«Если», 2012 № 04 - Журнал «Если»

Он обращал на политику очень мало внимания. На Земле его ничто не удерживало. Ему нечего было терять, потому что он никогда не был связан с чем-либо, что жалко утратить. У него была мечта, но он никогда не представлял, что будет, когда она осуществится — он просто не осмеливался об этом задумываться.

— Потому что… — Он мог лишь повторить слова Мэллори, а они прозвучали бы слишком затерто. — Просто потому.

Он все отдал мечте, и его ничего не удерживало.

Она все смотрела на него, и внезапно до него дошло, как он должен выглядеть. Волосы он подрезал перочинным ножом. Бороду укорачивал столь же нерегулярно.

Но она видела не это.

— Хорошее решение, — сказала она. Повернулась и повела его дальше. — Наверное, внизу все уже мертвы.

Когда умерла мать Джака, он нашел среди ее вещей историю семьи, записанную кем-то за два поколения до него, когда их клан был более многочисленным и теснее спаянным. Записи не обновлялись пятьдесят два года, а это значило, что большинство имен и биографий оказались незнакомы, но все же он скопировал родословную в свою читалку… и забыл о ней, пока мир не взорвался. Позднее, перебираясь из убежища в убежище, он проштудировал ее, гадая, что же узнает (если узнает), изучив свои корни.

Похоже, совсем немного. Его предки жили в Северной Америке с 1720-х годов, а значит, их было много. В истории записи вроде: «Джон Бартоломью Белкин: р. в 1826 в Силвер Спрингс, Пенсильвания; женился в 1847 на семнадцатилетней Грейс Мэри Орнистед; переехал в Канзас в 1849, где стал отцом Титуса, Альмиры, Теодосии, Бенджамина, Тимоти, Люсинды, Роды и Декстера. Тимоти умер в детстве, в трехлетнем возрасте». Остальные, очевидно, выжили, но про них историк семьи лишь сухо отмечал: «Более ничего не известно».

Джак иногда гадал, как выглядело бы описание его жизни в столь сжатом виде? «Родился; окончил колледж; совершил восхождение. Или, скорее всего, просто исчез».

В 1849 году Джонатан Бартоломью отправился в Канзас, должно быть, пешком. То было серьезное приключение, ныне затерянное во времени. А какие еще приключения выпали его детям, прежде чем они столь безнадежно затерялись в тумане времен?

«Более ничего не известно». Это все, что останется от Джака и его мечты — коли кто-нибудь на Земле вспомнит и напишет про него, если цивилизация возродится.

На станции жили и другие люди. Семьдесят пять человек, как он со временем узнал. Но в тот момент тот десяток, который Миранда собрала, чтобы познакомить с ним, равнялся для него миллиону.

На протяжении почти всей жизни Джака люди были просто вещами, проходящими мимо. Которые он мог иногда захотеть понять… когда мог себе такое позволить. Когда они не становились у него на пути. И теперь он не знал, что делать. У людей, которых ему представила Миранда, были современные имена: Аманда и Рэнди, Анатолий и Иоланда, Райана, Кэтрин и Жаклин. Но с тем же успехом они могли быть Альмирами, Теодосиями, Декстерами и Титусами.

Его определили в группу логистической поддержки — так «по-умному» называлось перетаскивание чего-нибудь с места на место. Молчаливый подтекст такой работы — «сила есть, ума не надо».

Еще в тот первый день ему стало ясно: толстяков на станции нет. Даже людей со слегка избыточным весом. Здесь отчаянно требовалась пища. Биологи и инженеры изо всех сил пытались создать самоподдерживающуюся экологическую систему, но станция не для того проектировалась. Энергии хватало с избытком, но все продукты доставлялись с Земли — пока внезапно не потребовалось выращивать пищу самостоятельно… и утилизировать абсолютно все.

Лидером на станции был Анатолий.

— Если мы сумеем замкнуть систему достаточно плотно, то сможем выживать бесконечно, — сказал он. — Энергии у нас больше, чем может когда-либо потребоваться. Газы мы можем добывать, черпая ионы из солнечного ветра или построив новые краулеры и спуская их в достаточно плотные слои атмосферы. Но в первую очередь — еда. Нам нужны работающие баки для выращивания клеточной массы, и много. Генный материал у нас есть: даже в сублимированной моркови достаточно ДНК для ее клонирования в любых количествах. Но нам не хватает времени.

Однако биология — дело медленное, и ужасная лотерея со смертельным исходом неумолимо приближалась. Лотерея, о которой никто не хотел говорить, но альтернативы не видел никто.

Ничего не было сказано прямо, но Джак понял намек. Лишний рот им совершенно не нужен. Пока он не рассказал им о давно позабытых аварийных убежищах. Более семи тысяч между станцией и Землей. Семь тысяч складов еды для восьми человек на месяц каждый. Для семидесяти пяти человек ее хватит на шестьдесят лет. Не говоря уже о дополнительных запасах на внешнем отростке Стебля, между станцией и марсианскими челноками.

Конечно, не все эти запасы, и даже не большая их часть были доступны. Миранда сказала, что все краулеры вернулись на Землю. Но в пределах легкой досягаемости имелось достаточно пищи, чтобы выиграть время, а Джак знал, как до нее добраться.

Миранда вызвалась пойти с ним.

При почти нулевой силе тяжести лишь объем ограничивал, сколько они смогут унести, поэтому они сделали огромные мешки, как у Санта-Клауса, способные вместить по 200 килограммов.

Первые несколько ходок были легкими. Отталкивайся и двигайся от одного пролета к другому. Один толчок — и готово.

Но мешки у них были громоздкими.

Это произошло во время третьей ходки, в тридцати километрах ниже станции — настолько они смогли спуститься в течение дня, чтобы к вечеру успеть вернуться. На обратном пути Миранда, несмотря на ее хрупкое сложение, постоянно его опережала, маневрируя вместе с мешком с такой легкостью, как будто занималась этим с рождения. Усталый, недовольный, со слегка уязвленным мужским самолюбием Джак сильно оттолкнулся, потянув за собой мешок. На следующем пролете, не останавливаясь, он снова оттолкнулся — еще сильнее.

Независимо от силы тяжести, инерция двухсот килограммов никуда не делась. Не пролетел он и метра, как ощутил мощный рывок. Его завертело, а мешок оторвался, вращаясь в противоположном направлении и расшвыривая свое содержимое облаком из упаковок с готовой едой.

Миранде это показалось смешным.

А Джаку — нет.

Двести килограммов — это много упаковок. Половина содержимого успела вылететь, прежде чем он сумел поймать его, погасить вращение и затянуть шнурок в горловине. Несколько упаковок он успел поймать, но большая часть уже вылетела через сетку, рассчитанную на то, чтобы не дать выпасть наружу человеку, а не упаковкам сублимированной еды. И вскоре под солнечными лучами заблестели сотни новых маленьких спутников.