Обвиняется в убийстве - Гарри Картрайт

Запись беседы 20 августа. Маккрори говорит: "Судья Эйдсон мертв, как ты хотел". Каллен на это отвечает: "Хорошо".

Объяснение Каллена: "Я лишь поддерживал начатый им разговор. Я думал, что так нужно. У меня не было оснований желать судье Эйдсону смерти. Я не думал, что речь действительно шла о том, что кто-то мог бы кого-то убить".

Хейнс задавал вопросы уже 12 часов подряд, но Каллен, казалось, с безразличием относился ко всему происходящему. На его лице была заметна даже какая-то скука. Хейнс подошел теперь к главной проблеме — к телефонному звонку самозваного агента ФБР 10 августа.

Вопрос: Сколько раз вы разговаривали с агентом Джимом Акри лично?

Ответ: Один раз.

Вопрос: Сколько раз вы разговаривали с ним по телефону?

Ответ: Два-три раза.

Вопрос: Вы слышали, как агент Акри давал показания в этом зале. Вы можете подтвердить под присягой, что голос, который вы слышали по телефону 10 августа 1978 года, принадлежит ему?

Ответ: Я почти на 100 процентов уверен, что это были разные голоса.

Далее Каллен заявил о своей уверенности в том, что голос, услышанный им 10 августа, не принадлежал ни Биллу Дэвису, ни Дэвиду Маккрори, ни Пэту Бэрлсону. "В данный момент, — сказал он, — я понятия не имею, кто мне тогда звонил, представившись Акри". Но, добавил Каллен, здесь, в этом зале, он услышал кое-что еще, что может оказаться чрезвычайно важным. Он услышал номер телефона, который ему дал "Акри". Именно по этому номеру он звонил, чтобы информировать его о встречах с Маккрори 11 и 18 августа. И именно по нему он звонил, когда в то воскресное утро его окружила полиция.

Вопрос: Вы слышали этот номер телефона здесь, в ходе судебного разбирательства?

Ответ: Да.

Вопрос: Это произошло во время дачи показаний Пэтом Бэрлсоном?

Ответ: Да.

Номер телефона, который, как утверждал Каллен, он услышал здесь и запомнил и который должен был, на его взгляд, многое прояснить, был номером, указанным в газетном объявлении о продаже пистолета, а это, как выяснилось, был номер телефона одного из тренировочных залов школы каратэ Пэта Бэрлсона. Хотя школа была закрыта в конце июля или начале августа, Бэрлсон установил там специальное устройство, автоматически переключавшее поступавшие звонки на другой номер.

Во время перерыва Джек Стрикленд сказал, что признание Каллена его вовсе не удивило. "Они не раз уже называли этот номер в присутствии присяжных, поэтому вчера ночью мы даже побились об заклад, что он непременно окажется номером домашнего телефона Пэта Бэрлсона. Как видите, мы почти угадали". Теперь, когда Каллен заявил, что его надули, что несколько раз он разговаривал по телефону совсем не с агентом ФБР Акри, а с каким-то самозванцем, пытавшимся сфабриковать против него дело, напрашивался другой вопрос: если Каллен действительно не доверял ФБР (как это утверждали он сам и Карин Мастер), почему же тогда он с такой готовностью последовал совету самозваного Акри и стал подыгрывать в начавшейся игре и даже записывать на магнитофон изобличающие его заявления? Почему он молчал все два месяца, пока шел процесс, и лишь сейчас рассказал об этом поразительном факте? Когда в то воскресное утро его окружили полицейские, для него было бы вполне естественным тут же сказать что-нибудь вроде: "Подождите! Это же ошибка! Пусть кто-нибудь соединит меня с Акри. Он подтвердит, что это лишь ужасное недоразумение". Но он этого не сделал. Этих вопросов Ричард Хейнс своему клиенту не задал. Как это ни странно, не задало их и обвинение.

Хейнс закончил допрос свидетеля следующим вопросом: "Вы признаете себя виновным в том, что вступили в сговор с Чарльзом Дэвидом Маккрори… чтобы лишить жизни судью Джозефа Эйдсона?"

"Бог тому свидетель, — ответил Каллен, — конечно, нет".

Толли Уилсон мечтал не о рождественском ужине, а о "судном дне", когда ему наконец можно будет лично допросить Каллена Дэвиса. Произвести перекрестный допрос Каллена Дэвиса Толли было поручено еще в Амарилло, и тогда он много времени готовился к нему. Когда же этот важный для него момент в Амарилло так и не наступил, Толли воспринял это как тяжкий удар. Никто так, как он, не осознавал всей глубины виновности Каллена и всей праведности гнева обвинения, никто так хорошо не понимал чудовищной озлобленности этого человека и абсолютной необходимости положить конец этой истории раз и навсегда. Толли был обуреваем не просто чувствами — го было как наваждение. Поначалу он вел перекрестный допрос так, словно отел выявить главное противоречие в показаниях Каллена: было просто немыслимо, чтобы человек, который был настроен враждебно против ФБР и не доверял его агентам, позволил манипулировать собой, как дрессированным тюленем. Толли задавал Каллену вопросы о его работе и о тех чрезвычайно сложных и важных решениях, которые человеку его положения приходится принимать ежедневно.

