение, а тем более выбрал себе кого-то, проще будет Храм передвинуть, чем склонить его к воле ее отца.

Кирана зябко передернула плечами.

Теперь эльфийка вызывала в ней только любопытство, хотя кинуть на нее взгляд сегодня в тренировочном зале она не решилась. Ей было стыдно. И не до этого ей было, откровенно говоря… Кирана незаметно для себя покраснела. С некоторых пор ее мысли занимал совершенно другой мужчина…

* * *

Наконец, над Храмом вспыхнули краски заката. Дельфи сидела на одном из подоконников возле витражного окна и любовалась фантастическим видом неба. Горные вершины стыдливо розовели в лучах садящегося за море солнца, а в стремительно темнеющем небе уже начинали поблескивать кое-где звезды.

Девушка вздохнула, кажется, не первый раз. День ей казался невозможно длинным, и она все больше чувствовала тоску. Все здесь было чужим и холодным, даже красоты… Даже если это и был когда-то ее родной дом, к нему нужно было привыкнуть. А сейчас ей невыносимо захотелось на их побережье в теплый песок… в объятия Кросстисса. Она снова вздохнула.

Ааргард, сидевший с другой стороны подоконника, глянул на нее из-под бровей.

— Ааргард, уже вечер? — не глядя на него, спросила она.

— Самое начало. Тут темнеет раньше.

Дельфи снова вздохнула и оперлась лбом о холодное стекло.

— Что, устала? — вдруг спросил он.

Она вскинула на него удивленный взгляд. Надо же! И не издевается вроде.

— Пошли, — он встал.

— Куда? — вдруг простонала она, сама от себя не ожидая.

Но дракон опять не поспешил воспользоваться ее слабостями.

— Отдыхать.

Пропустив ее внутрь их с Кросстиссом комнаты, он осмотрелся и сказал:

— Мне не обязательно сидеть с тобой постоянно теперь, когда ты носишь мою подвеску.

Она удивленно на него глянула.

— Если только ты, конечно, не будешь за мной бежать и умолять не бросать тебя, — усмехнулся он.

— Не дождешься, — фыркнула она.

— Я и не сомневался, — вдруг с ноткой какого-то горького разочарования проговорил он, — И еще…

Дракон посмотрел ей в глаза.

— Не снимай мою подвеску до появления Кросстисса.

Она поспешно кивнула.

Но когда Ааргард ушел, на нее вдруг навалилась звенящая пустота каменных стен, и захотелось на самом деле побежать за ним следом, лишь бы не оставаться одной. Дельфи улыбнулась: вот бы он удивился. Но, взяв себя в руки, она попыталась взбодриться мыслью о вожделенной горячей ванне. Скоро вернется Кросстисс, как обещал. Надо просто подождать…

* * *

Едва закрыв за собой двери, разделившие его и Шессариэль, Ааргард замер на некоторое время, восстанавливая дыхание. Это становилось все сложнее — быть рядом с ней… Жажда жгла в груди расплавленным огнем, ее взгляд врезался каждый раз, казалось, под кожу и выжигал там все. Он жутко боялся, что сорвется… Как тогда. Дракон в последний раз медленно вдохнул и направился вперед. Все равно куда, лишь бы подальше. А лучше всего было пойти поразмять крылья, и голову заодно проветрить.

Он шел, погруженный в свои мысли коридорами и переходами, не особо вдумываясь, куда нужно идти. В любом случае набредет на какой-нибудь балкон. А там — в спасительную бездну, и долго-долго падать, до самой земли…

Вдруг за очередным поворотом в его грудь врезалось что-то белое, стремительно выскочившее из-за