Падение - Илья Соломенный

покровителей, ни возможности оградить себя от ненужного внимания у меня не было, по крайней мере — сейчас. А значит, я был совершенно беззащитен перед тем, кто всё это подстроил.

— И что ты предлагаешь?

— Ничего, — отрезал китаец, но через секунду сам себя поправил, — Пока — ничего. Для начала займёмся текущими делами, а после… Будет видно.

* * *

Из гостиной, в которой мы беседовали, китаец снова отвёл меня в подвал. Устроившись в кресле, за столом с несколькими голо-проекторами и жидкокристаллическими мониторами, Субао принялся запускать разные элементы интерфейсов и включать незнакомые мне приборы. Я облокотился на небольшой ящик неподалёку от него.

— Откуда ты знаешь Меха?

— Мы вместе воевали. Слышал об аннексии японского архипелага в семьдесят седьмом году?

— Конечно.

— Осенью того года Евразийский союз отправил в Японию войска. Я в то время работал на «Ненгиян корпорейшен», а Мех только начинал карьеру в «Корабел энергетикс». Мы оба были сержантами, и оказались в южной части островов.

— Вроде бы боевых действий там почти не было?

— Масштабных — да. Но сразу после высадки войск в нескольких точках побережья Союз встретил жестокое сопротивление. За несколько часов там полегло больше народа, чем за всё остальное время. Во время высадки наши с Мехом группы оказались на одном участке. Мой отряд попал в засаду — и все могли погибнуть, если бы не Аристарх. Ему приказали двигаться дальше, но по каким-то своим причинам, он решил помочь нам.

— Невыполнение приказа, хм?..

— Именно поэтому по окончанию операции его разжаловали. Через несколько лет мы встретились снова, но он уже работал на «Оборонэкс». И это к твоему вопросу не имеет никакого отношения.

Я замолчал, глядя как Субао с невероятной скоростью работает на клавиатуре. На экране перед ним мелькали окна, таблицы, строчки кода. Наконец он повернул ко мне здоровенный монитор. Там медленно кружилось человеческое тело.

— Ночью я кое с кем связался. Думаю, сделать то, о чём ты просишь, можно в самое ближайшее время. Смотри внимательно, — он ткнул пальцем в голову манекена, и она приблизилась, — Главная часть, по которой идёт идентификация личности — нейрочип. Я поговорил с нужными людьми, они займутся им.

— Будет новый, или?..

— Учитывая, что ты собираешься обратно в российскую часть Союза — ставить на него выдуманную личность довольно опасно и к тому же — дорого. Если действовать так, то придётся ломать и добавлять данные в огромное количество реестров. Велик риск, что это заметят. Поэтому нет, используем реальные данные.

— Как это? — не понял я.

— Очень просто. Выберем подходящего по возрасту человека, и создадим копию всего нейропласта его воспоминаний, перенесём на новый носитель. Во всех базах данных личность будет числиться как подлинная и пройдёт любую проверку. А чтобы не спровоцировать киберпсихоз и не запутаться в разных воспоминаниях — сделаем тебе возможность блокировать их. Если будет нужно — ты с лёгкостью вспомнишь всю биографию «донора», но в остальное время она будет отключена.

— А использовать копию не опасно? Вдруг…

— Возможно, я не точно выразился. Копия, которую вставят тебе в голову, будет оригиналом — в том смысле, что настоящий нейрочип использоваться больше не будет.

— Вот как? А что скажет его владелец?

— Ничего, — Субао удивлённо посмотрел на меня, — Это бизнес, ничего больше. Он лишиться доступа к записанным воспоминаниям и использованию предыдущей личности. Поставит себе новый чип, или будет жить без него, мне плевать.

— Звучит жутковато.

— Это бизнес, — повторил китаец, — И довольно прибыльный. «Чистый» нейрочип без нарушений, преступлений и не засвеченный в незаконных делах стоит немало. А деньги нужны всем, так что…

Я кивнул, понимая, что он имеет ввиду.

— Что насчёт других идентификаторов?

— С ними тоже всё просто. Отпечатки ты себе уже выжег, и «нарисовать» новые не составит труда. То же самое касается и сетчатки. Можно поступить совсем просто, и сразу поставить импланты. Это выйдет гораздо дешевле, чем устанавливать био-протезы.

— Нет, — я сразу отмёл это предложение, — Глаза мне нужны настоящие.

— Уверен? За последние десять лет рынок стандартных аугментаций сильно шагнул вперёд. Большая часть моделей куда лучше, чем человеческие глаза. Коррекция света, ночное зрение, фокусировка, увеличение, макросъемка, — он принялся перечислять достоинства имплантов, но я перебил его.

— Нет, — твёрдо повторил я, — Мне нужны настоящие глаза.

— Хм… — Субао прикусил губу, — Ладно, но я тебя предупредил. Отрабатывать долг за такую прихоть придётся долго.

— Ничего. Сам сказал — торопиться не следует.

— Как скажешь. Так, что ещё осталось?.. — на секунду он задумался, — Остальные части тела, по которым тебя можно идентифицировать, поменять гораздо проще. Новая челюсть, ушные раковины, зубы — всё это мы изменим запросто. С голосом тоже ничего сверхъестественного — пара операций на связках, и установим новый тембр. Шрамы, родинки, и прочую мелочь на теле даже в расчет брать не будем — удалим в последнюю очередь.

— Как поступим с лицом?

— Ты мне скажи, — Субао открыл на экране каталог с десятком разных людей, — Чтобы в будущем возникало меньше вопросов, рекомендую воспользоваться одним из этих вариантов.

— В каком смысле — «меньше вопросов»? — не понял я.

— Они, — китаец постучал пальцем по монитору, — продают не только свои нейрочипы, но и внешность. Будет гораздо проще, если одно будет кореллировать с другим на сто процентов. Конечно, всегда можно сказать, что ты сделал пластическую операцию, но в твоём случае я бы не советовал брать нейрочип одного человека, а внешность — совершенно другого. Мало ли, что может произойти потом…

С этим я был согласен. Гораздо лучше обезопасить себя раз и навсегда.

— Я загляну в лавку, проверю, как там идут дела, — вставая, сообщил Субао, — а ты пока выбирай. Можешь заодно изучить краткую биографию кандидатов.

Надо сказать, выбор мне предоставили неплохой. Я и представить не мог, что подобный бизнес поставлен на широкую ногу. Точнее — никогда об этом не задумывался.

Разглядывая лица десяти неизвестных мужчин, я только сейчас понимал — вскоре одно из них станет моим. И от этого становилось слегка не по себе. Не потому,