Вопрос: Таким образом, принятие решений не является для вас чем-то новым?

Ответ: Совершенно верно.

Затем Толли стал спрашивать его о письме анонимного вымогателя, об угрозе взорвать одну из компаний Каллена в 1976 году и о предъявленных Биллом Дэвисом претензиях на сумму 100 миллионов долларов. Но потом вместо того, чтобы подойти к главному противоречию в показаниях обвиняемого, он внезапно изменил направление допроса. Обвинитель выразил сомнение в том, что Каллен будто бы сделал магнитофонные записи для того, чтобы убедить нанятых Присциллой убийц в необходимости перейти на его сторону.

Вопрос: Это Дэвид Маккрори подбросил вам идею поговорить об убийстве, чтобы доказать им, что вы действительно хотите, чтобы они работали на вас, а вы потом будете работать на них?

Ответ: Для них это было гарантией, что я их не обману.

Вопрос: Как же вы могли их обмануть, если им предстояло всего-навсего дать показания [на бракоразводном процессе]?

Ответ: Не знаю. Ведь это был не мой план.

Вопрос: Говорил ли вам Дэвид Маккрори, что это порядочные и уважаемые люди?

Ответ: Нет.

Вопрос: Говорил ли он вам, что эти люди вас не подведут?

Ответ: Я понял, что они могут перейти на сторону того, кто больше заплатит. Если они были готовы обмануть Присциллу, чтобы помочь мне, то с таким же успехом могли обмануть и меня и перейти на сторону Присциллы, если бы та пообещала им больше.

Вопрос: Вы что, действительно полагали, что они явятся в суд и скажут, что их наняли для убийства?

Ответ: Я не очень-то верил в успех всего предприятия. Вот почему я и не стал его оплачивать.

Вопрос: Однако вы настолько хорошо все обдумали, что выразили готовность записать свои высказывания на пленку… и тем самым вверили ей свою судьбу?

Ответ: Я думал, мне ничто не будет грозить, если сделка так и останется незавершенной или если я не соглашусь на убийство.

Вопрос: А вам не приходила в голову мысль, что они могут воспользоваться этими пленками, чтобы шантажировать вас потом всю жизнь?

Ответ: Приходила. Поэтому-то я и проявлял некоторую осторожность.

В течение последующих нескольких часов Толли прошелся по всем записям, фраза за фразой, останавливаясь лишь для того, чтобы отметить на доске самые важные из изобличающих Каллена заявлений.

"Человек здесь. Он готов убрать судью".

Вопрос: Разве вам было не ясно, что речь здесь шла об убийстве?

Ответ: Нет.

Вопрос: Вы не подумали тогда, что эта фраза может причинить вам вред?

Ответ: Нет, не подумал.

Эти два вопроса Толли задавал по каждому из более чем дюжины изобличающих Каллена заявлений, и всякий раз тот давал на них один и тот же отрицательный ответ. Нет, он не думал, что они действительно обсуждали план убийства. Нет, он не считал, что его заявления могут причинить ему вред, поскольку не собирался доводить сделку до конца. Каллен неожиданно сообщил, что в своих действиях руководствовался советами адвоката Гершела Пейна — его близкого друга и партнера. Еще в самом начале игры, сказал Каллен, он обсуждал все эти проблемы с Гершелом Пейном.

"Я рассказал Гершелу о том, что Дэвид хочет поговорить со мной об убийстве. Я спросил у него: "Могут ли за это меня с Дэвидом привлечь к ответственности?" Гершел ответил: "Если вы не намерены делать этого и если ваша сделка не будет доведена до конца, законы этого штата не будут нарушены. Ведь люди часто говорят о том, что кого-то готовы убить, хотя делать этого в действительности вовсе не собираются. Законом это не воспрещается". Адвокат, однако, предупредил его об осторожности, поскольку его могут потом шантажировать. Каллен добавил, что рассказал Пейну и о другом — о том, что Маккрори дал ему 25000 долларов, которые тот якобы выиграл, и о том, что Маккрори предложил ему в качестве подарка пистолет с глушителем. По словам Каллена, адвокат сказал ему, что он может иметь глушитель на законном основании, если только зарегистрирует его в Управлении по контролю над спиртными напитками, табачными изделиями и огнестрельным оружием. Насколько ему помнится, сказал Каллен, он также говорил Гершелу Пейну о нанятых Присциллой убийцах, а также еще минимум о двух угрозах расправиться с ним. Но, конечно, самым важным было то, что Каллен якобы сказал своему другу Гершелу о телефонном звонке тайного агента ФБР Джима Акри 10 августа. Каллен сказал Пейну, что Акри посоветовал ему подыгрывать Маккрори и что они с Маккрори записали на пленку изобличающие их разговоры. Он даже назвал Пейну "имена всех людей, о которых они говорили, когда записывали разговор на магнитофон… Присциллу, Беверли, Буббу, Гаврела-старшего и судью Эйдсона".